Шмагин устроился слесарем-сантехником в ЖЭК в центре города и планировал «ограбление века» около месяца. Точнее, он даже ничего не планировал. Он ждал.
Десять квартирных краж он совершил 1 мая. Они были сделаны в десяти разных домах, следующих один за другим на главной улице города. Самое потрясающее, что обворованные жильцы почти во всех случаях были дома — торчали на балконах, пялясь на первомайскую демонстрацию. Ничего крупного Шмагин не брал, только из одной квартиры уволок понравившуюся здоровенную картину с голыми тетками, впрочем, потом оказалось, что она стоит копейки, а вот рама без картины продалась дороже. Но главное, он сумел стащить документы: пять паспортов, три пенсионных удостоверения, два военных билета и один студенческий. Это и было доказательством его подвига. Кроме того, у него было фантастическое алиби. Шесть человек подтвердили, что он нес плакат с портретом одного из секретарей ленинградского обкома КПСС! И это действительно было так, плакат Шмагин нес, только каждый раз, отлучаясь «надело», он передавал его помощнику, имя которого история умалчивает.
Ленинградские серьезные бандиты поцокали языками, похлопали героя по плечу и разошлись. Слово свое они не сдержали, вором в законе Музыканта не сделали: с их точки зрения, это была шутка — не дело мелкого щипача и домушника авторитетом нагружать. Ас точки зрения Шмагина, это было не шуткой, а предательством. И он, не задумываясь, сдал питерской милиции всех, кого знал. Воровская этика и солидарность для него больше значения не играли. В результате около пятидесяти человек оказались тогда под судом и были приговорены к различным срокам, из них четверо — к расстрелу. Руководство ленинградского ГУВД засыпали орденами и прочими более существенными наградами, а за Шмагиным оставшиеся на воле братки устроили настоящую, охоту. Но — безуспешно. Несколько лет после этого о нем ничего не было слышно. Не исключено, что его прятали в какой-нибудь зоне или тюрьме. Всплыл Шмагин в середине восмидесятых, когда про него уже основательно подзабыли. Поселился в Подмосковье и потихоньку принялся за старое…
В двери открылся глазок, в него заглянул конвойный, а спустя несколько секунд он отпер дверь:
— Грязнов — на выход, к следователю.
Денис поднялся и пошел, провожаемый сочувственными взглядами.
— Грязнов, Грязнов, — пробормотал гнусавый. — Где-то, паря, я твою фамилию слышал, определенно слышал.
Денис флегматично пожал плечами и вышел. Пока шел по коридору, думал: не ровен час, вспомнят в камере про начальника МУРа, что тогда? А ничего. Тогда и видно будет — что.
Оказалось, его вызывает не следователь Зюкин. В комнате для допроса сидел начальник отдела по борьбе с терроризмом ФСБ.
— Удивлены? — спросил Спицын.
Денис покачал головой, и ему показалось, что генерал немного расстроился.
— Ну это неважно, — сказал Спицын. — Я хочу с вами поговорить. Вот это важно.
— Для кого?
— Для вас. Для меня. Для страны.
— Понятно, — сказал Денис. — Вам что-то от меня нужно. Но, боюсь, ничего нового рассказать не могу. Просто потому что нечего. — Денис уставился в некую точку на стене за спиной Спицына, стал втягивать ее в себя глазами и почувствовал тепло. Это было тепло человеческого тела. С той стороны кто-то был. По крайней мере, ему так казалось.
— Я все-таки не понимаю, как вам удалось столь лихо провернуть освобождение Кондрашина.
— По крайней мере, вы не думаете, что это я его похищал, — заметил Денис. — Уже неплохо для скромного частного детектива.
— Я этого не говорил, — проворчал Спицын. — Да ладно, к черту. Да, я думаю, что вы его не похищали. Но вот в чем проблема. Человек, которого вы застрелили там, в Ростове, — это Хожа Исмаилов, бывший чеченский боевик.
— Так в чем проблема? На чеченцев же как будто и думали.
— Похищение людей — не его профиль. Когда-то он был полевым командиром, еще в первую войну, но уже очень давно перешел на сторону федералов. Он служил в ФСБ Чечни, понимаете?! То есть, фактически, мой коллега, он лично участвовал в анти-террористических операциях! И отлично себя проявил… Если я не верю, что вы причастны к похищению журналиста, то еще больше я не верю, что замешан Исмаилов. Не верю, не верю и не верю!
Воцарилась минутная пауза, по истечении которой Денис сказал:
— Я вас понимаю и уважаю ваши корпоративные чувства.
Спицын бросил на арестанта быстрый взгляд: не издевается? Нет, вроде бы серьезен. Ну тогда вот тебе пробный шар, мальчишка, слопаешь — и тогда ты мой.
— Еще маленький нюанс, Денис Андреевич. Откуда у вас, елки-палки, — генерал вполне добродушно усмехнулся, — появился пистолет, там, на стройке?
Денис молча смотрел на него.
— Вам подсунул его какой-то дед в аэропорту, верно?
Денис по-прежнему молчал, и генерал вдруг понял, что этому психу все глубоко до лампочки, он смотрит не на него, а сквозь него. Ни черта из него не выдавишь!
А Денис думал о том, что Быковского упоминать нельзя ни при каких обстоятельствах. И так в этом деле оказалось замешано много совершенно посторонних людей. Вот, например, его собственные сотрудники. Что касается деда в ростовском аэропорту, то ясно, что со стороны генерала это был чистый блеф. «Дед» действовал настолько профессионально, что его никак не могли отследить. Передача оружия произошла за считанные секунды.
Денис смотрел на стену. Тепло. А может быть, там, в соседней комнате, просто включенная лампа? Спицын боится потерять свое кресло, вдруг понял Денис. Во внешнем мире происходят какие-то важные и неизвестные ему события.
— Между прочим, Грязнов, пока вы тут сидите и запираетесь по совершенно непонятным причинам, на свете продолжают происходить очень нехорошие события, в частности — похищения людей, в частности — журналистов.
Денис молча ждал продолжения.
— На днях исчез Джордж Пенгертон, и не просто исчез, а похищен, — эффектно выдержав паузу, возвестил Спицын.
— Кто это такой? — поинтересовался Денис.
Спицын не поверил своим ушам. Потом решил, что над ним издеваются. Но, внимательно посмотрев на Грязнова, передумал.
— Вы что, газет не читаете?!
— А то мне их тут дают, в вашем санатории…
— Пенгертон — это глава издательского дома «Товарищ либерал».
— Кажется, припоминаю, — кивнул Денис. — Это американец, который работает у Ванштейна?
— Ну вот видите, не такой уж вы и темный. Пенгертона похитили прямо посреди Москвы и по телефону потребовали от его издателя Ванштейна печатать документы чеченских полевых командиров, которые они ему будут присылать.
— И что, — поинтересовался Денис, — он их напечатал?
— Успел только первую серию, потому что после этого его арестовали, правда, по другому обвинению. У него финансовые проблемы…