Это был худой черноволосый мужчина с густыми бровями и шрамом на щеке. Глаза у него действительно были выпучены, хотя и не до такой степени, как казалось через глазок.

— Здорово, Валега! — пробасил вошедший, окинув Анатолия подозрительным взглядом. — Ты чего так долго не открывал? Боишься, что ли, кого?

— А хоть бы и боюсь! — прохрипел Зевако. Он решил, что простуженный голос в его положении — неплохой выход. На него можно списать и изменение тембра, и не всегда уместные ответы.

— Правильно боишься! — неожиданно одобрил его гость. — Упертый пропал!

— Ну? — буркнул Анатолий, входя в роль Хруща. — А я при чем?

— Думал, может, ты чего знаешь, раз уж ты в городе… Кстати, ты чего это не на вахте?

Анатолий хотел ответить, что он поменялся с Кренделем, но вовремя вспомнил, что Крендель стоит перед ним.

— А твое какое дело? — прохрипел он.

— Так ты, выходит, с Горынычем поменялся? — Крендель нисколько не обиделся на хамское обращение. — А зверя-то своего куда девал? Где Лютик?

— На колбасу пустил! — процедил Анатолий. — «Собачья радость» называется! Еще вопросы будут?

— Что это ты, Валега, будто не в себе, — прищурился Крендель, — злой такой, как будто птичью болезнь от своей девки подхватил.

— Да отстань ты! — рявкнул Анатолий.

— Ой! — Крендель с размаху хлопнул себя по ляжкам. — А я сразу и не врубился! Еще удивляюсь: чего это ты дома сидишь? Шарфик-то сними, никого своей конспирацией не обманешь. Так кто тебя наградил-то: Кристинка или Танька Мерлуза? Или эта, полная белобрысая, как ее — Тонька?

«Еще и блондинка», — с тоской подумал Анатолий.

Полных блондинок он на дух не выносил и называл их сивыми коровами.

— Ну ладно, — Крендель стал серьезным, — это все семечки, дело житейское. Вот Упертый пропал — это серьезно.

— Правда, что ли? — Анатолий очень правдоподобно изобразил удивление.

— Нет, «Известия»! — хмыкнул Крендель. — Говорю тебе — пропал! Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Само собой, — прохрипел Анатолий. Хотя в действительности ровным счетом ничего не понимал.

Он машинально закрыл дверь на все запоры и двинулся в глубину квартиры, пригласив Кренделя следовать за собой.

— Кое-кто видел, как он схлестнулся с какими-то гастролерами. Вроде подстрелили его, — бубнил Крендель, — а может, так болтают. Это недалеко было, он у тебя не появлялся?

— Ага, утром заходил, кофейку попить!

— Чего? — Крендель еще больше выпучил глаза, затем громко расхохотался: — Шутишь, да?

— Шучу… само собой, шучу! — осторожно согласился Анатолий. В разговоре с этим странным гостем он как будто шагал по минному полю, рискуя на каждом шагу.

— Некогда мне тут. — Крендель остался стоять на прежнем месте. — Я тебя только предупредить зашел… сам понимаешь, по телефону о таком нельзя… Если что услышишь…

— Само собой…

— Ладно, лечись, а я уж никому не скажу.

— Спасибо, Крендель! — прочувствованно поблагодарил Анатолий. — Век не забуду!

Крендель снова рассмеялся, как будто Анатолий очень удачно пошутил.

— Пойду я… Только кто ж это тебя… Кристинка или Танька Мерлуза… Кристинка или Танька…

* * *

— Ты что-нибудь понимаешь? — по инерции спросил Маркиз, когда они с Лолой вышли из офиса фирмы «Бестинвест».

Лола молча пожала плечами.

— Не завидую я этому Окуню, — пробормотал Маркиз, — жена убита, компаньон пропал, милиция висит на хвосте, да еще и в сейфе кто-то покопался.

— Так может, это компаньон сейф вскрыл? — лениво предположила Лола.

— У него ключи были, зачем ему вскрывать? — возразил Леня, тоже без должного напора.

— Есть хочется. — Лола поглядела на вывеску японского ресторана.

— Вот езжай домой и готовь обед, — обрадовался Маркиз, — я скоро буду.

Он пораскинул мозгами и понял, что в деле обязательно должен быть замешан большой желтый конверт, который привез в тот день неизвестный человек. В таких конвертах посылают документы. А потом конверт исчез. Кто его мог взять? Либо Евсюков, либо еще кто-то. Так что неплохо бы выяснить, что это был за конверт и что в нем находилось. В этом поможет поставщик канцелярии Алоизий Макарович, чьи координаты дала Лене аккуратная секретарша Людочка.

Визитка Алоизия явно была отпечатана кустарным способом — на неровно обрезанном бумажном прямоугольничке, домашним принтером, в котором заканчивались чернила, и поэтому буквы местами плохо пропечатались. Текст гласил: «А. М. Закидонов. Любые канцелярские товары по самым низким ценам. Оперативное обслуживание. Гибкая система скидок. Качественный сервис».

Маркиз набрал телефонный номер.

Трубку сняли в ту же секунду, и гнусавый простуженный голос проговорил:

— Слушаю вас!

— Алоизий Макарович? — Леня был сама вежливость.

— Он самый! — И поставщик хрипло закашлялся.

— Наверное, я звоню вам не вовремя? Вы болеете?

— Разве я могу себе это позволить? — Алоизий звучно высморкался и продолжил: — Болеть в наше время может только состоятельный человек. Чем могу быть полезен?

— Мне вас рекомендовали, — ответил Леня, — сказали, что у вас очень дешевые канцтовары при хорошем качестве…

— Так и есть, — скромно подтвердил Алоизий, — вас не обманули. А вам что нужно?

— Бумага, ручки, степлеры… архивные папки… все, что нужно для нормальной работы офиса!

— Нет проблем! Диктуйте адрес — я вам все немедленно привезу. Только не раньше, чем через два часа, мне нужно подобрать все по вашему заказу.

— Это нормально! — милостиво согласился Маркиз. — Подъезжайте к четырнадцати часам. Записывайте! — И он назвал Алоизию адрес мебельного магазина «Царский каприз», расположенного напротив Музея-квартиры писателя Панаева.

В отличие от канцтоваров, которыми торговал Алоизий Закидонов, мебель в «Царском капризе» была, мягко говоря, недешевой. Журнальный столик в этом магазине стоил дороже нового «фольксвагена», а приличный диван можно было приобрести примерно за те же деньги, что двухкомнатную квартиру в спальном районе. Видимо, эта мебель действительно была рассчитана на коронованных особ, рок-звезд первой величины или топ-менеджеров крупных нефтяных компаний. Однако все эти категории покупателей встречаются в Петербурге не очень часто. По крайней мере значительно реже, чем в Москве или в Арабских Эмиратах. В связи с такой ценовой политикой покупатели не баловали магазин посещениями, и единственный продавец, импозантный молодой человек в мятом черном костюме, безмятежно дремал на канапе, соизмеримом по стоимости с океанской яхтой.