— Что нас затормозило, мастер? — кинулся пассажир к капитану, так и не заметив ничего особенного в море.
Катанга не спеша стянул наушники.
— Немецкая подводная лодка в трех кабельтовых по левому борту. Угрожает торпедировать, если мы не предъявим себя к осмотру.
— Что за чертовщина, мистер Катанга? Эти заразы ведут себя, как будто началась война!
— Так война и началась, — буднично и даже блекло известил капитан. — Сегодня, первого сентября, в четыре сорок пять утра. Поляки якобы разорили какую-то немецкую радиостанцию, нацисты за это вторглись в Польшу, англичане с французами вот-вот кинутся защищать поляков, но пока ничего не делают… Давайте-ка прячьтесь, мистер Джонс, немцы пристроятся к нашему борту в течение нескольких минут.
Индиана скатился по трапу обратно в каюту. Лилиан там отсутствовала — так же, как и в своей собственной. А когда он вспорхнул на главную палубу, то выяснил, что немцы уже лезут на абордаж. Оставалась последняя возможность сыграть в прятки, и он юркнул в вентиляционную трубу трюма. «Вождь страны гуннов… — бормотал Индиана, пытаясь закрепиться башмаками на грубых сварных швах. — Двинулся-таки в поход, паскуда… И что же, остается всего три дня, чтоб освободить Силу Заповедей?..»
Наконец удалось угнездиться и, слегка высунувшись из трубы, организовать наблюдение за событиями. Немецкий десант состоял из нескольких моряков и команды черномундирных эсэсовцев, в которых можно было признать людей Мюллера. Эсэсовцы рассыпались по всему судну для проведения большого шмона, моряки принялись открывать люк трюма, оперативно шуруя лебедкой. Того самого трюма, в верхней твиндечной части которого находился Ковчег Завета!
Сразу была осознана ошибка огромной величины. Нацистские ищейки смогли взять след Ковчега лишь по одной-единственной причине! В порту Александрия работают или деятели национально-освободительного движения, или просто продажные людишки, — в общем, предатели.
Двое немецких моряков скользнули по трапу в люк, сверху упали стропы, опять зажужжала лебедка, и через полминуты Ковчег навсегда покинул трюм «Броненосца». Грузовая стрела развернулась, драгоценный ящик проследовал над коммингсом, над фальшбортом и плавно опустился на палубу подлодки.
Все пропало…
Дело, которому Джонс-отец отдал полжизни, завершилось полным провалом. Хищники закогтили и потащили в свое логовище величайшую реликвию. А если прав отец и Ковчег настолько непрост, что играет особую роль в мировой истории? Особенно сейчас, когда «шарнир времени», о котором вещал Хорхер, повернулся и в бурлящий котел мировой битвы должны ухнуть многие страны и народы?
Тут к вентиляционной трубе стали подбираться немцы. Индиана вынужден был съехать вниз, удерживаясь от падения упором спины и башмаков. Лишь когда прекратился топот и гомон в непосредственной близи, он высунулся снова.
Лилиан. Ее тащили двое кряжистых эсэсовцев, она упиралась, поджимала ноги и пихалась бедрами. Конечно же, тщетно, вызывая оглушительное ржанье немецких жеребцов. Через борт очень кстати перебрались и Урбах с Мюллером.
— Здравствуйте, милочка. — Нацистский археолог победно сиял. — Ничто нас, оказывается, разлучить не может. Отныне вы — мой талисман, договорились?.. Однако где же эта глиста Джонс! В какую щель он заполз на сей раз?
Райнгольд фон Урбах напряженно огляделся.
— Индиана Джонс на дне морском, — выступил вперед невозмутимый Катанга. — Я его туда отправил, чтобы он не мешал мне отдыхать с девчонкой. Она представляет определенную ценность, особенно после длительного воздержания в рейсе.
Моряк подошел вплотную к Лилиан и понюхал ее волосы.
— Джентльмены из Германии, оставьте ее мне — в качестве компенсации за тот ящик, который вы уволокли.
— Ну-ка прекратить эти негритянские штучки! — гаркнул Мюллер в ухо Катанги. — Раскомандовался, хитрая морда! Мы заберем все, что нам нужно. А тебя, губошлеп, чтоб я больше не слышал, не то прогуляешься за борт.
— Девчонка — это компенсация мне за расстроенную нервную систему, — объяснил ласковым голосом археолог Урбах. — Я думаю, фюрер не будет против. А жив доктор Джонс или сдох, сейчас действительно не имеет никакого значения. Силы, хранящие Германию, вернули Ковчег.
И мисс Кэмден была затащена на подводную лодку вслед за скрижалями Завета.
Вторая страшная потеря за одно утро.
Тут уж завозмущалось в Индиане не общественное начало, а самое что ни на есть личное. Но выпрыгнуть сейчас из трубы — значит заработать автоматную очередь в живот или попасть на операционный стул к Хорхеру. Значит показать, что доктор Джонс устал от борьбы…
Он распрощался с убежищем, когда был уверен, что с субмарины его не заметят. Подводный корабль вскоре покинул морскую поверхность, оставив лишь пенистый след нырка.
— Куда немцы могли направиться? Куда, Катанга, куда? — профессор упорно долбил капитана «Броненосца». — Не прямо же в Берлин!
— Вероятно, на какую-нибудь итальянскую военно-морскую базу. Немцы ведь в союзниках с макаронниками, у них даже пакт [48] заключен. — Катанга с прежней ленцой жевал резинку.
— Послушайте, мастер, а нельзя ли эту подлодку выследить? — ляпнул доктор Джонс, наверное, потому, что страшно было прекращать бесполезное толковище и идти мучиться в каюту.
Капитан прекратил жевать и показался задумчивым, даже отрешенным.
— Вблизи нет ни одного военного корабля Его Величества…
— Вы же морской волк, морскую собаку съели! Ну же, раскиньте мозгами. — Впервые в жизни Индиана взывал о помощи, причем к совершенно непонятному человеку. — Осталось два дня, всего два!
Капитан сделался чуть менее вялым.
— Не убивайтесь так, док. На свете много хороших девушек, да и вряд ли немцы серьезно навредят мисс Кэмден. Так, какие-нибудь половые забавы, не более.
Доктор Джонс стал мерить палубу тоскливыми шагами, голова поникла, и сзади казалось — шляпа лежит прямо на плечах.
— На свете скоро останется мало чего хорошего, мистер Катанга. Владыка гуннов двинулся в поход, и я не представляю, что может застопорить его, кроме… меня.
— Если гунны — это немцы, то в прошлую войну с ними разобрались и без вас, док, — терпеливым, даже ласковым голосом внушал моряк.
Наступило тягостное молчание, обрамленное плеском бьющей в борт воды. Судно с пока что отключенным двигателем тяжело приминало волну. Не раз Индиане приходилось плясать в скользких тапочках на краю могилы, но сейчас хотелось выть от полного отсутствия идей.
— Предположим, не довезем мы его, — неожиданно проговорил Катанга. Он помедлил, а потом обратился к невидимым грузополучателям: — Весьма сожалею, господа, но произошла потеря груза по независящим от судовладельца и капитана причинам. Действие непреодолимой силы, форс-мажор… — Несколько изменив тон, капитан переключился на судью: — Зона боевых действий, ваша честь. Немцы изъяли и затопили катер, не стали даже разбираться в том, что он предназначен их испанским друзьям.