На площадке пятого этажа было уже светло от света, падавшего сверху, а на шестом…
На шестом этаже стальная и обезображенная недавним взрывом дверь с номером 63 была полуоткрыта, из нее-то и исходили яркий свет, оглушительная музыка, запахи наркоты и шум голосов, а рядом с этой дверью, у стены сидела на полу Александра – в странной, как в прострации, позе и с остановившимся взглядом.
Робин в изумлении остановился.
Александра увидела его и тихо произнесла сухими губами:
– Thank you for coming. They throw me out. (Спасибо, что пришли. Они выбросили меня.)
«Кто? Почему?» – спросил он жестами.
– Teenagers. They've made a pill-pad here. (Подростки. Они устроили тут притон), – и, увидев, что он повернулся к двери, добавила: – Нет! Не ходите туда!…
Но он вошел в эту дверь, по-прежнему держа в руке букет.
То, что он увидел, даже трудно назвать русским словом «притон» или английским pill-pad. А легче – хлевом или зверинцем для пьяных и только входящих в матерый возраст свиней. Огромная трехсотсвечовая лампа горела в маленькой прихожей, заваленной куртками и другой одеждой, зато в комнате и на кухне все верхние лампы были вывернуты и нечто вроде красного ночника мигало в углу в такт оглушительной «хэви-металл». Под эту музыку человек двадцать полуголых подростков от тринадцати до семнадцати лет, валяясь на полу, курили марихуану, пили водку, тискали таких же пьяных и накуренных полуголых девчонок и с хохотом надували гондоны, протыкая их затем сигаретами. В темном туалете трое занимались групповым сексом, а в ванной какой-то парень, хмельно шатаясь, слепо мочился мимо умывальной раковины.
Робин понял, что в одиночку ему с этим стадом не справиться, и повернулся, чтобы уйти. Но в этот момент какая-то девка, пробегая, выхватила у него цветы, а сзади возле уха он ощутил нож, острием впившийся в шею.
– Стой, бля, зарежу! – сказал ломкий мужской голос.
Робин замер, и тут же сильный удар в спину бросил его лицом к стене, какие-то руки ухватили за локти и за ноги, а на голову набросили полиэтиленовый мешок и на шею – разом затянувшуюся петлю. Поняв, что это конец, Робин дико замычал и дернулся с той неимоверной силой, которая бывает только у немых, но петля от этого затянулась еще туже – под радостно-торжествующий хохот подростков и быстрые руки, снимающие с Робина часы и вытаскивающие деньги из его карманов.
Он задохнулся и почувствовал, что от боли глаза полезли из орбит, а его тело уже само, без его воли, продолжает дергаться, теряя силу…
Но он слышал смех – его убивали весело, шутя, под музыку «хэви-металл».
Внезапно раздался выстрел, и с оглушительным звоном взорвалась трехсотсвечовая лампа; стало абсолютно темно, и в этой темноте неузнаваемо жесткий голос Александры хрипло сказал:
– Лежать, бляди! Все на пол! Кто стоит – перестреляю в жопу!!
И в темноте действительно прозвучал еще один выстрел, но только Робин своим профессиональным слухом различил, что стреляли мелкой дробью из какого-то очень старого дробовика. А подросткам было не до этих тонкостей, они упали на пол, и в тот же миг сухая рука Александры схватила Робина за руку и потащила прочь из квартиры. Он уже на ходу, на лестнице сорвал с головы полиэтиленовый мешок, краем глаза успел заметить маленького старичка, удовлетворенно закрывшего дверь своей соседней квартиры, и снова – вниз, бегом, за Александрой, волочившей за собой уже пустую двустволку.
Они выбежали во двор, в пургу и, даже не чувствуя ее ледяного ожога, прямо по сугробам побежали на улицу, Александра на ходу замахала винтовкой катившему по мостовой автобусу. Но водитель автобуса лишь сделал вид, что тормозит, а когда Александра и Робин подбежали к двери, дал газ и укатил из страха перед их двустволкой. Александра матерно выругалась, забросила винтовку в снег и потащила Робина куда-то вперед, в темень – к метро.
Однако без денег их и в метро не пустили, а когда через три часа они «зайцами» – на троллейбусах и трамваях – все же добрались до Пушкинской площади и, обмороженные, поднялись в квартиру, там сидел Винсент, только что прилетевший из Хельсинки.
– Oh, – сказал он ревниво. – Where have you been? Bolshoy theater? (Где вы были? В Большом театре?)
– Водки! – попросила Александра, сбрасывая пальто.
Но Винсент, заметив свежий круговой рубец на шее Робина, округлил глаза:
– Что это? Она пыталась тебя линчевать?
– Give us vodka! – приказала ему Александра. – Быстрей!
Винсент переводил глаза с Робина на Александру и обратно, пытаясь определить, что случилось между ними, но никаких конкретных выводов сделать не смог и принес с кухни бутылку водки и стаканы.
Александра взяла только бутылку, поставила ее на пол, а сама, сев на табурет, спустила на колени чулки и стала стаскивать с себя промороженные сапоги. Но они не снимались.
– Помогите мне, – она протянула ноги Винсенту и повернулась к Робину: – Ты тоже снимай ботинки! Now! Быстрей!
– Слушай, – сказал ей Винсент, потянув за сапоги. – Я думаю, я нашел для тебя новую работу. Американской команде, которую я привез, нужен хороший переводчик. Я сказал им, что ты – самая лучшая…
Тут ее сапоги слетели вместе с примерзшими чулками, и Винсент увидел, что ее ноги бело-ледяные, как алебастровые.
– Oh, my God! – испугался он. – Ты их отморозила!
– It's alright, – Александра плеснула водку себе на ноги и стала изо всех сил растирать левую, самую замерзшую. – Помогите Робину.
– Он сам справится, – Винсент стал перед ней на колени и, растирая ей водкой ноги, спросил: – Ну? Что ты думаешь насчет этой работы? А?
– Well… Я не знаю… – Александра глотнула водку прямо из бутылки и передала ее Робину, пытаясь заглянуть ему в глаза. Но он взял бутылку, избежав ее взгляда, и, отводя глаза, стал тоже растирать водкой свои замерзшие ноги.
МЕМОРАНДУМ N1
Руководителям Штаба избирательной кампании Президента Российской Федерации
Уважаемые господа! Благодарим Вас за приглашение принять участие в проведении Вашей избирательной кампании. До выборов осталось меньше трех месяцев, а согласно опубликованным данным рейтинг популярности Вашего кандидата драматически уступает рейтингу его соперников. Считая себя теперь членами Вашей команды и учитывая свой многолетний опыт проведения избирательных кампаний, предлагаем следующую программу предварительных действий:
Срочное и любой ценой прекращение войны в провинции Чечня – история не знает случаев переизбрания Президента, который проигрывает войну.
Полное удаление Президента от рутинно-административной работы, его концентрация на выработке стратегии и мероприятий по созданию экономической стабильности в стране. История не знает примеров переизбрания президента в условиях падения экономики.