– Можно подумать, что жена сама не ест и трахаться ей самой влом, – вздохнул Михаил.
– Ты об этом у своей Катьки спроси, послушаешь, что она тебе ответит. Со мной напоследок возбуждаешься, под халат лезешь и уходишь, а потом с ней в постели кувыркаешься. Мне же обидно. Вы, мужики, такие кобели…
Зиганшин почувствовал, что пришел момент откупиться от Люськи, иначе вновь вернется к теме женитьбы.
– Люська, а давай я тебе подарок сделаю. Только ты сама его себе купишь, а деньги я тебе дам.
– Подарок? – переспросила Пласконная, всем своим видом показывая, что, скорее всего, Миша задумал отделаться от нее какой-нибудь мелочовкой.
– Колечко золотое с камешком, – озвучил свое предложение Зиганшин. – Помнишь, ты мне рассказывала про акцию в ювелирном салоне? Ну, так я не поленился, зашел, посмотрел, приценился.
– Правда?
– А когда я тебе врал? – Зиганшин подхватил со спинки стула брюки, вытащил бумажник и торжественно стал отсчитывать из него купюры, выкладывая их на тумбочку.
Картина была такой, будто клиент рассчитывается с понравившейся ему проституткой в надежде прийти еще раз и получить не меньшее, а то и большее удовольствие…
…Катя Пряник томилась в одолженной у соседки машине, почти наверняка зная, что происходит сейчас между ее мужем и блондинистой сучкой. От этого на душе было мерзко, словно туда кошки нагадили. Наконец распахнулась застекленная дверь, и на балкон вышли раскрасневшиеся Михаил с Люсей. На Пласконной был махровый халат, надетый на голое тело. Любовники закурили. Люська бесстыже жалась сиськами к Михаилу, все норовила поцеловаться, а Зиганшин вяло сопротивлялся, мол, не здесь, люди могут увидеть.
Катя не выдержала, набрала на мобильнике номер мужа. Миша почувствовал жужжание в кармане, полез за трубкой, глянул на монитор, сбросил вызов и вернул телефон на место. Она не стала повторять звонок, понимала, что сейчас бы не удержалась и выложила бы муженьку все, что о нем думает, а это было бы слишком просто. Кате же захотелось мести, и мести утонченной, такой, чтобы потом ему было бы мучительно больно.
Наконец Пласконная докурила тонкую цветную сигарету и щелчком отправила ее за перила балкона. Окурок прочертил в воздухе огненную дугу и упал перед самым капотом машины, брызнув праздничными искрами.
– Сучка, – процедила Катя и завела двигатель.
Михаил вернулся домой поздно. Пользоваться домофоном не стал, открыл дверь своим ключом. Катя лежала в постели, смотрела телевизор, по стенам прыгали цветные блики, отбрасываемые экраном. Лицо жены было непроницаемым.
– Не спишь еще? – притворно нежным голосом поинтересовался из прихожей Зиганшин.
– Не сплю. Я и в гости не пошла, настроения не было.
– Ну не мог я с тобой пойти. Служба.
– Поймали хоть взломщика?
– Поймали, – воодушевился Михаил. – С поличным взяли. Он к своей бабенке завалился вместе с награбленным. Мы его, «горяченького», и прихватили.
– Это хорошо. Я тебе ужин на плите оставила.
– Есть не хочу, мы с ребятами в машине перекусили. Ну и выпили немного за успех. Прости, иначе не принято.
Вскоре Зиганшин забрался под одеяло, тут же повернулся спиной к Кате, сделал вид, что заснул. Мигал телевизор, Катя смотрела на экран и не понимала, что там происходит. Ей казалось, что она ощущает исходящий от мужа запах чужой женщины.
В центре областной столицы людно в любое время года. Оно и не удивительно: тут на каждом шагу магазины, государственные учреждения, кафе, рестораны, клубы. Да и просто прогуляться приятно…
Бывшая Губернаторская улица, переименованная в советское время в проспект Мира, – место оживленное. Дореволюционные солидные дома построены основательно, их украшает замысловатая лепнина, ходи себе, осматривайся, как по музею. Единственное неудобство здесь – для автомобилистов. Старая часть проспекта поуже, чем современная, вот и случаются постоянно заторы.
На тротуаре стояли две бойкие девицы в специально сшитых рекламных куртках, на которых размашисто и броско красовалось название самого большого ювелирного салона во всем городе «Славянское золото». Пройти мимо девиц было сложно, они, выражаясь языком полицейского протокола, «цеплялись к прохожим», раздавая им рекламные листовки. Однако правоохранители не мешали им работать с размахом, не опасаясь оказаться задержанными по административной статье. Акция была согласована, разрешение на нее получено. Вот только дворники неодобрительно посматривали на девушек – ведь многие горожане, особенно малоимущие, тут же выбрасывали рекламную продукцию «для богатеньких», и ветер гонял цветастые глянцевые листки по проспекту.
В рекламном тексте покупателям предлагалась следующая акция. Каждой покупательнице, решившей приобрести в салоне золотое кольцо с небольшим бриллиантом, совершенно бесплатно предоставлялась возможность сфотографироваться на память в баснословно дорогих украшениях: в золотой, с платиновыми вставками, короне, усыпанной бриллиантами, алмазном колье и таких же серьгах. Тут же на листовке располагалась и фотография этих украшений, а также сообщалось, что они изготовлены ювелирной фирмой специально по заказу для награждения победительницы будущего конкурса «Мисс Российская Федерация».
Корону и аксессуары возили по всей России и для привлечения покупателей размещали на две недели в самых дорогих ювелирных салонах регионов. Какая же девушка устоит перед тем, чтобы не сфотографироваться в настоящей короне королевы красоты? К тому же потом эту корону будут показывать по телевизору, ее изображение появится на обложках глянцевых журналов.
Особым спросом пользовалась акция у молодоженов. Местный Дворец бракосочетаний даже пошел на то, чтобы проводить выездные росписи в ювелирном салоне.
Стеклянная дверь-турникет салона «Славянское золото» неторопливо и величаво вращалась. Внутри все напоминало царство Снежной королевы. Стерильная белизна, врезанные в потолок яркие светильники, подсветка витрин. Переливались золото, серебро и платина, искрились драгоценные камни. Двое охранников – рослых парней, явно прошедших службу в спецназе и одетых в нелепо смотрящиеся на них деловые костюмы, стояли по углам торгового зала и внимательно смотрели на посетителей. А последних было немало.
В основном публику привлекала стеклянная пирамида в центре помещения, в которой и было выставлено сокровище национального масштаба. На изящной прозрачной, как утренняя заря, женской головке, отлитой из хрусталя, крошилась бриллиантовым блеском корона будущей королевы красоты огромной страны, занимающей одну шестую часть суши. Тут же были и колье, и сережки. Небольшая табличка с текстом извещала особо любопытных, на сколько карат в ней бриллиантов, какие из них самые крупные. Особо впечатляла стоимость. Изготовление всего комплекта обошлось в двести тысяч долларов. Одних драгоценных камней пошло на сто пятьдесят тысяч. Над комплектом бригада из пяти ювелиров трудилась не покладая рук на протяжении трех месяцев.