— Что ж, дело твое, — поджал губы Аркадий Владимирович. — Но потом пеняй на себя. Я больше советов не даю, но с Сислеем можешь распрощаться навсегда.
И он ушел к себе, негодующе пыхтя.
А Филипп Аркадьевич глубоко задумался.
Алка Кошелева влюбилась. Влюбилась отчаянно, до умопомрачения! Она поняла это вчера вечером, когда ее довезли до дому. Костя! Такой умный, такой красивый, такой героический! Костя, Костенька, Косточка! Ночью Алка плохо спала, а утром поняла, что не может начать день, не увидев его. Она вскочила с постели, быстренько оделась и, взяв на поводок свою собачку, выбежала на улицу. Собачка страшно удивилась. Обычно по утрам с нею гуляла Люда, да к тому же Алка поволокла ее куда-то прочь со двора. Алка стремилась к Костиному дому, чтобы увидеть, как он уходит в институт. Но Костя не появился. Наконец Алка решила, что дальше ждать уже невозможно, и, подхватив собачку на руки, помчалась домой. День начался неудачно. Первым делом, решила она, надо узнать у Степки его телефон, чтобы хоть голос иногда послушать. Только надо это сделать как-то невзначай, мимоходом, чтобы Степка ничего не заподозрила, а то она начнет объяснять Алке, что Костя в ее сторону даже и смотреть не станет, что она для него просто пигалица и все такое… Кому приятно это слушать, когда сгораешь от любви? А Алка сгорала. Она даже никогда не могла себе представить, что способна так влюбиться…
На первом уроке — это была литература — она шепнула:
— Степка, а чего теперь будет?
— Ты про что?
— Про это все! Картинку, конечно, вернули, а преступники остались ненаказанные. Так нехорошо.
— А что ты предлагаешь? — удивилась Степанида.
— Ничего не предлагаю, просто думаю, что они вряд ли успокоятся.
— Козе понятно, — пожала плечами Степанида.
— Кошелева! Корбут! Сию минуту прекратите болтовню! — призвала их к порядку литераторша Марфа Кузьминична.
Пришлось прервать волнующий разговор. На перемене к ним подбежала Наташа, и они вместе направились в коридор. Заняв место у окна, Алка проговорила трагическим шепотом:
— Девчонки, я что подумала… Помните, вчера Костя рассказывал, как он застрял в лифте с этим Филей…
— Ну и что? — спросила Степанида.
— И он ему что-то про себя наболтал, ну там про институт, и даже они общего знакомого нашли…
— Ну так что?
— А вдруг Филя его вычислит?
— Как? — растерялась Наташа.
— Очень просто! Сообразит, что Костя слышал его разговор по телефону, и тогда найти его будет просто делом техники.
— Погоди, Алка, но ведь даже если он его найдет, как он докажет, что именно Костя во всем виноват?
— А может, ему и доказывать ничего не надо! Может, Филя приметил Костины ботинки, к примеру, или часы, знаете, как в кино бывает…
— Алка, ты серьезно? — испугалась вдруг Степанида.
— Серьезнее не бывает!
— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Наташа.
— Я пока ничего не предлагаю, я просто за него боюсь.
— Погоди, бояться еще рано, — трезво заметила Степанида, — ведь еще не факт, что он приметил Костины ботинки или часы, скорее, думаю, он со страху вообще ничего не приметил, а если приметил, то уж скорее ботинки Олега. Понимаешь, когда Костя у него был, Филе незачем было к его ботинкам приглядываться, тем более что ботинки у него самые обыкновенные, там и приглядываться не к чему!
— Костя говорил, что снял ботинки, когда вошел в квартиру, и тот вполне мог на них просто бросить взгляд, а потом узнать их… — гнула свое Алка.
Степанида внимательно на нее посмотрела. «Она меня, кажется, раскусила», — испуганно подумала Алка.
— Но как же он найдет Костю? — удивленно поинтересовалась Наташа.
— Как? Очень просто! Поедет в институт, подкараулит… Ой, девчонки, надо что-то делать!
— Но что мы можем? — развела руками Наташа.
— Мы можем… Можем тоже туда поехать…
— Куда? В институт?
— Конечно!
— А ты представляешь себе, где его искать? Насколько я понимаю, это какой-то громадный институт, даже целый университет! Там столько факультетов! Ты хоть знаешь, на каком он факультете учится?
— Не знаю. Степка, а ты знаешь?
— Понятия не имею.
— Вот видишь…
— Ну, это можно узнать.
— Как?
— Степка знает его домашний, пускай позвонит его маме и спросит. Или я сама могу позвонить, ты мне только дай телефон, — с невинным видом и как бы невзначай попросила Алка.
— Телефон я могу тебе дать… Но с какой это стати какая-то девчонка будет спрашивать у его мамы такие вещи…
— Какие вещи? Какие вещи? — возмущенно завопила Алка. — Разве спросить, на каком факультете учится Костя, — это неприлично? По-твоему, это неприлично, да?
— Алка, не ори! Это во-первых, а во-вторых, его мама просто может ничего тебе не сказать.
— Почему это?
— Потому что она тебя не знает, вот скажет она тебе, а Костя потом рассердится. И вообще…
— Что вообще?
— Ты пойми, у него папа — следователь по борьбе с организованной преступностью!
— Ну и при чем тут это?
— А при том, что у него наверняка есть враги!
— У папы?
— У папы! И враги эти запросто могут подослать какую-нибудь девчонку выведать все про его сына… Так что не надейся, ничего она тебе не скажет.
Алка глубоко задумалась. Однако ее размышления прервал звонок. Правда, и на уроке она пребывала в задумчивости и все время молчала. «Во втюрилась, — думала Степанида. — Дура! Ничего ей тут не светит. Костя взрослый парень, он на Алку и глядеть не станет. Как она сама не понимает? Правда, любовь, говорят, такая штука…»
На следующей перемене Алка, Степанида и Наташа отошли в сторонку.
— Степка, ты не знаешь, когда Костя домой после института возвращается?
— Нет, не знаю. А тебе зачем?
— Надо. Понимаешь, я что подумала… Если этот Филя найдет его в институте, он ведь не сразу что-нибудь с ним сделает… Он же не может точно знать, что это Костя был, правда?
— Правда-то правда, но только если он и впрямь приметил его ботинки или там еще что-нибудь…
— Ты думаешь, он его прямо в институте убьет?
— Убьет? Ты чего, Алка, совсем, что ли, спятила? Зачем его убивать?