— Вы, должно быть, из «Гражданского достоинства» или из группы «Доверие», — продолжал мой юный лекарь. — Потому что «демократов» и «народников» я всех знаю.
Я промычала в ответ нечто неясное, показывая на разбитую губу — мол, говорить мне больно.
— Ладно, молчите, молчите, — сказал он. — Это я так спрашиваю, потому что первый раз вас вижу. А может, вы из Прибалтики? Плащ на вас импортный. Жалко — порвался. В Прибалтике, конечно, такого зверства нет, как у нас в России?
— Пол… Полтава, — произнесла я.
— Полтава? Неужели? — изумился он. И вдруг громко обратился ко всем: — Товарищи! Среди нас представительница Украинского Народного фронта!
Все с любопытством повернулись ко мне, но тут из двери в дежурную комнату высунулась какая-то женщина, тоже арестованная, и крикнула скороговоркой:
— Товарищи! Всем шьют 70-ю статью — «антисоветская пропаганда»! Протестуйте и помните систему «ПЛОД»!
Возникшая из-за двери мужская рука тут же заткнула этой женщине рот, втянула ее обратно в дежурку и гулко захлопнула дверь. «Прохлопали московские мильтоны, — подумала я со злорадством, — дали ей выглянуть, а ведь такие контакты арестованных запрещены по инструкции…»
— А у вас в Полтаве знают «ПЛОД»? — спросил меня мой молоденький ангел.
Я отрицательно покачала головой — я действительно не знала никакой системы «ПЛОД».
— Ну как же не знаете! — сказал он почти возмущенно, продолжая теперь водить руками вдоль моей шеи. — Это наше упущение! Мы занимаемся Москвой и Ленинградом и совершенно упускаем провинцию! Тем более — Украину! Украинские мильтоны и «кагэбня» — самые свирепые, просто звери!
Тут я медленно улыбнулась, а он продолжал:
— Закройте глаза. Расслабьтесь… Здесь внутреннее кровоизлияние, сейчас будет немножко больно, но я это уберу… Система «ПЛОД» спасла от тюрьмы тысячи людей, а ее автор — Владимир Альбрехт был выдвинут нами на Нобелевскую премию мира еще в 1984 году…
«Он что же — с пеленок в диссидентах?» — подумала я про моего лекаря, чувствуя, что от его рук исходит какое-то мягкое тепло и что большой синяк на моей шее просто волшебным образом теряет свою саднящую боль.
— Попробуйте повернуть головой. Ага, уже не больно, да? Когда поедете в Полтаву, я вам дам книжку Альбрехта про то, как вести себя на допросах. А сейчас запоминайте, — продолжал мой сероглазый ангел. — «ПЛОД» — это аббревиатура четырех заповедей подследственного. Я знаю сотни людей, которые просто записывали себе эти буквы на ладонь, и смело шли на допрос, и выходили оттуда, не продав следователю ни одного своего знакомого! Потому что переставали бояться. Вот и вы не бойтесь. Запоминайте: первая буква «П» — от слова «Протокол». Это значит: вы требуете, чтобы следователь каждый свой вопрос занес в протокол, а только потом вы на этот вопрос отвечаете. Что это дает? Во-первых, пока он пишет, вы можете подумать над ответом. А во-вторых, следователь очень часто задает провокационные или вообще неправовые вопросы, которые он в протокол не станет записывать, потому что не имеет права их задавать. Но зато ваши ответы он постарается использовать против вас или против других людей. Поэтому даже когда он в самом начале допроса спрашивает: «Как ваша фамилия?» — вы ему говорите: «Сначала запишите вопрос в протокол, а потом я на него отвечу…»
Я не могла мысленно не отдать должное здравости этой заповеди. Но еще больше изумил меня этот мальчик — он говорил, как грамотный юрист…
— Вторая буква «Л». Это от слова «Лично». То есть если вопрос следователя не касается вас ЛИЧНО или, наоборот, ставит вас в положение не свидетеля, а обвиняемого, вы имеете право на этот вопрос не отвечать. Например, следователь говорит: «Когда вы начали свою антисоветскую деятельность?» А вы отвечаете: «По характеру вашего вопроса ясно, что вы подозреваете меня в антисоветской деятельности. Но я не могу быть свидетелем против самой себя, это незаконно…»
Наверное, он все-таки здорово меня подлечил, если я забыла о своих синяках и с такой оторопью смотрела на него, что он перебил самого себя:
— Что вы так смотрите?
— Нет, ничего… Продолжайте…
— Ну, теперь мне осталось только осмотреть вас, а потом лицо вам подправить… — И он повел руками вдоль моего тела — не касаясь меня, а все так же держа руки на расстоянии нескольких сантиметров от моих плеч, груди, живота. И вдруг на уровне моего живота его руки замерли в воздухе, он воскликнул: — Звери! Женщину по придаткам бить! Вот звери!
От этих слов я обалдела еще больше, чем от его юридической эрудиции. Ведь у меня действительно саднит внизу живота, эти мерзавцы таки врезали мне туда ботинком. Но неужели этот мальчишка видит своими руками? Насквозь? Через одежду? То есть я, конечно, слышала о Вольфе Мессинге или о грузинке Джуне, которая лечила Брежнева биополем, и о других уникумах с так называемыми «электрическими руками», но почему-то всегда считала, что это какие-нибудь пожилые или, во всяком случае, взрослые люди. А тут — совсем юный мальчик с пушком над губой, с щеками, которых еще и бритва не касалась, короче — девственник еще, ребенок, и нате вам! Через плащ, через юбку, нижнее белье видит мои придатки?!
Наверное, я не только покраснела, но и сделала рефлекторное движение повернуться боком к этому мальчишке, чтобы укрыться от его всевидящих рук. Он улыбнулся и сказал:
— Да вы не пугайтесь! Я ничего руками не вижу. Впрочем, могу, конечно, металл распознать — у вас в кармане юбки какой-то кружок в металлической оправе — лупа, что ли? Каким чудом она не разбилась? Но, как бы это сказать… женщин сквозь одежду я не вижу. Только чувствую болевые сигналы. Ну и поскольку я студент медицинского института…
Тут парень с разбитой бровью, сидевший на полу метрах в пяти от нас, громко сказал на весь коридор:
— Тихо! Тихо, братцы! Я поймал! Тихо!
Смех, шум, стоны и разговоры, наполнявшие коридор, смолкли, а парень с разбитой бровью поднял в руке маленький, не больше ладони транзисторный приемник, и мы вдруг отчетливо услышали мужской голос, то наплывающий, то уплывающий в радиоэфире:
«— Вы слушаете „Голос Америки“ из Вашингтона. В эфире „Последние известия“. По сообщениям из Москвы, сегодня в советской столице вновь разогнана демонстрация „Демократического сопротивления“ и произведены массовые аресты…»
— Это про нас, братцы! — радостно сказал парень с разбитой бровью.
— Ура! — В разных концах коридора люди вскочили, стали обниматься и пританцовывать от радости. — Ура!..
Но на них зашикали:
— Тише! Тише! Дайте послушать!
«— …вторично после разгона 21 августа митинга в память двадцатилетия вторжения советских войск в Чехословакию, — продолжал „Голос Америки“, — сегодня в Москве были применены против демонстрантов отряды специального назначения Министерства внутренних дел».
— Прекрасно! Замечательно! — возбужденно сказала рядом та самая женщина с диабетом и торжествующе повернулась к моему лекарю: — Ну, видишь, Саша? А ты был против демонстрации! А теперь весь мир о нас знает! Теперь они ничего с нами не сделают!