Чтобы быть богатым, думал Филя, необходимо три вещи: ум, талант и много денег. Первые две составляющие Филя находил у себя несомненно, но отчего-то финансового благополучия они ему не приносили. И каждое новое дело, которым занималась «Глория», Филя неизменно рассматривал в таком финансовом аспекте. И каждое новое дело неизменно Филю в этом аспекте разочаровывало. Но Филя был оптимист, иначе бы не работал в детективном агентстве.
Украинская версия. Подводя итоги 2000 года, варшавский еженедельник «Деловой мир» посвятил Борису Мефодьевичу Бондаренко следующие строки: «…назвать десятку богатейших граждан Украины по-прежнему представляется задачей практически невыполнимой, хотя бы потому, что сами украинские олигархи сплошь и рядом не в состоянии оценить подлинную стоимость принадлежащих им активов; но можно утверждать совершенно определенно, что в украинской топ-десятке в уходящем году появился новый персонаж — харьковский бизнесмен Борис Бондаренко. Его капитал превышает полмиллиарда долларов…»
…Это было первым упоминанием о Борисе Мефодьевиче в мировых средствах массовой информации. С той же публикацией связано его первое интервью на украинском телевидении, ограничившееся единственным сакраментальным вопросом: «Это правда — то, что о вас пишут?»
Дело происходило в вестибюле обладминистрации города Харькова. Борис Мефодьевич по какой-то причине решил почтить официальную власть своим присутствием, съемочная группа одного из местных телеканалов как раз пробиралась к выходу, и кто-то в сутолоке обронил: «Смотрите! Это тот самый Бондаренко. Только головой вертеть не нужно…» Бондаренко удивился: как телевизионная братия его опознала? Но ответил без заминки: «Пусть издатели „Делового мира“ пришлют мне чек на полмиллиарда, и когда я возьму его в руки, то, как честный человек, тут же соглашусь: их слова — чистая правда». Так завершился легендарный период в жизни Бориса Мефодьевича и начался публичный.
Хотя перемену вряд ли кто-нибудь почувствовал, и сам Борис Мефодьевич в первую очередь. Он признал факт своего существования, отрицать который было уже невозможно, сделал несколько ни к чему не обязывающих заявлений: о том, как было бы здорово, если бы все вокруг платили налоги, не брали взяток, не переходили дорогу на красный свет и не перебегали ее перед быстро движущимся лимузином… а также о том, что совершенно равнодушен к футболу и предпочитает игре миллионов бильярд.
На футбольную тему Борис Мефодьевич высказался вечером 15 июня 2001 года в киевском аэропорту Жуляны по прилете из Тернополя. Несколькими часами ранее завершился предпоследний тур десятого чемпионата Украины. В Тернополе «Шахтер» обыграл «Ниву» со счетом 7:0. По окончании матча болельщики высыпали на поле, наиболее удачливым посчастливилось получить автограф автора хет-трика нигерийца Агаховы. Последний и решающий тур был 19-го. Киевский «Восход» опережал «Шахтер» на одно очко, но к тому моменту, когда на поле киевского стадиона вышли хозяева и гости, днепропетровский «Днепр», а Бондаренко занял место в правительственной ложе рядом с Андроном Андреевичем Свистопольским, матч в Донецке уже закончился победой «Шахтера». Теперь и столичному «Восходу» нужна была только победа, но за двадцать минут до конца чемпионата «Днепр» выигрывал 1:0. При каждой паузе в игре оператор давал лицо Свистопольского крупным планом. Телеимидж того больше не заботил, профессиональная улыбка исчезла, обозначились окаменевшие желваки и сквозь легкий загар проступили клубные восходовские цвета. Бондаренко тоже постоянно попадал в кадр. Было заметно, что он глубоко сопереживает. Поскольку, как уже известно, происходящее на поле его волновать не могло, остается единственное объяснение: он болел душой за старого друга и делового партнера.
