— Может, разопьем пока водяру, а? — предложил я. — Завтра еще сбегаем.
— Уймись, Юрка! Для дела куплено, — пресек мои поползновения Тим и снова уткнулся в компьютер.
Результатов не было.
Только около полудня мы нашли на сервере фамилии нашей группы. Так, по алфавиту. Слева — имя и фамилия, справа — результат.
Леонид Васильев — homo naturalis.
Лео стоял за спиной у Тимки, одной рукой опираясь о спинку его кресла, другой — о компьютерный стол. Вздохнул, выпрямился, сделал шаг назад.
— Ясно.
Картинка на экране поползла вверх.
Юрий Никифоров — homo naturalis.
Сердце у меня упало, и дальнейшее как-то перестало интересовать. Почему я еще смотрел на экран? Наверное, по привычке.
Тимофей Поплавский — Высший.
Тимка запрокинул голову, посмотрел на нас снизу вверх и развел руками.
— Пошли, Юр, — сказал Лео и отправился на кухню.
Там он сгреб снотворное и погрузил его в сумку. Туда же была положена бутылка водки.
— Теперь бы место найти, — проговорил я.
Тимка стоял в дверях.
— Я бы рад, но… Я не могу. Вы же сами понимаете…
— Понимаем, — усмехнулся Лео. — Не бери в голову, Тим. Найдем место.
Мы вышли на улицу. Было пасмурно. Дул пронизывающий ветер.
— Ну, что, на чердак или в подвал? — поинтересовался я.
— Ко мне на дачу.
— Далеко, да и холодно уже.
— Ничего, печку затопим, неженка. У тебя деньги есть?
— Да, а что?
— Есть предложение устроить прощальный пир. Ты какую икру больше любишь, черную или красную?
В электричке дико хотелось спать. Между нами стояла сумка со снотворным, напротив — с едой. Я то и дело клевал носом. Чудом не проспали свою остановку.
Дрова у Лео были. Натопили печку, стало тепло. На столе в передней расставили яства. К яствам прилагалась бутылка вина.
— Профессор сказал, что спиртное после снотворного, — заметил я.
— Водка после, а вино — до. Мы же не понижаем градуса. За упокой наших душ! — и он поднял бокал.
После трапезы снотворное честно поделили на две равные кучи. Запили водкой. Я поставил кассету. Калугин. Старая вещь, затертая, но хорошая. Тимка загрузил в свое время. Я лег на диван. Лео — на высокую деревенскую кровать у противоположной стены.
— Спокойной ночи, — с усмешкой пожелал он.
— Прощай, — серьезно сказал я и закрыл глаза.
Когда друзья ушли, Тим выключил компьютер и откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза. Открыл. Встал, пошел на кухню. Отрезал колбасы. Вернулся. Включил компьютер. Посмотрел на столик рядом с ним. Там стоял телефон.
Встал. Пошел на кухню. Пожалел, что не курит. Вернулся. Выключил компьютер. На столике рядом с ним стоял телефон.
«Ну, что, Высший? — обратился Тим к себе. — Решай, если ты Высший. А то показал друзьям дорогим дорожку на тот свет и пропуск выдал, а теперь мысленно пытаешься стереть с него свою подпись. Или смирись, или ликвидируй последствия собственной преступной деятельности!»
Телефон стоял рядом.
«Хорошенький выбор между убийством и предательством!»
Подошел к бару. Открыл. Пусто. Пожалел, что не пьет. Плюхнулся в кресло рядом с телефоном.
«А пошло оно все на фиг!» — выругался про себя. Что именно, не уточнил. Сорвал трубку. Бросил. Долго рылся в записной книжке. Набрал номер.
— Женя? Привет. Как хорошо, что ты дома… Да, проблемы… Нет, я не homo naturalis. Высший я, Высший!.. Что значит, какие могут быть проблемы? Приезжай, я все расскажу. Только побыстрее.
Двоюродный брат Женька. Старший. Стал Иным двенадцать лет назад. Именно с тех пор (то бишь с восьмилетнего возраста) Тим старался общаться с ним поменьше. Но Женька не забывал. Звонил, разговаривал. Каждый раз обязательно оставлял новый номер телефона, если он изменялся. Иногда пропадал на год, на два. Потом снова звонил. Тим воспринимал его как помесь надсмотрщика с посвященным — общаться интересно, но не очень приятно. И относился к нему со смешанным чувством почтительности и страха.
Женька обернулся быстро. Уже через полчаса звонил в дверь. С порога изучил двоюродного брата. Все понял.
— Звони в полицию!
— Женя, я думал, что мы без этого обойдемся. Ты же можешь их спасти, ты же Иной!
— Звони в полицию, я сказал! Очень плохо, что ты до сих пор этого не сделал. Вообще ты заслуживаешь порки.
— Так выпори.
— Высшего? Статус не тот.
Тим поднял трубку. Конечно, сразу надо было звонить в полицию. Может быть, уже поздно. Но так хотелось, чтобы об этом сказал кто-то другой! И чтобы пути к отступлению были отрезаны.
— Полиция? Да. Двое homo naturalis пытаются скрыться от властей. Леонид Васильев и Юрий Никифоров. Да, проверьте по компьютерному банку данных… Что? Знают они результаты. Потом объясню. Где? На даче Леонида, скорее всего, — и он назвал адрес. — И прихватите врача. Возможна попытка самоубийства. Отравление барбитуратами… Знаю. — Потом обернулся к Жене. — Они просят назвать себя.
— Назови.
— Тимофей Поплавский. — Он положил трубку. — Слушай, Жень, что мне будет за компьютерный взлом и разглашение секретной информации?
— А также доведение до самоубийства. Забыл?
— Не забыл. Так что?
— Активизация гена тебе будет, Высший. Сейчас поедем в Единый Институт Генетики, пока ты еще дел не натворил.
— Поедем, Жень, конечно. Только сначала мы поедем к Леньке на дачу.
— Ты хочешь с ними проститься?
— Думай, как хочешь, Жень, только поедем!
— Хорошо.
Полиция приехала раньше их. В большинстве своем homo naturalis, но фанатично преданные Иным только за то, что им позволили жить в городе и не заниматься черной работой. Свора верных псов, сильных, хорошо обученных и далеко не глупых для своего племени. Слишком велик конкурс на место в полиции.
Иного со спутником пропустили. Как могли не пропустить Иного? В печи догорали дрова, уже стало холоднее. В магнитофоне на подоконнике стояла полностью прокрученная кассета. Юра без движения лежал на диване и был очень бледен. Лео — на кровати у противоположной стены. Спят? Мертвы?
— Они живы? — почти закричал Тим.
— Живы, — спокойно ответил начальник полицейских, тоже Иной. — Но это ненадолго.
— А где врач?
— Какой врач? Это же homo naturalis. К тому же пытавшиеся скрыться от властей. Кому они нужны?
— Но здесь двое Иных! Неужели вы их не вытащите?