— Я все думаю, как бы тебе помочь, — издалека начал полковник, когда лейтенант взялась за дело. — Мэрия нас в последнее время совсем квадратными метрами не балует. А если и подкидывает пару-другую ключей, их Следственное управление перехватывает… Ты работай, не отвлекайся… Ох-хорошо… И вот я подумал — не отдать ли тебе ту мою квартирку, в которой мы встречаемся… ну, ты знаешь. Хорошая квартирка…
Она остановила процесс и посмотрела снизу вверх.
— Не шучу, — сказал он. — Подарю тебе эти две комнаты. В знак нашей верности друг другу… Не отвлекайся, что ж ты отвлеклась, девочка моя…
Неужели?! — думала она, совершая механические движения руками и ртом.
Полковник уже постанывал и похрюкивал. Она, наоборот, ничего не чувствовала. Служба есть служба, вот и все чувства.
— Я на подходе, — доверительно сообщил он. — Не части, дай просмаковать…
Она послушно замедлилась. Все равно он кончил быстрее, чем хотел; он кончил вяло, как протекший кран.
А муж, бывало, выстреливал так, что с ног сносило, укололо ее нежданное воспоминание…
— Но есть одна проблема, — как ни в чем не бывало, продолжал полковник. (Расслабленный, он накручивал ее кудряшки себе на палец.) — Маньяки живучи, как кошки. Его, конечно пристрелят… но чего только в жизни не бывает. Понимаешь, он может дожить до больницы. А может вообще не пострадать. Это в высшей степени несправедливо. Ты меня понимаешь, Настенька?
Она утиралась полотенцем и заодно обтирала полковника, — машинально. Что же от нее такое требуется, чтобы получить эту квартиру?
— Ты давно сдавала нормы в тире? — вдруг спросил он.
— С двух метров я выбиваю восемьдесят из ста, — ответила она.
— Больше, чем с двух метров, и не потребуется…
Вот теперь все встало по местам. Чтобы получить квартиру, от нее требовалось убить человека… Она уже убивала людей. В Таджикистане всякое было. Духи нападали и по ночам, и днем. Сутками поджидали, когда за периметр выползет какой-нибудь шальной солдатик. Воевать приходилось всем — и офицерам, и их женам. Короче, не хочется вспоминать… особенно того местного пастушка, которого дура повариха протащила в расположение части и спрятала у себя. Он не выдержал, прокрался в туалет, где Настя на него и наткнулась, выпустив в незнакомца с перепугу всю обойму… Это было в прошлом. А сейчас?
Человек ли этот гад, захвативший в заложники мальчика из ГАИ? Человек ли он — убивавший женщин и насиловавший девочек? Не бешеная ли это тварь, достойная лишь пули?
— …Скорее всего, ничего от тебя и не потребуется, — говорил полковник Лебедев. — Но если что — никому не придет в голову, что ты при делах. Ты ж у нас «семерочница». Ты у нас «белая кость», элита…
— Я все понимаю, Петр Андреевич, — прервала она его. — Кто меня будет прикрывать?
Марина тщетно разыскивала Терминатора, не понимая, куда тот подевался, когда ее окликнули. Из старого «фордика», недавно подъехавшего, который она зафиксировала краем глаз, ей махал… Конов Федор Сергеевич!
Марина подошла нарочито медленно.
— Присядьте ко мне, пожалуйста, — попросил психиатр. — Я вас очень прошу.
Она поджала губы. Она залезла в салон, решив молчать и слушать. И тут же не выдержала:
— Зачем вы организовали маньяку побег?
— Ох! Сразу берете быка за рога…
— Я видела карту! Я знаю о роли Вечного! Нетрудно догадаться, кто стоит за этим любителем точности.
— Мариночка… — умоляюще сказал Федор Сергеевич. — Я не спал всю ночь. Вижу, и вам пришлось не сладко. Давайте не будем кричать, а просто поговорим. Знаете, зачем я приехал сюда? Только затем, чтобы с вами поговорить. Хотите верьте, хотите нет. Но у вас не работает мобильник, поэтому я…
— З-зараза! — сказала Марина с чувством. — Совсем забыла. Давно могла уже у кого-нибудь одолжить.
— Неважно. Я приехал. К вам. И я отвечу на все ваши вопросы… Вот, возьмите мой, — он протянул ей свою трубку.
— Что это?
— Телефон. Вы сказали — вам нужен. А мне — уже нет. Правда, возьмите… ну, вернете потом, если такая щепетильная… ох, до чего же все это неважно.
Он неотрывно смотрел ей в глаза.
— Спасибо… — Марина сунула чужой мобильник в сумочку, решив пока не отвлекаться. — Вы устроили учителю побег, а потом сообщили Павлу Смыку, где учитель прячется. Про Банановую улицу Паша от вас узнал, ведь так? Он позвонил вам с моего мобильника, прежде чем угробил мне аккумуляторы…
— Ради вящей точности, он позвонил на трубку начмеда. Так мы с ним договорились. Начмед была в курсе и не удивилась.
— Я не понимаю, зачем вы помогли учителю сбежать, если ходите на задних лапках перед вице-губернатором? С чего вдруг решили отдать его Нигилисту? И, кстати, зачем Нигилисту этот горе-маньяк?
— Да, Вова держал меня крепко, — согласился Федор Сергеевич. — Вова — мой приятель-одноклассник. Мой ангел и мой демон… вернее, демон, притворившийся однажды ангелом. Почему я решил соскочить с поводка? Да потому что понял вдруг, что свободен. Благодаря вам, дорогой вы мой человек.
— Благодаря мне? — опешила Марина. — Не понимаю…
— Я все объясню. Все до последней мелочи. Вы сделаете из этого не просто статью или цикл статей. Если пожелаете — книгу напишете… сценарий… фильм снимете… но это потом, потом. Сейчас я прежде всего хочу вам помочь. Я обдумал ваши проблемы и нашел решение. Потому, собственно, и приехал сюда… хотя мог бы — в Лондон, в Нью-Йорк, в Сидней…
— Вы сумасшедший, — тихо сказала Марина.
— Знаю. И только осознание этого прискорбного факта до сих пор помогает мне обманывать людей, природу и себя… Так вы согласны со мной поговорить?
— Да… — сказала она.
Он расслабился. Он растекся по сиденью, словно силы, придававшие ему форму, исчезли. И он впервые улыбнулся.
— Что вы обо мне думаете? — неожиданно спросил он.
— Не поняла.
— Ну, каким вы меня видите? Прежде чем я позволю себе заговорить о главном, я хотел бы получить на это право. Я слышал, вы довольно точно характеризуете людей.
— Кто вы по знаку зодиака?
— Скорпион. Одиннадцатое ноября.
Марина задумалась.
— Вы общительны, у вас нормальное чувство юмора. Умеете делать женщинам комплименты. Вот только вы жалите сами себя гораздо сильнее, чем других. Вам достаточно один раз подумать, что вы сами во всем виноваты, и это становится манией. Вы неустойчивы, но при этом честолюбивы. К примеру, должность главного врача — это достижение, за которое вы цепляетесь всеми силами…
— Надо же, — удивился главврач. — Похоже.