Не то чтобы Тони считал, будто Диана не заслуживает наказания. Но почему-то вместо ненависти он испытывал к ней лишь жалость. Он попытался представить, каково было бы ему самому, стрясись с ним такое горе, как с Дианой.
Думать об этом было мучительно.
Стянув пиджак, Тони повесил его на спинку стула. Достав из холодильника бутылку пива, он уселся за стол. Лампочки, вмонтированные в кухонные шкафчики, подсвечивали какой-то предмет, наполовину скрытый горой бумаг. Тони бездумно вытащил его из-под горы. Перед ним лежал диктофон Артура. Тони долго и пристально глядел на него. Вся суть этого расследования свелась к проблеме отцов и детей. И к трагичному неведению.
А неведение никогда не приводит ни к чему хорошему. Тони всегда это знал. Просто раньше он не был готов. А теперь, прихватив пиво, прошел в кабинет. Присоединив к диктофону мягкие удобные наушники, он нацепил их на голову и уселся в свое любимое кресло. Напротив него до сих пор стоял стул, на котором накануне сидел воображаемый убийца. Тони представил на его месте Артура и нажал кнопку Play.
«Здравствуй, Тони. Это Артур. Или Эдди — так меня звали, когда я встречался с твоей матерью, живя в Галифаксе, — послышался голос — легкий, мелодичный, до сих пор сохранивший едва уловимый йоркширский акцент. — Спасибо, что захотел меня выслушать.
Я никак не могу исправить то, что не был частью твоей жизни — ни словами, ни поступками. Начнем с того, что я не знал о твоем существовании. Уезжая из Галифакса, я сжег все мосты, и я потом объясню почему. В общем, я и не знал, что ты родился. Четырнадцать лет спустя я поехал отдыхать на Родос и там случайно наткнулся на пару своих бывших подчиненных, работавших на моем заводе в Галифаксе. Разумеется, они меня тут же узнали. Говорить, что я — это не я, было бы полной бессмыслицей. В общем, они угостили меня кружечкой пива и заодно поведали все новости из жизни моих старых работников. Оказывается, они вместе с фабрикой переехали в Шеффилд. Но у них в Галифаксе остались родственники, так что они были в курсе всех местных событий. Они вспомнили, что когда-то я был обручен с Ванессой, и рассказали мне, что у нее растет прекрасный сын, воспитанный парнишка, совсем не такой, как эти нынешние подростки. Не стоило большого труда догадаться, что если сын Ванессы уже подросток, то я вполне мог быть его отцом.
Но я никогда не любил делать поспешные выводы и не стал радоваться раньше времени. Вернувшись из отпуска, я нанял частного детектива, чтобы он разузнал о тебе все, что только можно. Ему удалось найти копию твоего свидетельства о рождении и сделать несколько твоих фотографий. Даты совпадали, а ты выглядел совсем как я, когда мне было четырнадцать. Я был поражен. Ног под собой не чуял от радости. Я ни секунды не сомневался, что ты мой сын». — Голос Артура дрогнул, и Тони нажал паузу. Его глаза блестели от слез, в горле стоял комок. С трудом сделав глоток пива, он вновь включил запись.
«А потом до меня дошло — я ничего не могу с этим поделать. Было очевидно, что Ванесса настроена решительно, и мы не должны знать о существовании друг друга. Я боялся, что, если попытаюсь войти в твою жизнь, она разъярится, а злобу выместит на тебе. А я ведь знал, на что она способна. — Артур прокашлялся. — Кроме того, я боялся того, какой эффект на тебя произведет мое появление. Ты ведь хорошо учился, и я не хотел этому мешать. Четырнадцать лет — это все-таки очень странный возраст. Ты вполне мог послать меня куда подальше. У тебя был для этого вполне веский повод — ведь я бросил тебя, оставив на растерзание Ванессе. В общем, я решил держаться в стороне. Мне нравилось думать, что это ради твоего блага, но вообще-то я просто струсил. И я объясню почему.
Об этом мне говорить особенно нелегко. Ты наверняка сочтешь, что я все это сочинил. Или подумаешь, что у меня старческий маразм. Но это правда, я клянусь. Хочешь — верь, хочешь — нет. Выбор за тобой. Ты знаешь свою мать как минимум так же хорошо, как знал ее я. И ты сам определишь, правдоподобна моя история или нет.
В то время я был молодым человеком, которого ждало блестящее будущее. Я всегда что-то выдумывал и изобретал. Большая часть моих проектов оканчивались ничем, но некоторые оказались вполне удачными. Моя первая компания принесла мне славу и успех благодаря разработке нового уникального способа гальванизации хирургических инструментов. Дела шли хорошо, несколько крупных корпораций предлагали мне целую кучу денег за патент. Я был весьма собой доволен. Я знал, что скоро стану богатым, преуспевающим бизнесменом — а для выходца из бедного рабочего района Соуэрби-бридж это много значило.
В то время я встречался с твоей матерью. Ванесса совершенно свела меня с ума. Я никогда еще не встречал таких женщин. Она была дивой, ярчайшей звездой, на фоне которой другие девушки Галифакса выглядели серыми мышками. Конечно, я знал, что характер у нее — не сахар. Твоя бабушка была очень жесткой женщиной, и Ванессу она воспитала по своему образу и подобию. Но у нас с Ванессой были серьезные отношения, и рядом со мной она становилась чуть мягче и добрее. Мы отлично проводили с ней время. И она была удивительно красива». — Теперь голос Артура звучал пылко и страстно. Тони знал, какой обворожительной умеет быть его мать. Неудивительно, что она вскружила голову Артуру.
«Попросив ее руки, я был уверен, что она мне откажет. Но она согласилась. Я был на седьмом небе от счастья. Мы решили пожениться весной. Кроме того, Ванесса предложила, чтобы мы составили завещания в пользу друг друга. Она тогда работала в адвокатской конторе, и нам бы это ничего не стоило. После свадьбы она собиралась уволиться, так что мы решили воспользоваться возможностью и бесплатно оформили завещания. — Артур грустно усмехнулся. — Ты, наверное, думаешь, что я типичный йоркширец, да? На халяву и уксус сладкий и все такое… Оформление завещания ничего мне не стоило. Но именно из-за него я очень многого лишился.
Итак, мы составили завещания в пользу друг друга. Как раз в это время ко мне с деловым предложением обратилась компания из Шеффилда. Они хотели купить у меня не только патент, но и фабрику. Давали за это кучу денег, да еще и назначали мне пожизненный процент от прибыли. Для человека без особых амбиций предложения лучше и придумать было нельзя. Но я-то был не таким. У меня была целая прорва амбиций, желаний и надежд, и все они включали мое личное дело и моих рабочих. Ванесса считала, что я сошел с ума. Она-то думала, что мне надо продать все, что только можно, а на вырученную сумму зажить припеваючи. „Но что мы будем делать, когда деньги кончатся?“ — спросил тогда я. А она ответила, что я обязательно изобрету что-нибудь еще, а потом устроенный бизнес можно будет опять выгодно продать. Но я все-таки колебался. Уж слишком много на свете было других изобретателей, больше так ничего и не придумавших.
Ты, наверное, знаешь, какой бывает твоя мать, когда ей в голову втемяшится какая-нибудь идея. Переубедить ее невозможно, с тем же успехом можно спорить с паровым катком. Но я стоял на своем. Я сам хотел решить, что мне делать, и не собирался уступать Ванессе. Я велел себе проявить твердость, ведь иначе мне светило провести всю жизнь под каблуком жены, выполняя все ее прихоти. В общем, патовая ситуация. Ну, как мне тогда казалось.