— Сенсорный голод, — громко произнес он. — Нарушь тишину. Разговаривай сам с собой. Пой!
Руки и ноги закололо иголками, и он дернулся от боли. Он вытянул руки вперед и потряс кистями. Неуклюже потер одну об другую, и постепенно они стали оживать. Он прикоснулся к стене и с радостью ощутил грубую шероховатость песчаника. Он ведь испугался, что из-за нарушения кровообращения пальцы могут навсегда перестать слушаться. Теперь они распухли и не сгибались, но он по крайней мере снова их ощущал.
Он с трудом заставил себя встать на ноги и принудил их медленно переступать в некоем подобии — нет, не бега — трусцы на месте. Он почувствовал, как учащается его пульс, и замер, пока тот не пришел в норму. Сколько же дней в году начинались с тихой ненависти к физре! К этим садюгам тренерам по гимнастике, бесконечным пробежкам и кроссам по пересеченной местности… регби… Движение и память.
Он выйдет отсюда живым. Он выживет. Разве не так?
Настало утро, а Зигги на кухне все нет. Встревоженный теперь по-настоящему, Алекс заглянул в его комнату. Зигги не было и там. Определить, спал ли он в постели, было трудно, потому что Зигги не убирал ее с начала семестра. Алекс вернулся на кухню, где Брилл уплетал за обе щеки большую миску молока с кокосовыми хлопьями.
— Что-то я беспокоюсь о Зигги. По-моему, он с вечера не возвращался.
— Ты как старая бабка, Джилли. Тебе никогда не приходило в голову, что он может пойти потрахаться?
— Думаю, он бы тогда как-нибудь упомянул об этом.
— Только не Зигги, — фыркнул Брилл. — Если он не захочет, ты этого никогда не узнаешь. Он скрытный, не то что мы с тобой.
— Брилл, сколько лет мы живем в одном доме?
— Три с половиной года, — сказал Брилл, заводя глаза к потолку.
— И сколько раз Зигги не ночевал дома?
— Не знаю, Джилли. На случай, если ты не заметил, я как раз часто не возвращаюсь на базу. В отличие от тебя у меня имеется жизнь за пределами этих четырех стен.
— Я тоже не совсем монах, Брилл. Но, насколько мне известно, Зигги никогда не уходил на всю ночь. И это меня очень тревожит, потому что недавно Верда избили до полусмерти братья Дафф, а вчера у меня вышла драчка с Кэвендишем и его дружками-тори. Что, если на Зигги напали и он сейчас в больнице?
— А если он все-таки отправился за клубничкой? Ты только послушай себя, Джилли, — ни дать ни взять моя мамочка.
— Да пошел ты, Брилл. — Алекс схватил куртку с вешалки и рванулся к двери.
— Куда это ты?
— Я намерен позвонить Макленнану. Если он скажет, что я веду себя как его мамочка, тогда я заткнусь. Так и быть. — С этими словами Алекс захлопнул за собой дверь. Его мучило еще одно опасение, о котором не хотелось говорить Бриллу. Что, если Зигги и правда отправился на поиски сексуальных приключений и был арестован? Вот это был бы настоящий кошмар.
Он дошел до телефонных будок в административном корпусе и набрал номер полицейского участка. К его удивлению, его сразу соединили с Макленнаном.
— Это я, Алекс Джилби, инспектор, — сказал он. — Я понимаю, что, наверное, отвлекаю вас от важной работы, но я очень беспокоюсь о Зигги Малкевиче. Он не пришел домой прошлой ночью, чего никогда раньше не бывало…
— И после того, что случилось с мистером Мэкки, у вас неспокойно на душе? — уточнил Макленнан.
— Верно.
— Вы сейчас в Файф-парке?
— Да.
— Оставайтесь на месте, я сейчас приеду.
Алекс не мог понять, хорошо это или плохо, что детектив воспринял его звонок серьезно. Он поплелся домой и сообщил Бриллу, что нужно ждать визита полиции.
— Вот Зигги тебя поблагодарит, когда заявится сюда с довольной мордой после веселой ночки, — фыркнул Брилл.
К тому времени, как приехал Макленнан, Верд тоже спустился вниз, и потирая свой еще болевший полузалеченный нос, сообщил:
— Я поддерживаю Джилли. Если у Зигги вышла размолвка с братьями Дафф, он сейчас может быть в реанимации.
Макленнан подробно, чуть не по минутам, расспросил Алекса о событиях прошлого вечера.
— И вы понятия не имеете, куда он мог отправиться?
Алекс покачал головой:
— Он не сказал, что собирается выходить из дому.
Макленнан окинул Алекса проницательным взглядом:
— А мог он отправиться по подворотням? Вы меня понимаете?
— По каким подворотням? — недоуменно переспросил Верд.
Брилл, не отвечая, возмущенно уставился на Макленнана:
— Что это вы говорите? Вы назвали моего друга гомиком?
Верд совсем растерялся:
— Что за подворотни? Что вы хотите этим сказать? Почему гомиком?
Брилл яростно повернулся к Верду:
— В подворотнях ошиваются геи. Подцепляют незнакомых в туалетах и занимаются с ними сексом. — Он сделал грубый жест в сторону Макленнана. — Этот тупица почему-то считает, что Зигги — гомик.
— Брилл, заткнись, — прервал его Алекс. — Мы поговорим об этом позже. — Двое друзей, ошеломленные командирским тоном, которым неожиданно заговорил Алекс, не знали, как реагировать на происходящее. Алекс повернулся к Макленнану. — Он иногда заходит в один бар в Эдинбурге. Но он не говорил ни о чем таком здесь, в Сент-Эндрюсе. Вы думаете, что его арестовали?
— Я проверил камеры перед приходом сюда. В наши руки он не попадал. — В этот момент, затрещав, ожила его рация, и Макленнан вышел в холл ответить на вызов. В кухню донеслись его слова: — В замке? Вы шутите… Вообще-то у меня есть соображения, кто это может быть. Вызывайте пожарную команду. Я увижусь с вами на месте.
Он вернулся в кухню очень озабоченный.
— Кажется, он нашелся. Мы получили сообщение от одного из гидов замка. Он каждое утро проверяет все помещения и сегодня позвонил, что в «Бутылке» кто-то есть.
— В «Бутылке»? — хором воскликнули трое друзей.
— Это такая комната, выдолбленная в скале под одной из башен. В форме бутылки. Если вы туда попали, то сами не выберетесь. Надо отправляться туда и выяснять, что стряслось. Я скажу кому-нибудь, чтобы вам сообщили, если что.
— Нет. Мы поедем с вами, — настаивал Алекс. — Если он просидел там всю ночь, ему нужно будет увидеть лицо друга.
— Извините, ребятки. Так не пойдет. Если хотите, езжайте туда своим ходом, а я скажу, чтобы вас пропустили. Но путаться под ногами у спасателей я вам не позволю.
С этими словами он удалился, и, едва за ним закрылась дверь, Брилл набросился на Алекса:
— Что, черт побери, происходит? Нам ничего не говорят! Подворотни всякие…
Алекс отвел глаза в сторону.
— Зигги — гей, — сказал он.