Волков прошел в кабинет. Хозяин этого небольшого кабинета с неизменными портретами Феликса Дзержинского и нынешнего главы государства с виду был его сверстником. Лет тридцать ему или чуть больше; средней комплекции, чуть выше среднего роста, одет в неброский костюм серой расцветки, узел галстука слегка ослаблен.
– А! – сказал хозяин кабинета, выходя из-за письменного стола. – Волков Алексей Иванович! Вот вы какой! Здравствуйте!
– Здравствуйте, Игорь Антонович!
Волков пожал руку улыбнувшемуся ему коллеге по фамилии Игумнов.
– Можно просто – Алексей, – сказал он.
– Игорь, – ответил взаимностью местный коллега. – Чай? Кофе? Или попросить принести что-нибудь более существенное? – Он вновь улыбнулся своей располагающей улыбкой. – Имеется в виду бутерброды… спиртное у нас тут не в чести.
– Спасибо, Игорь, я не голоден.
– Присаживайтесь… Кстати, не возражаешь, если перейдем на «ты»?
– Отлично, не люблю всех этих церемоний, – сказал Волков, усаживаясь в офисное кресло по другую сторону стола. – Игорь, я понимаю, что вы тут люди занятые… И что у вас и без меня, без человека, присланного из округа, хлопот сейчас полон рот…
– Что да, то да, – согласился Игумнов. – Кручусь, как белка в колесе. Начальник в прошлый понедельник ушел в отпуск, так я еще и «временно исполняющий»… Плюсом… или минусом… ко всему, у нас в штате сейчас недостает трех сотрудников.
– А чего так?
– Ротация кадров. Тут сложный довольно участок, так что начальство каждые два-три года меняет кадры. Порой случаются такие вот разрывы, когда сотрудник перемещен на другое место, а на его пока никого не прислали.
– Понятно.
– Но, коллега, это наши проблемы. Дело есть дело. Мне вчера звонили насчет тебя…
– Кто, если не секрет?
– Николай Андреевич из округа. И сам генерал Осовцев – тоже. Велели оказать всяческое содействие.
Волков попросил коллегу рассказать о ситуации в городе и районе – в той части, что относится к их компетенции, и в особенности к теме контртерроризма. Они проговорили минут двадцать, причем Игумнов то и дело отвлекался на телефонные звонки – ему звонили из Краснодара, из краевого управления, затем потревожил по какому-то вопросу один из местных сотрудников.
Игумнов, закончив разговор, положил трубку. Извиняющимся тоном проговорил:
– Небольшая запарка, как видишь.
– Да, весело тут у вас… Я, кстати, был свидетелем утреннего ЧП.
Уловив вопросительный взгляд Игумнова, Алексей коротко рассказал об увиденном им по дороге в город.
– Обычное дело, – сказал Игумнов. – Траки с водкой и коньячными спиртами горят по два-три в неделю…
– Даже так?
– Обычно их сопровождает охрана, но сегодня ее вроде бы не было. И, похоже, кое-кто этим воспользовался…
– А что тому причиной?
– Конфликт хозяйствующих субъектов, – пожав плечами, сказал Игумнов. – Идет спор за местный винно-водочный завод.
– Принадлежащий Тимуру Ахмедову?
– А, так ты в курсе?
– Слышал краем уха.
– Если хочешь знать мое мнение, коллега, – чуть понизив голос, произнес Игумнов, – то процентов на девяносто… если не на все сто, нынешнее обострение связано именно с тяжбой наших местных и краснодарских бизнеров по теме водочного бизнеса.
– Думаешь?
– Уверен. Тут ведь и судебные тяжбы были, и попытки рейдерского захвата оптовой базы и самого завода… – Игумнов в сердцах махнул рукой.
– Значит, обычный спор «хозяйствующих субъектов»?
– С наложением местной специфики.
– А нынешний всплеск криминальных проявлений и жесткие стычки молодежных группировок?
– Всё это четко коррелирует с борьбой местных бизнесовых элит за столь прибыльные активы, как производство алкогольных напитков и оптовая торговля…
– Межэтнические трения?
– Тут замешаны и межнациональные вопросы, поскольку этот бизнес годами держит одна из диаспор.
– Может, нынешние события все же отличаются от прошлых «обострений»?
– В каком смысле?
– В том смысле, что в их основе не только и не столько конфликт коммерческих интересов, сколько… нечто другое, более опасное.
– То есть… Ты предполагаешь, что кто-то решил воспользоваться конфликтом бизнес-структур, проецируемым и на местные криминальные и этнические группировки? Что кто-то, находясь за кулисами, модерирует сам процесс и умело нагнетает?
– Я просто пытаюсь разобраться в происходящем здесь и сейчас, Игорь.
– Ну, не знаю, – задумчиво сказал Игумнов. – С одной стороны, на молодежных форумах и в социальных сетях всплыла инфа о возрождении «Братства волков»…
– Я в курсе. И считаю это тревожным симптомом. На это следует обратить самое пристальное внимание.
– С другой стороны, – продолжил после паузы Игумнов, – нами пока не установлено ни одного лица, кого можно было бы надежно, подкрепив это фактами и показаниями, отнести к данной группировке…
– Их новые сайты находятся на зарубежных серверах, как мне сказали.
– Вот именно… Сама эта группировка ведь была уничтожена практически под корень. Оба ее лидера, братья Нухаевы, погибли шесть лет назад. И то, что всплывает эта инфа, и эти вот провокации с гробами и изображением волчьей головы, это… – Игумнов пожевал нижнюю губу. – Это именно провокации.
– Тем не менее кто-то из местных, имеется в виду даже не ваш город или район, а весь регион, распространяет инфу экстремистского характера, беря ее с этих двух возрожденных кем-то сайтов «братства».
– Это сродни телефонному терроризму, с проявлениями которого мы сталкиваемся постоянно. Интернет мы тоже мониторим на этот счет, но не хватает людей и ресурсов, чтобы быстро реагировать.
– Какой уровень террористической опасности действует на данный момент?
– В городе или в крае?
– В городе.
– До девяти утра нынешних суток был «желтый».
– Отменили даже «желтый»? – удивился Волков. – Я был уверен, что его оставят.
– Приказ из Краснодара, из нашего Управления.
– А в воскресенье и понедельник был введен «синий»?
– Да, и действовал тридцать шесть часов. Но, как только выяснилось, что сигналы о минировании кинотеатра и сведения о заминированном автомобиле в одном из микрорайонов являются ложными, режим был сначала переведен на «желтый», а час с лишним назад и вовсе отменен.
– Хм… – Волков бросил на него внимательный взгляд. – Не поторопились ли отменить?
Игумнов пожал плечами.