Когда Тони описал Дерека Тайлера, Стори тут же понял, о ком речь. Он уже давно заметил тихого, безмолвного парня еще и потому, что таких тут было немного. Дергались даже те, кто был до макушки накачан лекарствами. Но Тайлер, казалось, обитал в маленьком оазисе покоя, хотя в нем самом никакого покоя не было. От него исходило напряжение, вызывающее опаску у окружающих.
Тайлер ни с кем не общался. Отличало его и другое — он не проявлял никакого интереса к окружающей действительности. А пассивное сопротивление любым попыткам привлечь его к сеансам групповой психотерапии даже вызывало уважение, тем более что, по оценке Стори, умом Тайлер вовсе не отличался.
Наблюдения Стори позволили ему без труда понять личность Дерека Тайлера, но не облегчали подход к нему. Так что Тони Хилл возложил на Тома непростую задачу. Большую часть дня при любой возможности Том незаметно наблюдал за Тайлером, пытаясь сообразить, как преодолеть его защиту, и ничего не мог придумать.
Под вечер, когда большинство «тихих» пациентов смотрели телевизионные сериалы, он увидел, что Тайлер сидит в одиночестве за столиком в углу общей комнаты. Не теряя времени Стори взял с книжной полки коробку с пазлами и сел, не спрашивая разрешения, за тот же столик. Долго возился с коробкой, пытаясь ее открыть единственной рукой, все-таки открыл, выложил кусочки картона, гадая вслух, сколько тут уцелело от пятисот пятидесяти штук и все ли от этой картинки.
Никакой реакции. Казалось, Тайлер замкнулся еще больше, но Стори заметил, что глаза его соседа невольно поглядывали на цветные фрагменты, и стал сортировать их, отыскивая края картинки и небо.
— Самая легкая часть, потом самая трудная, — рассуждал он. — Сложишь небо, а там уж дело пойдет.
Тайлер ничего не ответил. Молчание тянулось, пока Стори выкладывал рамку. Это был альпийский пейзаж — зеленые склоны, снеговая вершина и ползущий на гору фуникулер. Он нарочно пару раз ошибся, но Тайлер не реагировал. Поэтому Том все исправил и продолжал складывать картинку.
— У меня сегодня удачный день, — сказал он, стараясь смотреть только на пазлы. — Мне предстоит операция, но после нее, надеюсь, я со временем выйду отсюда. — Он взглянул на Тайлера: — Ты ведь знаешь, что я натворил, правда? — Догадка была правильная. Несмотря на все усилия персонала прекратить сплетни среди пациентов, новости гуляли по госпиталю, как ночные крысы. — Я убил собственных детей. — Тут он не смог сдержаться, на глаза навернулись слезы, и он нетерпеливо их смахнул. — Я думал, что это конец, что я никогда уже не выйду отсюда. Если честно, я был с этим согласен. Ведь как можно мне доверять? Как я могу доверять сам себе? Раз я отнял жизнь у самых дорогих мне людей, могут ли другие быть в безопасности рядом со мной?
Тайлер никак не показал, что слышит его слова. Стори продолжал — что еще ему оставалось?
— По тому как со мной обращались врачи, я видел, что при всем их профессионализме они считали меня безнадежным. Они привыкли иметь дело с больными людьми. Но меня они, по-моему, считали особенным: от всех остальных людей меня как пропастью отрезало. Ведь убийство родных детей не прощается никогда и никому. В общем, я так думал, пока не познакомился с тем новым доктором. — Стори улыбнулся. — Доктором Хиллом. Он не такой, как другие. Он пытается людей отсюда вызволить. Он убедил меня, что я еще могу исправиться, выйти отсюда и начать новую жизнь. Поверь мне, если ты хочешь выбраться из этой ямы, он — именно тот, с кем тебе надо поговорить.
Тайлер нерешительно протянул палец и подтолкнул к картинке кусочек пазла. Серый, от ледника на левой стороне. Стори попытался скрыть свой восторг.
— Спасибо, друг, — небрежно поблагодарил он и молча играл еще несколько минут. — Господи, вот если бы я встретился с доктором Хиллом несколько месяцев назад! — произнес он наконец, на этот раз от всего сердца. — Он сразу понял бы, что со мной творится. Если бы мой терапевт не кормил меня дурацкими пилюлями, а направил на консультацию к настоящему специалисту, меня бы здесь не было. Мои дети были бы живы, и я был бы с ними.
Тайлер заерзал на стуле и отвернулся. Стори понял, что теряет контакт с этим молчуном.
— Но с доктором Хиллом вот какая штука… он заставляет меня осознать, что моя жизнь еще не кончилась, что я смогу вернуться в мир и начать все сначала. И уж впредь я буду умней. Смогу жить правильно… вероятно. С его помощью я смогу все наладить.
Стори так и не понял, что сработало — его слова или что-то другое. Тайлер повернулся к столу. Всмотрелся в кусочки картона, выбрал один и положил на нужное место. Его глаза встретились с глазами Стори, и в них промелькнула какая-то неопределенная эмоция. Он медленно кивнул и встал. Прошел мимо Стори, чуть задержался, похлопал его по плечу, и его безмолвная тень выскользнула из комнаты в коридор.
Стори откинулся на спинку стула, на лице появилась смущенная улыбка. Он не был уверен, что его тактика оказалась правильной, но догадывался, что заработал несколько фишек у человека, который мог его освободить как из Брэдфилдского спецгоспиталя, так и из тюрьмы собственных мыслей.
* * *
Едва взглянув на место преступления, Кэрол позвонила Тони. И вот он уже стоял возле кровати, почтительно склонив голову. Кэрол даже почудилось, что он не видит ярко-красного потока, унесшего жизнь девушки, так сосредоточенно глядел он на ее лицо с кляпом во рту. Сама же Кэрол не позволяла себе такую роскошь — предаться печали и состраданию. Труп на кровати казался ей личным вызовом, расчетливым напоминанием, что она и ее группа не сумели ответить на предыдущий вызов, брошенный убийцей. Рассудком Кэрол понимала, что не права: мужчин, которые творят такие вещи, меньше всего интересует реакция окружающих, они слушают лишь свою больную голову. Но все равно чувствовала себя так, будто получила пощечину.
— Нет никаких сомнений, верно? — вполголоса сказала она.
Тони взглянул на нее. При слабом свете лампочки в шестьдесят ватт, горевшей внутри пыльного бумажного колпака, она не могла разглядеть выражение его глаз.
— Никаких. Тот, кто убил Сэнди, убил и ее.
Кэрол обратилась к Джен и Поле, ожидавшим ее распоряжений:
— Известно, кто она?
Джен кивнула:
— Джеки Майалл. Проституткой стала сравнительно недавно. Наркоманка, сидела на героине, но была пока что более-менее в разуме.
— У нее был сутенер?
— Теперь уже нет. Когда начинала, то работала на Ли Майерсона. Он схлопотал пятерик за то, что толкал герыч. Когда мы дернули его, то пустили весточку, чтобы его братва оставила в покое девушек, если не хочет получить такое же лекарство. После того как мы помахали Законом о преступных доходах, многим мелким сутенерам пришлось продать свои шикарные тачки.
— Понятно. Значит, Джеки работала одна. Но у нее, вероятно, были приятельницы. Джен, я прошу вас с Полой походить по кварталу. Поговорите с женщинами, выясните, кто еще пользуется этой ночлежкой. Кто тут был в эту ночь. Кто видел Джеки до убийства. Были ли у нее постоянные клиенты. В общем, сами знаете.