– Пол, вот вам факты. Факт первый: мексиканцы там носом землю роют. У нас с ними действует что-то вроде неофициального соглашения. Часть его заключается в том, что мы не ведем на их территории никаких секретных операций без их ведома и разрешения.
– Я тебя умоляю, какая там операция? Просто старик и ребенок.
– Это нам понятно. Но попробуйте-ка объяснить это им. Послушайте, тут тонкая рабочая договоренность: они предоставляют нам свободу действий вокруг советского посольства в Мехико, откуда ведет свои вылазки КГБ. Мы вынуждены защищать эту вольность. Это большая любезность со стороны мексиканцев, она приносит нам огромную выгоду. Ясно?
Чарди хмуро смотрел на Ланахана, внезапно не находясь с ответом.
– Факт номер два: нефть. Нефть правит нашим миром явно и недвусмысленно. А у мексиканцев ее тонны. Так что сейчас тон во всем задает эта долгосрочная проблема. У них есть то, что нужно нам. В наши дни приходится вести себя с ними очень аккуратно, если мы хотим как прежде разъезжать на «кадиллаках». Ясно? Мы не зовем их черномазыми, чурками, латиносами и тому подобное. Мы обращаемся с ними вежливо на всех уровнях. Поэтому мы не станем устраивать налет на этот городишко и наводить ужас на его жителей, когда…
– Сынок, одного, если не двух, из наших людей убрали. В былые времена…
– Теперь другие времена, Пол. Факт номер три: нам известно, кто убил Спейта.
Чарди уставился на Ланахана.
– Ни железный занавес, ни ближневосточный вопрос тут ни при чем. Это не имеет никакого отношения к Улу Бегу. Никакой связи. Это было чистой воды несчастливое, дурацкое, нелепое стечение обстоятельств.
– Кто?
– Бедняга Спейт угодил в бандитские разборки. Насколько мы поняли, они с Тревиттом интересовались конторами контрабандистов – они получили задание, одно-единственное задание, разузнать, кто переправил Улу Бега в нашу страну. Это, и только это. А они, должно быть, пошли дальше и угодили в большую войну мексиканской мафии. Там было что-то вроде бара под названием «Дворец» – «Эль паласьо» – по сути дела, бордель. Глупый Билл отправился прямиком туда. Стал задавать вопросы, как будто вообразил себя репортером криминальной хроники. Не знаю, что на него нашло. Это была чудовищная, глупейшая случайность.
– Я в это не верю, – отрезал Чарди.
– Вы не хотите в это верить. В любом случае, это не имеет значения. В это верит Йост.
– Кстати, где он шляется?
– Он дома.
Чарди снял трубку телефона.
– Давай номер.
– Нет, Пол. В этом нет никакого смысла. У него была трудная ночь, как и у нас всех…
– Давай сюда номер!
– Вы не в том состоянии, чтобы разговаривать по телефону. С кем бы то ни было.
– Тогда дай мне номер Мелмена. Черт побери, Майлз…
Он сделал движение в сторону Ланахана и понял, что опасно близок к потере самообладания.
Но юнец твердо стоял на своем.
– Не горячитесь. Успокойтесь. Господи, вам, старым ковбоям, лишь бы только устроить бучу.
– У него не хватило пороху встретиться со мной лично, да, Майлз? У Йоста?
Он редко вспоминал об этом человеке и даже не смог вызвать в памяти его лицо. Он помнил очки, аккуратность, спокойствие, костюм – и все.
– Так что он спихнул всю грязную работенку тебе. И ты ее делаешь. И даже вроде как с удовольствием.
– Пол…
– А мы теперь лижем зад мексиканцам. Мексиканцам! Господи, каким-то паршивым мексиканцам!
– Советую вам привыкать к реальному миру, Пол. К восьмидесятым. Это вам не Вьетнам, не Курдистан, не чья-нибудь грязная маленькая секретная война. Это Америка. Здесь принято вести себя определенным образом. Ясно?
Чарди взирал на юнца с беспредельной грустью. Мир, если верить Ланахану, превратился черт знает во что. В былые времена отдел спецопераций всегда вытаскивал своих людей или хотя бы возвращал их обратно, и если оставалось лишь вывезти тела, то они заботились о том, чтобы той стороне тоже нашлось кого хоронить.
Но Майлза это не интересовало.
– Они привезут тело. Устроят похороны. Думаю, вы там будете.
Чарди кивнул. Он ненавидел похороны, но все равно намеревался на них пойти. Старина Билл. Френчи. Их игры стали такими жестокими. Старики не выдерживали и уходили один за другим.
Он смотрел на Ланахана. Вот он, наследник традиций, их смена. Как объяснить все это парнишке? Но Майлз злобно зыркнул на него и пробормотал что-то о том, что ему не мешало бы привести себя в порядок.
Это было одно из тех странных событий, которые на краткое время объединяют дюжину отдельных миров. Родственники, соседи, человек-другой из палаты представителей и Сената, младшие члены текущей администрации, представители комитетов по разведке, люди из бывшего УСС, [29] герои холодной войны и Вьетнама, а также их смена – питомцы Мелмена, роботы, реалисты, компьютерная бригада. Все испытывали неловкость и стояли вокруг могилы чопорными молчаливыми группками. Спейт знал их всех, а все они знали его.
Здесь, на пологих склонах Арлингтонского холма, где за рекой, сквозь ветки кизила, обманчиво яркий на весеннем солнышке, сверкал Вашингтон. Чарди с удивлением отметил, что родные у Спейта совсем молодые. Выходит, Билл поздно женился – или это был уже второй брак? Пол не знал. Спейт никогда не рассказывал. Вдова в черном, рыдающая и в вуали, стояла рядом с Йостом Вер Стигом, к ней жались трое маленьких мальчиков в выходных костюмчиках, не то убитые горем, не то ошеломленные.
Йост словно примерз к своему месту. В этой бездне горя от него не исходило утешения. Вдова опиралась на него, но Чарди казалось, что эта поддержка была холодной, а не теплой. Сыновьям Билла он явно не нравился. Чарди видел это, и хотя церемония требовала их внимания, они беспокойно крутились и переминались с ноги на ногу. Протокол обязывал Йоста, как последнего полевого координатора Билла, сыграть эту роль. От его достоинства веяло равнодушием. Он стоял, не шелохнувшись, плотно сомкнув колени и сцепив руки в тугой замок. С безупречно подстриженными жесткими волосами и бликующими стеклами очков, скрывавших выражение глаз, он казался одиноким представителем администрации на похоронах шахтера.
Скорбные солдаты из знаменитого армейского подразделения, согласно традиции, складывали флаг до тех пор, пока он не превратился в украшенную звездами треуголку. Затем его вручили Йосту, он передал флаг вдове, а та, в свою очередь, старшему сыну, который, похоже, понял, что происходит. Прозвучали три гулких залпа, в деревьях отозвалось эхо. Горнист протрубил отбой.
Билл Спейт, закончивший свои дни в канаве за борделем. Управление не смогло или не захотело никак прокомментировать этот факт, разве что в форме присутствия на церемонии и, как надеялся Чарди, объяснения вдове, что ее муж исполнял там задание, а не развлекался со шлюхами. Впрочем, стоило ли от них ожидать хотя бы этого? Возможно, на данном этапе единственным объяснением было молчание; никогда не знаешь, какого мнения в подобных вопросах придерживаются в высшем эшелоне.