– Бред! – фыркает он. – Чушь собачья! Это все твое расстроенное воображение. В тебя стреляли, ранили, ты каким-то чудом спрыгнула с яхты и поплыла к берегу. Тебя заметили и вытащили. Ты родилась в сорочке. Пуля попала в золотой кулон, срикошетила и попала по касательной в бедро. – При этих словах я нащупываю кулон тети Любы и мысленно благодарю ее за подарок, спасший мне жизнь.
– Капитану яхты повезло меньше, – продолжал мой муж. – Его нашли на яхте с дыркой во лбу. Около него валялся пистолет; вы что, с ним устроили перекрестную дуэль? Поссорились и начали стрелять друг в дружку? Чего не поделили-то? Там, на яхте, остался твой сотовый. По нему-то и нашли меня. Позвонили, и я сразу примчался к тебе. Зацени заботу. Я тебя выходил, вылечил… Только за каким чертом тебя понесло на яхту? Расскажи, пожалуйста! Поделись.
Я ему не верю, и никакие силы не смогут убедить меня в обратном.
– Ты хочешь сказать, что не звонил мне и не приглашал на яхту?
– Понятие не имею – о чем ты. А что? Кто-то звонил?
– Представь себе… Но ты, конечно, не в курсе?
– Представь себе, – передразнивает он меня. – Не в курсе.
Конечно, он врет, но у меня нет никаких доказательств.
– А почему ты упорно уверял меня, что я – Марина. Зачем?
– Когда я понял, что ты в результате этого потрясения потеряла память и ничего не помнишь, я решил сыграть на этом. Уверить тебя, что ты Марина. Если бы не этот случай с ранением на яхте и полной потерей памяти, мне пришлось бы тебе долго объяснять, что к чему, вешать лапшу на уши. Так же мне здорово подфартило. Но я до конца все-таки не мог поверить, что ты ничего не помнишь, и поместил тебя в загородную больницу. Но все оказалось правдой. Твоя память была как девственный лист бумаги, что хочешь, то и пиши на нем. Но сейчас почему-то ты все вспомнила. Ну что ж! Тем хуже для тебя!
Неужели мне это действительно показалось – женщина в зеркале, странные звуки. Хотя что в этом удивительного: моя психика была серьезно подорвана и расшатана в течение последнего времени. Так что могло и показаться…
– И запомни: я никого не убивал, – с нажимом говорит мужчина.
– Так я тебе и поверила…
– Твое дело! – пожимает он плечами. – Мне без разницы! Мне только нужно, чтобы ты поехала со мной в Германию и подписала кое-какие документы.
Я вспомнила, что Бергер хотел ехать в Германию. Странное совпадение! Что за ним кроется?
– А если нет! Если я откажусь и не поеду?
– Тогда мне придется прибегнуть к нежелательным мерам. Чего бы очень не хотелось.
– Не сомневаюсь, учитывая всю твою предыдущую деятельность.
– Заткнись! – рявкнул он.
– Какие мы строгие… А как же кофе в постель. Я могу рассчитывать на него?
Мне показалось, что сейчас он шагнет, схватит меня за плечи и будет трясти. Но он овладел собой.
– Язык советую прикусить. Иначе…
– Что иначе? Убьешь? Четвертуешь, разрежешь на мелкие кусочки? Сошлешь в Сибирь, утопишь? Поделись планами на дальнейшее.
– Действительность превзойдет все твои фантазии. Это я тебе обещаю. Можешь не сомневаться!
– В тебе пропал хороший актер.
– Меня ты не подденешь. Приколы оставь при себе. Завтра ты едешь в Германию.
– И не подумаю.
– Мы туда съездим, и я тебя отпущу!
– Честное пионерское? Или комсомольское?
– В твоем положении лучше не рассуждать, а делать, что скажут. Ты, кажется, забываешь о своей ситуации.
– Я подумаю над этим предложением. Но мне бы хотелось все же получить кое-какие гарантии.
– Ах так! – Он шагнул ко мне, рассвирепев. На лице появилось злое выражение, он стоял, засунув руки в карманы. В таком бешенстве я его еще не видела.
Невольно я прижала руку к груди и закрыла глаза, слыша, как неистово колотится мое сердце. Моя задача – притвориться, что я согласна со всеми его условиями и предложениями, иначе он перейдет к крутым мерам.
Мне нужно сменить тактику. Если я буду дразнить его, то это не кончится ничем хорошим. Такой человек, как мой бывший муж, способен на все. Если я буду перечить ему, он убьет меня, прежде чем я скажу: «Мама».
– Можно один вопрос?
– Один – можно.
– Я могу позвонить своим друзьям? Лоле и Анджею?
– Нет. Их уже нет в живых. Я приказал их ликвидировать.
Тут я начинаю беззвучно плакать. Я вспоминаю Лолу. Ее планы и мечты: устроиться куда-нибудь в приличное кафе с приличной зарплатой и играть там джаз. А еще мечты встретить свою любовь… и ничего этого уже нет. А Анджей! Они умерли, так и не поняв, что их связывали огромная нежность и любовь друг к другу, они топили свои чувства во взаимных подколах и упреках, но все это было зряшным, на самом деле все было по-другому. Но они этого уже никогда не узнают… для них все кончилось.
– Выплакалась?
– Как их убили?
– Они отравились угарным газом во сне. Смерть была легкая и мгновенная. Тебя это успокаивает?
– От тебя смердит трупами! – процедила я. – Душегуб!
Его бровь как-то весело взлетела вверх.
– Ого! Какой высокий стиль! Кроткая овца становится тигрицей. Дорогуша, меня все это мало волнует. Завтра ты летишь в Германию. И точка. Потом ты свободна и можешь делать все, что тебе захочется.
– А если я тебя сдам?
– Не сдашь! – уверенно сказал мой бывший муж. – Сдашь только в одном-единственном случае: если тебе жизнь надоела.
Я испытывала в этот момент к нему такой острый приступ ненависти, что закрыла глаза, чтобы только не видеть этого человека.
– Я тебя сама убью, – сказала я твердым голосом, – найду и убью. За Лолу и Анджея.
Он пожал плечами:
– Психопатка! Не забудь: завтра – Германия.
Я сделала над собой усилие:
– Хорошо. Я сделаю все, что ты скажешь. А сейчас уйди и оставь меня одну.
– С превеликим удовольствием.
Оставшись одна, я сначала лежала и смотрела в потолок, вспоминая Лолу и Анджея. Бедные ребята! Как все паршиво складывается на этом свете…
Потом я стала ломать голову, как бы связаться с Вадимом и дать ему знак, что я все вспомнила до конца. Уж он-то придумает, как убежать отсюда. Без него я ничего не смогу сделать… Только он может выручить меня.
Через полчаса я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Там была Эльвира Николаевна. Она участвует тоже во всем этом розыгрыше, делая вид, что я – Марина Норкина. Видимо, ей хорошо заплатили. Я подхожу к ней почти вплотную и говорю:
– Добрый день, Эльвира Николаевна. Сколько вам заплатили за молчание?