Он нажимает на клавишу, и из плеера снова льется Голос. Он знает все наизусть, ему не нужно напоминать о том, что предстоит сделать, но ему нравится слушать. При звуках Голоса он испытывает особое удовольствие — никогда раньше он ничего подобного не испытывал. То, что он делает взамен, кажется ему очень малой ценой за такую радость.
Голос говорит ему, кого нужно выбрать, облегчает его задачу. Не оставляет ничего на волю случая. Сегодня вечером он найдет ее за углом дешевого отеля, прямо рядом с Беллуитер-стрит, где такие, как она, снимают комнаты с почасовой оплатой. Может, она будет ждать его в комнатке, а может, будет стоять, прислонившись к большому чугунному контейнеру для мусора. Она, наверно, удивится, когда он скажет, чего от нее хочет. Женщины привыкли, что взять с него нечего, ну разве что кроме хорошей наркоты. Для них он просто часть пейзажа. Пустячная деталь, не заслуживающая внимания.
Но сегодня вечером она обратит на него внимание. В последний раз в своей жизни. И оно будет целиком направлено на него, а это уже кое-что.
* * *
Уличные огни висели в тонкой дымке раннего вечера, как светящиеся леденцы. За годы, проведенные Тони вдали отсюда, брэдфилдские часы пик разбухли, как желудок у человека среднего возраста. Но в тот вечер он, не замечая бурлящей толпы, шел через город от госпиталя к своему новому дому на автопилоте. Из плеера лилась музыка, что-то убаюкивающее, повторяющееся, минималистское. Он не имел представления ни об авторе, ни об исполнителе. Запись этой композиции дал ему один из его студентов еще в Сент-Эндрюсе. Тони уже не помнил зачем — кажется, в доказательство какой-то своей гипотезы о влиянии музыки на деятельность мозга. Композиция нравилась ему, потому что перекрывала шум улицы, гул машин на дороге, приглушенный рев городской жизни.
Тони думал о задаче, которую поставил перед Томом Стори. Не много ли он требует от человека с глубоко поврежденной психикой? Вдруг Стори почувствует, что врачи пытаются на него давить, и опять взорвется? Маловероятно, но в таких вещах никогда не угадаешь наверняка. На этот раз Тони вышел за принятые рамки и знал, как скверно будет у него на душе, если его просьба повредит Стори.
Тут ему пришло в голову, что в случае провала неприятности не ограничатся его личными угрызениями совести. Эйден Харт придет в бешенство, если узнает, что сделал Тони. Он грубо нарушил хрестоматийную схему взаимоотношений доктора с пациентом, описанную во всех ученых трудах по психологии и психиатрии. Хотя, на взгляд Тони, труды эти написаны людьми, у которых проблем поболее, чем у тех, кого они призваны лечить. Он, честно говоря, и сам из их числа. Его собственные сложности с межличностными отношениями всякого рода, неуверенность в себе, мучившая его большую часть взрослой жизни, неспособность проявить свои чувства к Кэрол — все говорит о том, что сам-то он недалеко ушел от тех психически неполноценных личностей, которых пользует в качестве врача-клинициста.
Правда, именно поэтому он и способен помогать своим пациентам с некоторой претензией на компетентность. Сочувствие и понимание их трудностей позволяют ему выбирать эффективные методы лечения. А тревожащее ощущение, что ему и самому не мешало бы подлечиться, — это ерунда, приемлемые издержки.
Вот чего он действительно никак не может перебороть в своей душе, так это чувство вины перед Кэрол. Исцелить ее душевную травму в нынешней ситуации может лишь успешный ход расследования. И ключ к успеху — молчащий Дерек Тайлер! Желание помочь Кэрол в какой-то мере оправдывало в глазах Тони ту интригу, в которую он вовлек Тома Стори.
— Ох, Дерек, Дерек! Ты жаждешь тишины, молчишь, потому что надеешься услышать Голос, — произнес он вслух, продолжая разговор, который вел сам с собой по дороге из госпиталя. — Что делает Голос? — Тони сделал паузу, размышляя и напрягая свои эмпатические способности, а затем ответил: — Он подбадривает тебя, Дерек, говорит — то, что ты сделал, хорошо. Если бы ты не мог слышать Голос, ты, возможно, задумался бы, сообразил, что совершил скверное дело. Так что тебе необходимо слышать Голос. Вот ты и молчишь — ведь так, как Голос, с тобой не говорит никто. Так кто же такой этот Голос?
Тони свернул в переулок и замедлил шаги. Черт, здесь же должна быть парковочная площадка!.. Он не сразу сообразил, что пришел не к тому дому. Автопилот привел его в другую часть города, на улицу, где Тони жил в прошлые годы.
* * *
Джеки Майалл вошла в холл отеля. Впрочем, отелем его можно было назвать только с большой натяжкой; вот и холл напоминал скорее обыкновенную комнату с нишей, отделенной от остального помещения высокой стойкой из грязноватого пластика. На лежащий на полу ковер наступать было рискованно: подошвы прилипали к свалявшемуся, грязному ворсу.
— Это Джеки! — Она старалась перекричать доносившийся из маленькой комнатушки слева от входа шум футбольного матча, транслируемого по телеканалу «Скай Спорт». Джеки оперлась на стойку и потянулась за ключом. — Я взяла двадцать четвертый.
— О'кей, — послышался голос. — Сейчас десять минут седьмого. Я записываю, чтобы потом не было ля-ля.
— Еще бы ты не записал, — пробормотала она, поднимаясь по стертым ступенькам узкой лестницы на второй этаж. Вошла в знакомый до омерзения номер, стараясь не замечать его убогости. Это было самое неаппетитное место для секса, какое только можно вообразить, — живая иллюстрация к словарным определениям «неряшливый», «запущенный», «заросший грязью». На продавленной кровати лежало вытертое голубое покрывало. Дешевый шпон туалетного столика облупился и свисал безобразными струпьями. У грязной раковины притулился одинокий стул с покосившимися ножками.
Джеки посмотрелась в мутное пятнистое зеркало. Скоро опять придется краситься, темные волосы у корней отросли уже на два пальца. Ладно, плевать на волосы, зато на ней классный прикид: короткая юбка, топик с высоким горлом, сапоги до колена. Пошикарней, чем у других девчонок! Потому она и берет с клиентов дороже и приводит их сюда, а не трахается в темных переулках у стенки и не прыгает на заднем сиденье авто. Может себе это позволить. Она нетерпеливо швырнула сумочку на кровать и присела на краешке, прикидывая, снять ли ей сапоги сейчас или клиент захочет сделать это сам. В конце концов, ведь он платит ей хорошие деньги, так что заслуживает услуг по высшему разряду.
Нерешительный стук заставил ее вскочить. Она с силой дернула на себя дверь, которая всегда застревала, и с насмешливым удивлением смерила клиента взглядом с ног до головы.
— Давай заходи. Счетчик включен, — сказала она, повернулась к нему спиной и пошла к кровати. — У меня нет времени на мужиков, которые возятся всю ночь.
* * *
Войдя в дом, Тони сразу набрал номер Кэрол.
— Кто же такой этот Голос, Дерек? — пробормотал он, рассеянно слушая гудки в трубке.
— Кэрол Джордан у телефона.
— Кто же такой этот Голос, Кэрол? — начал он без всякого вступления. — Тут что-то не так. Случай довольно небанальный.
— Я тоже рада тебя слышать, Тони, — отозвалась она с усталой усмешкой.