Свэггер сидел в унылом пустом зале отлета аэропорта имени Даллеса. Это был странный, окруженный стеклом островок посреди аэродрома. Снаружи за окном величественно проезжали большие самолеты, но внутри не было ничего, кроме сувенирных лавок и точек быстрого питания. До рейса на Бойсе оставался еще час, но Боб всегда приходил в такие места заранее, поскольку металлический шарнир бедренного сустава, как правило, означал хлопоты с предполетным досмотром. Однако в этот раз все обошлось. Боб старался не обращать внимания на ноющую боль в бедре, где стальной сустав несколько лет назад получил полноценный удар самурайским мечом, после чего живые ткани так и не срослись должным образом. Он сидел у выхода в жутком пластмассовом кресле, дожидаясь, когда объявят посадку, и наблюдал, как зал заполняется пассажирами. Боб старался не смотреть с завистью на расположенный неподалеку бар с полками, уставленными манящими бутылками. Он прогонял из головы мысли о тех удовольствиях, которые могли бы принести все эти бутылки, и думал только о том, как бы поскорее вернуться в кресло-качалку на крыльце и глядеть на сотворенные природой причудливые облака — эти небесные замки, которые проплывают над зеленовато-голубой степью, уходящей вдаль на многие мили, где ее обрывает зубастый оскал гор.
«Я пересчитаю свои деньги и решу, как потратить щедрую премию. Почитаю книгу или журнал про оружие. Прикину, как сделать хорошую винтовку из такого неподходящего кандидата, как „ремингтон“ калибра двести шесть, „кридмур“ калибра шесть и пять десятых миллиметра или „грендель“. Я сгоняю на день в Диллон и куплю тысячу патронов АСР сорок пятого калибра с пулей весом двести гран. Потом я снова пересчитаю деньги и буду ласков со своей женой, которой я недостоин. Может, помогу младшей дочери делать уроки, хотя она стремительно приближается к тому уровню, за которым я перестану что-либо понимать; Мико очень смышленая, на нее, семилетнюю, уже обращают внимание не только благодаря невероятным успехам в учебе, но и из-за способностей к верховой езде, доказательством чему служат многочисленные медали. Затем я позвоню старшей дочери Ники и поинтересуюсь, как ей нравится та большая газета, в которой она теперь работает.
О лучшей жизни нечего и мечтать. Кто может таким похвастаться? Земля, дочери, любовь, оружие, немного денег, осознание того, что ты сделал все возможное, чтобы ребята вернулись домой живыми. Ты платил по старым долгам, не боялся отстаивать свои убеждения, даже когда вокруг свистели пули и сталь рассекала воздух. Все в порядке, ты прожил настоящую жизнь, большего и не надо, но…»
Но Боб не мог просто отойти в сторону.
Он не мог ждать сложа руки, когда этот большой шутник Рон Филдс, эта девчонка, которую называют Старлинг, Уолтер Джекобс и даже сам Ник наконец догадаются, что к чему, и поймают преступника. И дело было не в том, что он лучше их или умнее, просто… что? Тщеславие, безумие, стариковский вздор? Просто Боб считал, что должен сделать все возможное, внести свою лепту.
«Оставь их в покое».
«Не могу».
У Свэггера в голове бурлили противоречивые мысли. Его подход разнился с подходом ФБР. Бюро не навязывает смысл, оно следует за уликами. Когда появляются новые улики, новые вызывающие интерес люди, Бюро методично идет по этому следу, а смыслы появляются сами собой. Для подобного подхода у ФБР есть ресурсы.
У него, Свэггера, таких ресурсов нет. Следовательно, прямолинейный удар в лоб исключается. Ему остается положиться на собственную интуицию и сделать упор на неожиданную интерпретацию событий. Он должен составить рабочую теорию, проверить и изучить ее, после чего или подтвердить, или опровергнуть.
Боб сидел, не в силах отделаться от надоедливого голоса, звучавшего внутри и говорившего следующее: если за убийствами стоит не иррациональный мотив Карла Хичкока, если Карла на самом деле подставили, заодно подбросив липовый мотив, значит, настоящий мотив является рациональным. То есть речь идет о желании добиться чего-то реального: получить деньги или удовлетворение, отомстить или отвести угрозу. Следовательно, преступления хладнокровно продумали и осуществили с помощью высококлассных исполнителей. Блестящий замысел, практически идеальное воплощение в жизнь. Здесь не место для любителей; такое по силам только элите, специалистам высшего уровня мастерства.
Если так, это означает только одно: целью не могла быть Джоан Фландерс, кинозвезда, радикальная политическая деятельница, бывшая жена Т. Т. Констебла. Ее задача во всей этой цепочке — дать старт, чему как нельзя лучше способствовали ее бурная, прекрасно описанная жизнь, ее многочисленные «интересные» мужья и широкое освещение в прессе. Гибель Джоан должна была затопить расследование многочисленными догадками, обилием внимания и информации, и все это безнадежно спутывало, закупоривало расследование, одновременно требуя быстрого результата.
Итак, Свэггер, находясь в зале отлета аэропорта имени Даллеса, пришел к первому заключению: Джоан Фландерс ни при чем. Она лишь отвлекающий маневр. Значит, целью был кто-то другой: или Джек Стронг и Митци Рейли, или Митч Грин. Однако Митч Грин, насколько знал Боб, был, в конце концов, лишь клоуном и, скорее всего, тоже отпадает. Поэтому Боб сделал второе заключение: целью были Джек Стронг и Митци Рейли.
Но и в этом случае задача казалась непосильной. Эти двое, хотя и не в таких масштабах, вели яркую, хорошо задокументированную жизнь. Политическая жизнь, общественная жизнь, интеллектуальная жизнь, профессиональная жизнь, писательская жизнь, преподавательская жизнь (одних студентов за двадцать пять лет сколько наберется!). Ну как можно изучить все это — если, конечно, речь не идет о ФБР с его практически неограниченными возможностями?
Значит, нужно очертить круг. Но как? Как найти то, на чем сосредоточиться? От чего отталкиваться? Ведь ошибиться нельзя.
У Боба раскалывалась голова. Ему очень хотелось выпить. И за кого он себя принимает? Рано или поздно федералы доберутся и до Джека с Митци, проведут кропотливое, дотошное расследование, и, если что-нибудь не так, они обязательно раскопают. Может, не на этой неделе и не в этом году, но…
Что есть особенного в деле Джека и Митци? С технической точки зрения только одно: Джоан и Митч были убиты прилюдно. Их смерть тотчас стала достоянием десятков свидетелей, затем правоохранительных органов, а потом и пронырливых журналистов. Эти преступления сразу же стали публичными.
А Джек и Митци погибли в пустом переулке и почти целый час оставались незамеченными. Ну, тут можно предложить простое объяснение: на самом деле жертвы были наиболее беззащитны и уязвимы в тот момент, когда выезжали из гаража, а убийцам, поджидавшим в микроавтобусе, который стоял в соседнем квартале с чуть приоткрытой дверью, не грозила опасность обнаружения. Гм, с другой стороны, Гайд-Парк постоянно патрулируется полицией Чикагского университета, да и отсутствие машин, отсутствие уличного оживления могло превратиться в недостаток: если нет толпы, негде затеряться при бегстве. Это был наиболее уязвимый момент, от которого зависел исход всей операции. То есть в определенном смысле преступникам приходилось полагаться на случай. Получается, это было сделано… сознательно.