И киевляне сровняли счет, а под самый занавес Паламарчук забил золотой гол. Ликовал Киев, ликовал Свистопольский, и в момент триумфа Борис Мефодьевич был рядом с ним. Злые языки приписывали ему прямо-таки дьявольское чутье: мол, секрет его успеха зиждется на умении оказываться рядом с нужным человеком в самый подходящий момент. Хотя те же злые языки поговаривали, что своего знаменитого товарища он давно уже перерос.
Год спустя, 11 июня, Бондаренко тоже якобы видели в Жулянах сходящим по трапу самолета, прибывшего из Ужгорода. На сей раз, победив «Закарпатье» со скромным счетом 1:0, «Шахтер» стал чемпионом Украины. Однако телекамера не зафиксировала факта присутствия Бориса Мефодьевича на ужгородском стадионе или в столичном аэропорту, а свидетельства очевидцев крайне ненадежны и противоречивы.
Зато существует умозаключение, принадлежащее одному весьма уважаемому и знающему российскому юристу, умозаключение, заставляющее верить в искренность слов Бориса Мефодьевича будь то о равнодушии к футболу или о пользе своевременной и полной уплаты налогов. «Когда у человека есть миллиард, — считает он, — деньги перестают быть деньгами и превращаются в нечто нематериальное, неосязаемое, в абстракцию — в особый вид духовной энергии. А их обладатель вновь становится самим собой. То есть — как правило — честным человеком. Бондаренко преобразился как минимум наполовину. А у Свистопольского миллиарда нет и в помине…»
Таким образом, Бондаренко и футбол существуют врозь, факт этот можно считать твердо установленным и теоретически обоснованным. Футбол — исключение, особый случай, потому что всеми прочими видами бизнеса Бондаренко занимается весьма успешно, по крайней мере, так гласит молва. А молва знает все, она знает даже больше, чем статистика, необходимо лишь в ее многоголосье различить нужные слова. Она, к примеру, полагает, что Бондаренко монополизировал экспорт украинского титана.
Бизнес весьма выгодный и вроде бы незамысловатый: металл редкий, спрос на него постоянно растет; добываем, выплавляем и продаем всем желающим, а желающих хоть отбавляй. Экспортные каналы, естественно, давно поделены, никто бы не пустил Бориса Мефодьевича в свой огород, не будь у него великой революционной идеи, способной перевернуть титановый мир в одной отдельно взятой стране. Идея состояла в следующем: титановая руда — один из тех немногочисленных видов сырья, который на Украине как раз имеется, а в России как раз нет (точнее, месторождения ее разведаны несколько лет назад в Якутии, но до промышленной разработки дело пока не дошло), существует межправительственное соглашение о поставках титана, про которое русофобы в Верховной Раде и администрации президента — в большинстве своем воинствующие гуманитарии — ни сном ни духом… Одним словом, революция получилась бархатной: не потребовала ни титанических усилий, ни больших жертв. Борис Мефодьевич просветил кого следует, поклялся направить весь экспортный поток в Западную Европу, манкируя правительственной договоренностью с Россией (чего-чего, кум? Титан? Звиняйте, неурожай…), а в награду получил ключи от сердца законодателя и заодно от таможни.
Это был бы конец истории, если бы полулегальный титан у Бондаренко покупал кто-нибудь другой. Но покупает его не кто-нибудь, а Герхард Брюкнер. Судьба будто нарочно на каждом шагу сталкивает Бориса Мефодьевича с людьми, больными футболом, а он, обладая иммунитетом, из таких столкновений извлекает дивиденды. И как человек честный, интересы безнадежно больных тоже никогда не ущемляет. Того же Брюкнера. Ни для кого, кстати, не секрет, что первейший друг Герхарда Брюкнера синьор Винченцо Кандолини — владелец «Бонавентуры», автоконцерна «Фиат» — одного из крупнейших потребителей титана и в определенном смысле — большой поклонник России, в которой «фиаты» пользуются неослабевающим спросом… Но это уже история про друзей Бориса Мефодьевича — совсем другая история.