— Понятно, — усмехнулся Денис.
— Что вам понятно?! Ну что вам может быть отсюда понятно?!
— Знаете что, Николай Николаевич, я помогу вам… — Денис то ли намеренно сделал большую паузу, то ли это уже прочно стало его манерой разговора, он даже сам не знал. Так или иначе, но это позволило ему убедиться в собственной правоте.
— Поможете, если что? — продолжил потерявший терпение генерал.
Итак, он все-таки нуждался в этом.
— Если окажусь на свободе. Из следственного изолятора мне вам помогать не с руки.
— Ну, знаете… Я все-таки не прокурор, и я…
— Бросьте. Вытащить меня отсюда вам вполне по силам. Более того, это будет в ваших интересах.
Тут Денис сообразил, как можно узнать о системе перестука.
— И еще у меня к вам просьба, Николай Николаевич.
Спицын слегка округлил глаза. Он не ослышался? Этот самоуверенный частный сыщик действительно впервые его о чем-то просит?
— Что, урки в камере донимают? — самодовольно усмехнулся фээсбэшник.
— Нет, речь совсем не о том, благодарю вас, у меня все в порядке.
— В порядке?!
Таких слов от человека, сидящего в тюрьме, Спицыну слышать еще не приходилось. Нет, он сам двинется с этим ненормальным йогом.
— Пока у меня много свободного времени, я бы хотел почитать одну книгу, но, боюсь, в тюремной библиотеке ее нет.
— Почему вы так уверены? Вы спрашивали? Тут хорошая библиотека.
— Потому что следователь ко мне не очень благоволит, что отражается на действиях м-мм… обслуживающего персонала.
«Обслуживающего персонала», ну надо же!
— Ладно, напишите мне вот здесь в блокноте, я распоряжусь, чтобы ее вам доставили.
Но Денис не видел протянутого ему блокнота, он все втягивал в себя точку за спиной у Спицына. Тепло не уменьшалось.
— Нас подслушивают, — сказал частный сыщик вполне безучастным голосом.
— Вы бредите, — безапелляционно заявил Спицын. — Я — генерал ФСБ! Кто нас может подслушивать?
— Этого я не знаю. С той стороны. — Последовал кивок на стену.
Спицын вдруг изменился в лице и выскочил из комнаты. Сделал несколько стремительных шагов по коридору и рванул на себя следующую дверь. Замечательная картина предстала генеральским глазам: следователь Мосгорпрокуратуры Зюкин сидел на корточках на столе, вплотную придвинутом к стене, и пытался уловить, что происходит в комнате для допросов, с помощью кружки и своего оттопыренного уха.
— Ах ты мерзавец! — заорал Спицын, опрокидывая стол вместе с Зюкиным. — Вон отсюда!!!
На просьбу Голованова проверить по своей базе данных портреты людей, нарисованных Сазоновым со слов Анастасии Чегодаевой, Грязнов-старший отреагировал с неким даже удовлетворением. Наконец хоть чем-то он может оказаться полезен своему племяннику. Тем более что двое незнакомцев подозревались в принадлежности к одной из структур ФСБ, а всем известно, с какой любовью начальник МУРа относится к Большим Братьям. Сперва Вячеслав Иванович использовал все свои ресурсы, затем подключил несколько проверенных людей, в том числе полковника Иванчука, между прочим действующего сотрудника Федеральной службы безопасности, с которым в недавние времена [3] даже немного подружился (еще пять — десять лет назад такое совершенно не представлялось главному сыщику столицы возможным: комитетчиков он на дух не переносил). Но, увы, незнакомцы эти незнакомцами так и остались, о чем Грязнов-старший и сказал Голованову и Щербаку, приехавшим к нему на Петровку. Те мрачно покивали, а потом Щербак сказал:
— Сева, если они действительно самозванцы, может, нам стоит еще раз повнимательней отсмотреть пленки из подъезда? И заодно нашей красавице их показать. Вдруг эти бравые ребята все же там нарисовались? Или она кого-то другого узнает?
— Из какого подъезда? — заинтересовался Вячеслав Иванович. — Какие такие пленки?
— Из подъезда дома, где был убит Кондрашин. Мы там несколько камер по-тихому установили и…
— А ну валите отсюда! — рассвирепел начальник МУРа. — Вы во что меня втягиваете, анархисты?!
Частные детективы молча встали и понуро вышли из кабинета. Но за дверью весело посмотрели друг на друга. Разумеется, генерал-майор милиции, как официальное лицо, не мог одобрить такую самодеятельность, но, кажется, он был доволен этой идеей, а нюх у матерого сыскного волка был что надо, это они оба хорошо помнили. Щербак снова позвонил матери Чегодаевой, и та обещала, что к завтрашнему утру Настя появится. Сыщики предусмотрительно дали ей телефон квартиры отсутствующей знакомой Голованова, так что можно было больше не шифроваться.
На следующий день Анастасия приехала, как договорились, к одиннадцати часам дня. Щербак и Голованов были в квартире вдвоем, ни Филю, ни Демидыча, ни тем более Макса звать не стали во избежание ненужного ажиотажа. Кроме того, должен же был кто-то в лавке остаться! Поджидая Чегодаеву, они сами снова просмотрели имеющиеся пленки и были в небольшом замешательстве. Но Анастасия быстро его устранила. Среди прочих многочисленных людей, входивших и выходивших из подъезда в день убийства, она уверенно указала на двух мужчин.
Щербак с Головановым переглянулись.
— Настя, — мягко сказал Николай, — но ведь… но ведь они совсем не похожи на тех людей, портреты которых были изготовлены с ваших слов.
— Ну так что же, — сказал Анастасия. — Тем не менее это они, не сомневаюсь. Я очень рада, что смогла вам помочь… — Она с некоторым беспокойством заглянула в лицо Щербаку. — Я ведь помогла, верно?
— О, да-да, конечно, — спохватился тот. — Вы уж простите, что мы вас так выдергиваем из вашей жизни все время, но сами понимаете, какая ситуация.
— Да какая там у меня сейчас жизнь. — она махнула рукой. — Вы меня проводите?
— Конечно! — спохватились мужчины.
— Ты знаешь, о чем я думаю? — сказал Сева Голованов уже на улице, глядя в спину удаляющейся женщины.
— О том же, о Чем и я. — Щербак наблюдал, как Анастасия усаживается в свой «фольксваген-жук» лимонного цвета.
— Нет, не об этом. Тебе не кажется, что слава нашего гениального Сазонова несколько раздута?
— Слава не бывает раздута, — резонно возразил Щербак. — Она или есть, или ее нет. Что касается старика Эммануила, то я давно подозревал, что он больше психотерапевт, чем криминалист. Что он ни нарисует, свидетели, в конце концов, говорят, что именно этого человека они и видели.
Сыщики вернулись в квартиру, вытащили пиво из холодильника и уселись друг напротив друга.
— Денис сейчас бы помедитировал, — сказал Щербак, — впал бы в какой-нибудь транс, потом выпал оттуда и все расставил по Полочкам.