— Мерзкий урод!
— Я заберу пленку и поеду на восток. Ты найдешь на горизонте дерево, азимут сто двадцать два от Одинокого дерева. Я оставлю пленку там. Пока ты туда доберешься, меня уже и след простынет.
— А если пленки там не будет?
— Думаешь, я мечтаю, чтобы ты вечно носился по моему следу? Все это дерьмо надоело мне не меньше, чем тебе. Хочу получить бабки и устроить себе каникулы. Я исчезну на два-три месяца, а потом объявлюсь, когда подготовлю вторую часть сделки. Можешь соглашаться на мои условия, можешь не соглашаться.
Энто молчал.
— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен.
— Звякнешь, когда поднимешься на гребень, хотя, наверное, я увижу тебя первым.
Рация умолкла.
Настало время ждать. Сколько? Наверное, около часа. Нет, меньше. Свэггер понимал, что Энто где-то близко. И теперь оставался только вопрос характера: выстрелит или поболтает? Умный или глупый? Профессионализм или самовлюбленность?
«Можно ли выстрелить отсюда?» — размышлял Энто.
Он лежал на гребне, почти прямо за спиной Свэггера, и наблюдал за своим противником, сидящим на корточках и смотрящим в бинокль не в ту сторону, но не слишком пристально. Глупец уверен, что у него есть по крайней мере целый час до продолжения представления. Он даже не подозревает, что уже взят на мушку.
Энто занял отличную позицию для стрельбы. Он полностью расслабил мышцы, «экьюреси» калибра.308 твердо стояла на земле на двуногой сошке. В качестве предварительного упражнения Энто пододвинул винтовку к себе, взял ее так, словно собирался выстрелить, но только указательный палец правой руки остался на зеленом пластмассовом ложе, навел мудреное перекрестье «И-снайпера» на спину Боба в голубой рубашке и нажал на спуск — точнее, на пуск программы определения расстояния.
На экране появился ответ: 927.
Энто уже приходилось поражать цели на дистанции 927 ярдов и даже больше. Но и промахи тоже случались, и часто. Гроган подождал, пока микрокомпьютер просчитал программу целенаведения, и получил указания: девять делений вниз, три деления вправо.
Прильнув к прицелу, Энто отмерил на центральной вертикальной оси девять рисок вниз, затем три вправо. Вот он. Крошечный крестик размером со значок «+» в текстовом редакторе лег на голубое пятнышко, в котором на таком расстоянии с трудом можно было угадать человека, даже несмотря на пятнадцатикратное увеличение.
Энто почувствовал, как его мышцы напряглись, внутренняя дрожь прекратилась, дыхание стало ровным; он ощутил, как плавный изгиб спускового крючка словно по своей воле двинулся назад.
Вдох.
Расслабиться.
Прицелиться.
Выдох.
Нажать.
Энто не выстрелил.
Девятьсот двадцать семь ярдов — это слишком далеко. На такой дистанции время в полете до цели будет больше секунды; малейшее дуновение ветра, или Свэггер дернется — все это приведет к промаху. И тогда придется участвовать в дуэли на девятистах с лишним ярдах с человеком, который по-прежнему лучший в мире. Или второй, или третий — неважно, особого желания вступать в такой поединок у Грогана не было.
Он пальнет с пятисот ярдов.
Пятьсот ярдов уменьшат влияние ветра, кривизну траектории и время в полете. На пятистах ярдах Энто и с открытым прицелом не промахнется; с «И-снайпером» он за одну секунду выбьет сто из ста, если понадобится.
Следующий вопрос: за сколько времени он проползет по-пластунски четыреста двадцать семь ярдов до огневого рубежа? Ответ: около часа, причем ничего радостного это не сулит, если только не любишь ползать, но подобные любители встречаются редко. Определенно, Энто к их числу не относился. К тому же все его нутро говорило: «Сделай дело. Доведи до конца. У тебя есть преимущество, воспользуйся им».
Гроган посмотрел вдаль, на Боба, устремившего взор на горизонт.
«Можно подкрасться к нему сзади и выстрелить в ухо из браунинга.
Нет, наверное, так не получится. Лучше спокойно пройти пятьсот ярдов. Свэггер, возможно, меня не заметит, ведь все его внимание приковано к востоку, он убежден, что его противник по-прежнему в нескольких милях от него, трясется голышом по ухабам».
Энто встал, чувствуя себя свободным. Он в тысячный раз проверил винтовку: приоткрыл затвор, увидел тусклый блеск отборного патрона «Блэк хиллс» с пулей «Сьерра» с полым наконечником и зауженной хвостовой частью весом 168 гран, потрогал рычаг предохранителя, трижды убедившись, что в случае необходимости сможет быстро произвести выстрел. Затем Энто накинул на руку петлю ремня и затянул его, оставив легкую слабину, чтобы при стрельбе лежа или с колена винтовка крепко упиралась в тело и, через застывшее в выверенной позиции тело, в твердыню самой земли. Наконец он удостоверился, что заряда аккумулятора «И-снайпера 911» хватит с избытком.
Покончив с этим, Энто поправил кепи и каплевидные очки и начал пеший путь в сторону Боба Ли Свэггера.
А Свэггер ждал, неподвижный, как скала. Перед ним появилось живое существо, белая мошка, порхающая из стороны в сторону, она покружилась и снова улетела.
Боб ощущал, как из-под кепи по лицу текут струйки пота. Его уши ныли под наушниками. Дыхание стало поверхностным. Свэггера так и подмываю обернуться и убедиться, что ирландец за его спиной, но чем дольше он не будет оглядываться, тем ближе подойдет Энто, а значит, тем проще будет сделать выстрел, который покончит с ирландцем. Боб понимал, что, если придется стрелять на девятистах ярдах, ему конец. Техническое совершенство прицела Энто козырной картой побьет его более мощную винтовку. У него просто не будет времени определить дистанцию с помощью лазерного дальномера, рассчитать количество делений, переставить прицел и изготовиться к выстрелу. Энто его убьет. К тому же придется оценивать ярды на глаз, а он в этом не силен, в отличие от некоторых. Так что если он ошибется с оценкой, неверно сделает поправку на ветер, что запросто возможно при стрельбе с большого расстояния, Энто его грохнет.
Тик-так, тик-так, тик-так — двигалась секундная стрелка больших часов у Боба в голове, отмечая течение времени, а где-то люди смеялись и пели, ухаживали и трахались, рыли траншеи, писали стихи и летели в самолетах. Свэггер же был снайпером. Он замер, дожидаясь, когда сможет выстрелить или когда сам получит пулю. Боб пришел в снайперы совсем молодым и прожил так жизнь, принимая на себя ответственность за самые грязные дела своей родины и возвращаясь домой, пропитанный запахом смерти. Так было тогда, так есть сейчас. Он сам выбрал такую судьбу, глупец. В этом — какое там чертово слово? — его самовыражение. И он еще должен считать, что ему повезло. Он занимался тем, для чего был рожден. Многие ли могут…
— Парень, — раздался в наушниках голос Энто.
— Я тебя не вижу.
— Наверное, снайпер, ты смотришь не в ту сторону.