Ночь была безлунной, звезды еле мерцали сквозь смутную дымку. Над поверхностью озера курился туман, заслоняя и то, что можно было бы разглядеть. На фоне огромного сгустка черноты Тейр увидел несколько неясных пятен света – окна в обрыве, а над ними стена замка. Только не туда! Он поплыл как мог бесшумнее в противоположном направлении, высовывая из темной воды только глаза и нос. И вдруг стукнулся о плавающее бревно.
Нет, не бревно. Тело Ури. В лихорадке драки Тейр почему-то вообразил, что оно канет на дно, откуда Вителли его уже не поднять, но оно оказалось легче воды. Он попытался утопить тело, а оно всплывало. Любой лозимонец на лодке сможет завтра утром подобрать его и вернуть Вителли, и все это окажется напрасным.
Нет, не напрасным. Не напрасным! Но недостаточным. Ури он обрел, только чтобы потерять сеньора Пия. Безумен – пусть, но хитер и смел… как аббат Монреале – святой, герцогиня Летиция вызывающе горда, Асканио невинен, а Фьяметта… Фьяметта… И все-все они – жертвы на алтаре колоссальной самовлюбленности Ферранте, его славы. Откуда у Ферранте право губить жизни их всех?
«Право тут ни при чем. Он дерется, чтобы выжить. И чем больше он будет барахтаться в пучине зла, тем отчаяннее он будет драться. Не может не драться». Так говорил рассудок. В беде на рассудок не обопрешься.
Тейр тоже барахтался. Холодная озерная вода выпивала тепло его тела, обещала ледяной озноб. Ну хотя бы она не так убийственно холодна, как вода в руднике. Может, Ури пропитается водой и уйдет на дно? В растерянности Тейр поплыл, толкая перед собой тело брата, как бревно. Он уже толком не знал, где берег. Лучи свечи или фонаря не проникали сквозь туман. Попробовав так и эдак, он обрел своего рода равновесие: бил ногами достаточно быстро, чтобы согреваться, но не так быстро, чтобы задохнуться. Пожалуй, он сможет продержаться на воде так не один час. Но что тогда?
Когда он стукнулся о сваю пристани, у него уже исчезло всякое представление, много ли он проплыл и сколько времени это заняло. Ощущение было такое, что позади осталось полпути до Сеччино. За лестницей, пристанью и галечным пляжем маячил город. Когда Тейр, весь мокрый, встал на ноги, в подошвы ему впились острые камешки. Вода ведь больше не поддерживала его тело. Пока было возможно, он буксировал Ури, а потом втащил на берег, как большую рыбу, и почти такого же скользкого. Он выпрямился на подгибающихся коленях и уставился в темноту, кое-где пронизанную полосками слабого сияния, сочащегося в щелки закрытых ставен. Большие здания. Слишком большие для деревни. Залаяла собака и тут же смолкла. Какой это город?
О черт! Конечно, Монтефолья. Все еще Монтефолья… Он что, плавал кругами? Вполне возможно. Тейр обводил взглядом берег, мысленно восстанавливая те приметы, которые скрывала темнота. Направо – холм и замок, налево большие пристани, нижние стены, а дальше большая городская стена, которая спускается к самой воде. Впереди – узкие петляющие улочки, темные, незнакомые. Ну, ничего страшнее того, что он оставил позади, в них быть не может!
Тейр постоял в нерешительности. Маленькие волны лизали ему лодыжки. Куда ему идти? Надо спрятать Ури. Ему нужно… ему нужно поговорить с Фьяметтой. Надо найти Фьяметту… Да! И рассудок сказал, что в таком случае ему надо прошлепать на глубину и поплыть к монастырю. Он отмахнулся от рассудка, опустился на колени, вскинул Ури на плечо, кряхтя встал на ноги и пошел.
