Подобное господство вкупе с мужественной красотой Ритчи оказывало на Беатрис возбуждающее воздействие. Внизу живота и между ног она чувствовала трепет, а приятная тяжесть предвкушения сменилась острой болью желания.
Да, она просто обязана заполучить его этой ночью. Больше ждать она не в силах. Ей предстоит многому научиться и овладеть Ритчи в той же степени, что и он овладеет ею.
Не переставая ласкать пальцами член Ритчи, она встретила жаркий взгляд его хозяина. В ее собственных глазах пылало такое же вожделение.
– Я передумала, – сказала она, крепче сжимая его плоть. – Мне не нужно бренди. По крайней мере, не здесь. Я бы предпочла забрать его с собой в зарезервированную тобой комнату, если это возможно.
Взгляд Ритчи искрился, точно в его глазах таился весь свет мира.
– Ты чудо, Беа, – молвил он слегка вибрирующим голосом. – Настоящее чудо. – Помедлив немного, он сделал глубокий вдох, будто бы, находясь рядом с ней, ему было трудно дышать. – Но мне нужно немного времени… то состояние, в котором я сейчас пребываю… в общем, мне нужно собраться с силами.
– Возможно, я могу тебе в этом посодействовать?
– Не сомневаюсь, что можешь… не сомневаюсь.
Произнеся эти слова, он поцеловал ее в губы, в то время как она все еще сжимала рукой его фаллос.
Комната была очень милой, даже экстравагантной, с обилием золотых тонов и бархата в отделке и обставленная первоклассной мебелью. Беатрис бродила по ней, облаченная лишь в панталоны, нательную сорочку и корсет, думая о том, что не такой представляла она обстановку, в которой лишится девственности.
Соглашаясь на сделку с Ритчи, она ожидала, что сакральный акт свершится либо в его, либо в ее собственной спальне. Как оказалось, этому не суждено было сбыться, и теперь она с любопытством смотрела по сторонам, в то время как Ритчи принимал ванну, с которой ей уже довелось познакомиться.
– Уступаю даме, – сказал он, легонько похлопывая ее по мягкому месту, когда они только вошли в комнату. Беатрис повернулась к нему, удивленная звуком его голоса, который показался ей очень уж неуверенным, хоть и исходил из уст мужчины, считавшегося известным волокитой.
Возможно, то, что он сказал ей, правда? Что, если у него и в самом деле было не так много любовниц, а слухи о его амурных похождениях сильно преувеличены? Беатрис содрогнулась, точно от холода. А возможно, он не привык искать любовных утех в объятиях неопытных девственниц и не испытывал энтузиазма от перспективы лишения ее невинности?
Ах нет, это очень маловероятно, особенно принимая во внимание его жаркие соблазнительные улыбки. Ритчи в самом деле желает ее, в том не может быть сомнений, и плоть его еще там, в ресторане, являлась тому самым красноречивым подтверждением.
Неужели он до сих пор беспокоится о том, что может причинить ей боль?
«Даже если и так, Ритчи, мне все равно! – мысленно вскричала Беатрис. – Если мне и будет больно, то это скоро пройдет… а потом… потом…»
А что потом? Исходя из предварительного знакомства с его половым органом под столом, он был явно больше искусственного фаллоса. Ритчи сначала нависнет над ней, затем ляжет на нее, проникнет в ее лоно, и тела их сольются воедино и станут настолько близки, насколько это только возможно между двоими людьми. Прямо как мать и дитя у нее во чреве.
«О, Ритчи, – подумала она, – поторопись! Не заставляй меня ждать!»
Стоило ей подумать об этом, как Ритчи тут же возник на пороге ванной комнаты, точно мифический джинн из «Тысячи и одной ночи». Он снял сюртук и галстук, а рубашка и жилет были расстегнуты. Он бросился к Беатрис, на ходу снимая с себя жилет и отбрасывая его в сторону. Жилет приземлился точно на стул красного дерева. Ритчи сдернул с плеч подтяжки, оставив их свободно свисать у ног.
– Беатрис, ты очень красивая женщина, – произнес он низким чувственным голосом, опускаясь на кровать рядом с ней. Улыбка его также была очень чувственной и многозначительной. Она порхала по его губам, точно воспетое в стихах возбуждение, и искрилась в его глазах, одновременно и темных и светлых. Ритчи прикоснулся к ее лицу, распространяя по коже волны жара, затем нагнулся и, развязав шнурки, сбросил ботинки и носки. Наблюдая за его действиями, Беатрис вдруг захотелось опуститься перед ним на колени, точно служанке, чтобы самой снять с него носки и ботинки. Пальцы ее закололо от предвкушения, когда она представила, что массирует его крепкие узкие ступни.
«Боже всемогущий, ну что за абсурдная идея, Беа! – ужаснулась она. – Ты ж временная наложница, а не рабыня своего господина».
Размышляя таким образом, она вдруг поняла, что никогда не представляла себя в традиционной роли, отводимой женщине, – в качестве спутницы жизни мужчины, его поддержки и опоры. Нет, она не мыслила себя хранительницей домашнего очага, потому что такая роль никак не соответствовала ее натуре. Как бы то ни было, внезапно она осознала всю привлекательность подобного статуса.
Но лишь на мгновение, после чего Беатрис подалась вперед и приникла поцелуем к губам Ритчи, чтобы заявить о своих правах. Она обвила руками его шею и запустила пальцы в густые светлые кудри. От него пахло мылом и лосьоном после бритья, и Беатрис крепче прижалась к нему, стремясь почувствовать не утонченного мужчину, но дикаря, распаленного страстью и задыхающегося.
Целуя его, она губами ощутила, что он улыбается, и внезапно испытала злость.
«Воспринимай меня серьезно, – мысленно обратилась она к нему. – Я не игрушка и не девчонка, но женщина».
Беатрис стала целовать его с еще большим напором, прижимаясь к нему всем телом, чтобы дать почувствовать очертания своих грудей, четко выделяющихся под корсетом. Сожалея, что они до сих пор не полностью обнажены, Беатрис провела пальцами по плечу Ритчи, затем спустилась по руке вниз и наконец, сжав его ладонь, притянула ее к гигиенической прорехе в своих панталонах. Этот предмет гардероба был пошит модисткой Софии из парижского шелка и изысканно украшен кружевом, точно на картинке, но, по крайней мере, прореха была на месте, что являлось крайне удобным.
– Какая же ты нетерпеливая, – прошептал Ритчи, но все же повиновался, касаясь пальцами ее лона.
Беатрис вскрикнула и задвигала бедрами от удовольствия, требуя продолжения.
– Разумеется, нетерпеливая, – простонала она. – Я и так ждала слишком долго и, теперь, наконец, хочу узнать, каково же это. – Она стала раскачиваться под действием его пальцев, стремясь как можно скорее достичь оргазма. – Я устала от своей погубленной репутации, не подтвержденной никаким опытом.
– Что ж, очень хорошо, моя сирена, не будем терять больше ни секунды.
Продолжая ласкать ее лоно, Ритчи уложил Беатрис на кровать.
Кровь пульсировала по венам Ритчи, заставляя сердце биться быстрее, а чресла наливаться силой. В ушах его стоял оглушительный рев. С тех пор как он узнал, что Беатрис Уэверли все еще остается девственницей, он дал себе зарок сохранять самоконтроль и держать вожделение в узде.