— Ты не совсем справедлив к ним. С тобой осталось более пятидесяти человек, хотя они могли уйти, — заметил Тим.
— Ну, и какой смысл? Максимум, на что мы способны — это красивые жесты! Достойно умереть. Но достойно жить — никогда. Поэтому последний месяц я упорно пытаюсь исправиться, товаби. Я вас ни разу не ослушался?
— Нет, — протянул Тим, хотя в душе ему хотелось крикнуть: «Не верю!» И это бывший вождь повстанцев? Послушный, как ягненок, и «товаби» через каждое слово? Волк в овечьей шкуре или овечка, попытавшаяся стать волком? Не верю! Однако Тим просканировал ему сознание и поверил.
— А книги для того, чтобы убедиться в бессмысленности человеческой истории, даже описанной с точки зрения людей?
— Да, товаби.
— Будут тебе книги. Костя, нужно что-нибудь еще?
— Да, если нетрудно. Там очень белые стены в комнате. Нельзя ли чем-нибудь украсить? Картина или панно.
— Можно.
На следующий день Тим пошел в местный художественный салон и выбрал для Кости картину. Попросил, чтобы художник был обязательно низшим, чтобы Косте было понятно. Но совсем уж примитивщину брать очень не хотелось, и он купил весьма замороченное полотно с большим количеством планет, деревьев, паутин и храмов. Но сочетание цветов хорошее и перспектива есть. Для интерьера сойдет.
Косте картина понравилась.
— Тим, ты не представляешь, как я тебе благодарен! Слушай, у меня к тебе еще одна просьба. Даже две.
— Что, канделябр, ковер, шкаф красного дерева?
Тим брезгливо осматривал комнату. В углу уже образовалась гора старых пыльных книг. И он подумал, что все их содержание можно было бы уместить на одной магнитной карточке и прочитать за час.
— Нет. Гитару. Я, правда, не повешусь на струне.
— Верю. Ладно. А вторая просьба?
— Тим, когда вы закончите серию экспериментов, ты предупреди меня об остановке сердца дня за три, хорошо?
— Ваши древние считали, что внезапная смерть — самая лучшая.
— Да плевать мне на древних! Я хочу морально подготовиться, чтобы умереть, как человек, понимаешь?
— Хорошо.
— И другим скажи. Ну, если не ты будешь этим заниматься.
— Скажу.
— Спасибо, товаби.
Предположение о том, что Homo passionaris представляют собой отдельный вид, не подтвердилось. Все же основные характеристики были такими же, как у обычных Homo naturalis. Воспринимать и изменять электромагнитные сигналы Костя не мог. Хотя очень старался во время экспериментов, но потом смотрел на Высших извиняющимся взглядом и разводил руками. Только короткий промежуток длин волн, называемый по традиции видимым светом. Механизм регенерации у Кости работал плохо, как у низших. В этом Тим уже убедился, когда лечил его рану. Все же эксперимент повторили, сделав ему небольшой надрез на руке и последив за заживлением. Без обезболивания для чистоты эксперимента. Костя только укоризненно посмотрел на Тима.
— Что, очень больно? — поинтересовался тот.
— Да нет. В лесу было гораздо больнее. Просто… не вижу смысла. Все же ясно.
— Многие открытия не были сделаны только потому, что экспериментаторы не проводили до конца все серии экспериментов, — заметил Тим. — А потом, где-нибудь на другом конце мира, находился более прилежный ученый и делал это открытие исключительно в силу своего прилежания. Так что первым оставалось только кусать себе локти.
Проверили реакцию на ожоги. С тем же результатом.
— Это последний такой эксперимент, — успокоил Тим.
— Давайте подводить итоги, — начал Серж, когда Высшие собрались на консилиум. — Регенерации никакой, иммунитет слабенький, телепатических способностей никаких — homo naturalis. Зря парня мучили.
— А генетический анализ забываешь? — возразил Тим. — Он же наполовину Иной.
— Значит, не на ту половину.
— Телепатических способностей никаких, говоришь? А как он подчиняет себе людей? Как он вводит в состояние транса целые армии? Как он сам контролирует собственный эмоциональный уровень, наконец?
— Это не телепатия. Гипноз и самовнушение. Эта способность и раньше встречалась среди низших. Правда, редко. И не такая сильная.
— Вот именно. А возьми поведенческие особенности? Склонность к рискованным и самоубийственным поступкам. Между прочим, они для них всех характерны.
— Я и не говорю о том, что эта группа никак не должна быть выделена, — смирился Серж. — Но это не вид. Скорее подвид homo naturalis.
На этом и остановились: Homo passionaris является подвидом homo naturalis, отличающимся нестандартным поведением, более высоким, чем в среднем по homo naturalis, уровнем интеллекта, а также способностью к гипнозу низших, и требует к себе особого отношения. Возможно, следует подумать об особом статусе этого подвида в социальной структуре общества.
— Теперь мы должны остановить ему сердце, — подытожил Серж. — Он нам больше не нужен.
— Он просил предупредить его за три дня.
— Три дня нас не устроят. Пойди скажи ему.
Тим вышел во внутренний двор, где Косте в это время было позволено дышать свежим воздухом. Представитель подвида homo passionaris сидел на низкой ступеньке у стены и рассеянно перебирал гитарные струны. Больше ничего во дворе не было. Только белый камень. Голые стены.
— Привет, Тим! — крикнул Костя, а потом посмотрел Высшему в глаза. Жест открытости. — Слушай, а мне нельзя увидеться с братом? Я с ним даже не простился.
— Нет. Здесь секретный объект. Игоря сюда не пустят. Только когда станет Высшим.
— Жаль. Очень хотелось увидеться с ним перед смертью. Тим, как ты думаешь, если здесь посадить цветы, я успею увидеть, как они расцветут? А то слишком голо.
— Успеешь, Костя, обязательно. Я тебе обещаю.
Тим больше ничего не сказал. В тот же день он приказал выкопать несколько цветущих розовых кустов и пересадить их во двор. А потом пошел к Сержу.
— Серж, зачем нам его убивать?
— А зачем он нам нужен?
— Мы не исследовали поведение homo passionaris в социуме. По-моему, это может быть очень интересно. Все равно придется решать, что делать с представителями этого подвида.
— Ты предлагаешь его выпустить?
— Нет, конечно. Сначала попытаться установить жесткий контроль. Вести.
— Тим, и так ясно, что он очень плохо управляем. К тому же крайне опасен.
— Опасен? Мы три месяца над ним измываемся, а он нам ни разу грубого слова не сказал!
— Естественная реакция высшего животного. Он же понимает, что если будет плохо себя вести, это приведет только к ухудшению условий содержания. А он, судя по всему, тяжело переносит неволю. А так ты ему картину подарил, книгами завалил, гитару дал, а теперь еще эти розы! Доживет последние дни в относительном комфорте. У тебя кто-нибудь из подопытных животных вида homo naturalis содержался когда-нибудь в таких условиях?