Вверх по каменным ступеням от набережной. Под двойной тяжестью его ноги громко шлепали. Стражи? Хоть один стражник должен тут быть. А! И Тейр нырнул в ближайший проулок при виде человека с фонарем, спускавшегося на набережную. Старик. Городской сторож, не лозимонец. Тейр пошел дальше, не оглядываясь, осторожно ступая в темноте. Но что, если в этих закоулках он наткнется на одну из городских опасностей? И он словно увидел себя со стороны: голый сумасшедший швейцарец, несущий труп… Ну что же, во всяком случае, грабителя он не заинтересует.
Поворот. Еще поворот. Куда, черт возьми, он идет? Только не назад в замок, чего бы ни требовало его шестое чувство. В проулке он споткнулся о бугор под одеялом, который глухо вскрикнул. Тейр, сгибаясь под своей ношей, только-только сумел на упасть так, чтобы разбить коленную чашечку о булыжник.
– Проклятие! Только не кричи. Я тебя не трону. Забудь, что ты меня видел. Спи! – бормотал Тейр. Только бы избежать шума.
– Тейр? – спросил знакомый мальчишеский голос. – Это ты?
– Тич?! – Тейр окаменел, – Что ты тут делаешь?
– Да ты же совсем голый! – Старший сын Пико вскочил на ноги. Его лицо замаячило в темноте смутным пятном. – Что ты несешь?
– Ури. Моего брата. Ты же знаком с Ури, – растерянно сказал Тейр.
– Это же мертвец! – пробормотал Тич в ужасе, потрогав тело для верности.
– Да, я выкрал его у черного колдуна, который служит Ферранте. А ты почему здесь?
– Тейр, эти разбойники-лозимонцы… они убили отца и Зильо! Перерезали ему горло как собаке… – От волнения он почти кричал: ведь уже два дня он не встречал ни одного человека, которому мог бы довериться, сообразил Тейр.
– Ш-ш! Ш-ш! Я знаю. Я видел вчера мулов твоего отца, когда их привели в замок.
– Да. Я шел следом. И теперь это мои мулы. Я их всех убью! Вот только придумаю, как пробраться в замок.
– Ш-ш! И не думай! В этом проклятом замке тебе делать нечего. Я сам сегодня ночью еле выбрался оттуда живой.
– А куда ты идешь? – спросил Тич с той же растерянностью, какую испытал Тейр.
– Я… я толком не знаю. Но стоять голым посреди улицы, пока не рассветет, я не могу.
– Возьми мое одеяло! – тут же предложил Тич, хотя и с сомнением в голосе.
– Спасибо! – Тейр завернулся в одеяло и сразу почувствовал себя лучше – и не только потому, что стало теплее. – Я… послушай, как это я вдруг заберу твое единственное одеяло? Пойдешь со мной?
– Но ты-то куда идешь? – повторил Тич свой вопрос.
– В… в один знакомый мне дом. – При этих словах перед ним ясно возник дом Фьяметты, наконец-то не затуманенный наложившимся на него другим зовом… Тича? Да, он не случайно наткнулся на него в темноте, как не случайно тогда наткнулся на маленькую Хельгу в снегу. И теперь он знал, куда идет. – Там никого нет. Кроме, может быть, лозимонского стража… – добавил Тейр с внезапным сомнением. Может, все-таки разочек довериться рассудку?
– У меня есть кинжал, – сказал Тич. – Если он лозимонец, я его убью, будь спокоен.
– Я… Там посмотрим. Может, и не понадобится. Сначала надо туда добраться, э? – Он крякнул.
– Я… я возьму его за ноги, – мрачно сказал Тич.
– Спасибо.
Тейр понял, что ему придется расстаться с одеялом. Они неуклюже подвесили Ури между собой и пошли дальше в молчании, если не считать указаний, которые Тейр произносил шепотом.
– Поворот. По той улице… правильно. Вверх по склону. Почти дошли.
– Тихое местечко, – сказал Тич. – Дома точно крепости.