– Он еще и браконьерством занимается, – подал реплику Завадский. – Проживает в лесном поселке возле Мезмая… Там через одного – браконьеры.
– Работа у нас сезонная, – хмуро сказал Гордеев. – А то, что я диких кролей отлавливаю да лис иногда травлю… так кому от этого худо?
– Так вы готовили капканы? – спросил Волков. – Я правильно вас понял?
– Не-а, самоловы и силки. А капканами лично я не пользуюсь.
– Вы пришли на пост из поселка? Или ночевали там?
– Приехал вместе с Федором и Рашидом утром. Нас леспромхозовская машина от поселка до сторожки подвезла. А потом, через полчаса, двое смененных на этой же машине, которая возвращалась обратно, поехали в поселок… Ну, и мы там, значит, остались втроем.
– Теперь понятно, – сказал Волков. – Итак, вы готовили свою охотничью снасть, когда заметили подъехавшую к шлагбауму машину?
– Ну, она почему-то задержалась… Люди еще не привыкли, что за проезд надо платить. Ругаются некоторые. Оскорбляют. Рашид сказал – пойду, посмотрю, кто такие. Я взял рюкзак с силками и отошел чуть в лес…
– Зачем?
– Подумал, мало ли что. Может, какое начальство приехало.
– Что было потом?
– Они уехали… эти, что на «Ниве». Я увидел, что вернулся Рашид, и тоже вышел обратно из леса. Рашид был сильно взволнован… Он два или три раза пытался кому-то позвонить. И сильно ругался на своем родном языке… Вроде как серчал, что не получается позвонить, что ему не отвечают.
– Он объяснил как-то причину этого своего «волнения»?
Гордеев кивнул. Затем, видимо, вспомнив, что его просили не кивать, а рассказывать, торопливо заговорил:
– Я его спросил: «Рашид, что случилось? На тебе лица нет…» А он мне ответил: «Гордей…» – это он меня так называет. – «Гордей, я только что видел человека из прошлого. Думал, что Мурат мертв, что его убили шесть лет назад. А он, оказывается, живой…»
Волков подался вперед:
– Что?! Какое имя назвал Кадакоев? Мурат?
– Да. Мурат.
– И сказал, что считал этого человека мертвым?
– Да.
– И что его, мол, убили шесть лет назад?
– Так и сказал. – Гордеев неуклюже перекрестился. – Ей-бо, не вру.
– Я бы не стал ему верить на слово, – подал реплику начальник местного СО. – Он выгораживает себя… вот и придумал эту «Ниву» и трех кавказцев.
Волков, проигнорировав прозвучавшую только что реплику, продолжал смотреть на задержанного.
– И что дальше произошло, гражданин Гордеев?
– Так это… Рашид пошел в сторожку, к Федору. А я надел рюкзак и двинулся по тропе в лес… чтобы, значит, поставить силки и самоловы в нужном месте.
Его рассказ на минуту прервался в связи с появлением сотрудника, который принес тарелку с бутербродами, упаковку апельсинового сока и пластиковую бутыль с водой.
– Берите бутерброды, кушайте, – сказал Волков. – Вы, должно быть, со вчерашнего дня ничего не ели?
– Так это… я сначала доскажу?
– Хорошо. Да, это важно для нас. Так что было дальше, Александр Николаевич? Продолжайте.
– Так это… Я же не успел далеко отойти. – Гордеев, двигая кадыком, выпил еще один стакан воды, который ему передал, налив из бутыли, уже сам глава СО. – Метров двести или триста отошел… Слышу – щелчки!
– Щелчки? Уточните, о чем речь.
– Ну… выстрелы. Сначала два или три… негромко так прозвучали. Я еще подумал, может, Федя свой «травматик» испытывает, пуляет в белый свет. Хотя… трезвые ведь все были, с чего пулять?
– Действительно, – Волков поощрил этой репликой рассказчика. – И что дальше?
– А потом прозвучали еще несколько… эти уже гораздо громче… Бах! Ба-бах!! Там эта… местность такая, что разные звуки далеко слыхать.
– Вы же охотник, Гордеев. Из чего стреляли?
Гордеев шмыгнул носом.
– Из пистолета, должно быть. Не из ружья – точно.
– И что вы предприняли?
Мужчина тяжело вздохнул.
– Каюсь… сильно испугался. Я сначала побежал в ту сторону… к сторожке. А потом… потом остановился… и спрятался в подлеске.
– Вы их видели?
– Тех, кто убил Рашида и Федю? Да… Всех троих видел. Те самые, что на «Ниве» приезжали. Только теперь обратно в сторону поселка поехали… – Гордеев с горестным видом покачал головой. – Они тела в хозпостройку перенесли. А у меня даже ружьишка с собой не было… Только «самоловы» да складной нож.
– Значит, они спрятали тела и сразу уехали?
– Да, очень быстро все случилось.
В этот момент в разговор вновь встрял Завадский.
– Гражданин Гордеев, если вы излагаете правдивые факты… в чем лично я сомневаюсь… то объясните вот что… Почему вы сразу не позвонили в полицию или в поселок? Почему не подняли тревогу?
– Так они и телефон забрали. А у меня сотового нет.
– А почему в поселок не побежали? – спросил уже Волков. – Или не остановили первую же машину, следовавшую через пост?
– Испугался… если честно. Не в себе был какое-то время. Бродил по лесу… Через час примерно вернулся к сторожке. Вижу, там леспромхозовская машина стоит…
– Они и позвонили в дежурную часть, – сказал Завадский. – А вечером наш наряд арестовал в поселке этого вот гражданина.
Волков хотел задать очередной вопрос Гордееву, как вдруг подала голос Анохиной.
– Алексей Иванович, можно на секундочку?..
Волков подошел к ней.
– Я нашла фото… ориентировочно две тысячи третьего года. Более поздних снимков нет ни в одном архиве, ни в одной базе.
Алексей взял планшетник; несколько секунд вглядывался в укрупненный снимок. На фото был запечатлен молодой человек лет двадцати пяти или чуть старше. Одет в темные брюки и белую сорочку, пиджак держит на сгибе правой руки. Из кармана рубашки выглядывает дужка солнцезащитных очков. Темные блестящие волосы – чуть удлиненные. Усы аккуратно подбриты, как и виски. Парня можно было бы назвать красавцем – южного типа, – если бы не несколько тяжеловатая нижняя челюсть. Глаза смотрят прямо в объектив; губы кривятся в легкой усмешке. Но глаза холодные и какие-то… внимательные, настороженные; они чуть прищурены, как у хищного зверя перед броском.
Запечатленный на фото человек стоит на обочине шоссе рядом с узнаваемой стелой – между двумя чуть расходящимися каменными лепестками вписано название города – МАЙКОП. Под снимком помещена короткая сопроводительная надпись:
Нухаев Мурат Русланович (1987 г.р.), Адыгея, Майкопский район, Краснодарский край. Предположительно лето 2003 года.
Волков, держа планшетник с выведенным на весь экран фотоснимком, подошел к Гордееву. Тот, словно почувствовал важность момента и важность происходящего именно в его судьбе, поднялся со стула.