Вирджиния не знала, обнесено ли это поле вокруг городка колючей проволокой, но понимала, что нечего и думать о побеге, да, честно говоря, мысли о побеге и не приходили ей в голову. Она устала от всего – от пережитого со Ставинским в Вашингтоне и в Москве, от тюрьмы на Лубянке и допросов, от русских уголовниц и несовершеннолетних преступниц. Тихая покорность судьбе и мысли о будущем ребенке наполняли теперь ее душу. В конце концов, эта золоченая клетка действительно куда лучше тюремной камеры. В первый же вечер старый полковник Стэнли выдал ей пятьдесят долларов на неделю («Когда начнешь работать, будешь получать больше», – сказал он), и теперь она могла сама планировать свои расходы – шесть долларов в день уходило на завтрак, обед и ужин в ресторане при отеле, а оставшиеся деньги можно было потратить на кофе днем или на косметику. Но конечно, первым делом она купила себе французский крем «Ланком», мыло, дезодорант. К ее удивлению, здесь это стоило куда дешевле, чем в США. Потом на одной из полок магазина она обнаружила несколько детских игрушек и решила купить их немедленно, сколько бы они ни стоили. Но продавец – тот самый сорокалетний брюнет с курительной трубкой, который вызвал тогда полицейского, – сказал ей:
– Эти игрушки можешь взять даром. Какой идиот завез их сюда?! В нашем городе нет детей, и я не думаю, что когда-нибудь будут…
Но Вирджиния не хотела думать о будущем. Маленькая пластмассовая кукла и надувной резиновый пингвинчик украсили тумбочку ее гостиничного номера. Вообще, если абстрагироваться от того, что ты в России, и забыть, что на опушке леса стоят вышки охраны, то в этом городке можно жить, почти как дома, почти как в номере ее отеля в Алтадене, в Лос-Анджелесе. А еще точнее – как в какой-нибудь киноэкспедиции, когда художники выстроили для киносъемок декорацию на натуре и киногруппа живет здесь же, в этих декорациях.
В два часа дня обитатели этого городка высыпали на улицу после утренних занятий в классах при том же отеле «Холлидэй инн». Теперь вторую половину дня они обязаны были вести активную «американскую» жизнь: переставлять четыре легковые автомашины с одной стороны улицы на другую, под знак «No parking 8 a.m. – 2 p.m.», сидеть в кафе, играть в бридж, в бильярд или на игральных автоматах, делать покупки в магазинах, читать американские газеты, спорить о бейсболе, проверять свои счета в банке и ухаживать за несколькими женщинами, которые были в этой «смене», – тремя студентками из разведшколы, администраторшей гостиницы Мики и официанткой ресторана Глорией. Конечно, этот флирт был тоже больше наигранным, чем серьезным: все знали, что Мики – дочка полковника Стэнли, а Глория – жена одного из преподавателей школы разведки, испанца Родригеса. Поэтому «свободная» Вирджиния тут же стала объектом всеобщего мужского внимания.
Но поначалу Вирджиния держалась тут отчужденно и после двух часов дня предпочитала валяться у себя в номере с какой-нибудь книжкой – благо библиотека при гостинице тоже была гордостью полковника Стэнли, он собрал здесь огромное количество дешевых сентиментальных американских бестселлеров. Но за завтраком, обедом и ужином в ресторане – хотя Вирджиния сидела за столиком Стэнли и была как бы под его опекой – ей некуда было деться от заинтересованных мужских взглядов, случайно оброненных на ее счет словечек.
Да она и сама присматривалась к этим «студентам». Их было человек тридцать – разного возраста, но больше всего тридцатилетние, разных национальностей – болгары, армяне и даже корейцы, но все-таки больше русских. Эти люди, думала Вирджиния, через какое-то время поедут в Америку и будут жить там по поддельным или неподдельным документам, открывать свои магазины, фирмы, а может быть, даже газеты и банки, будут ездить на американских машинах по американским дорогам, спать с американскими женщинами и даже рожать американских детей, и все это только для того, чтобы шпионить и разрушать ее страну.
Но, как ни странно, она не находила в своей душе ненависти к этим людям. Может быть, потому, что она завидовала им, завидовала тому, что каждый из них сможет жить в Америке, как он захочет. А еще больше потому, что чувствовала себя брошенной и забытой теми людьми, против которых будут работать эти «студенты», – Даниелом Дж. Купером, Дэвидом Мак Кери и Керолом. Мягкая и добрая от природы, Вирджиния, может быть, впервые в жизни испытывала странное, незнакомое ей прежде удовольствие мести: это CIA, этот Даниел Дж. Купер – такой самоуверенный, холеный вашингтонский щеголь – уговорили ее поехать в эту проклятую Россию, наобещали бог знает что – деньги, приятный вояж, право на главную роль в кино, этот Ставинский увлек ее и даже сделал ей ребенка, а теперь они все бросили ее, забыли, им глубоко наплевать на все, что она перенесла в русской тюрьме, и на то, что пришлось бы перенести ей в лагере, если бы она не попала сюда, в эту странную «Мини-Америку». Они забросили ее сюда и забыли, ни одна радиостанция уже не упоминает в своих передачах ее имени! Что ж – эти «студенты» русской школы разведки накажут CIA за глупость, предательство и обман. Но куда чаще, понимая, что несправедлива, и, ловя себя на этом, Вирджиния искала себе оправдание. В конце концов, если не она научит этих «студентов» калифорнийскому акценту или каким-нибудь деталям поведения, типичным для натуральных американцев, то их научат этому другие учителя – тот же полковник Стэнли и еще трое американского происхождения – испанец Гарсия Родригес, негр Луи Нортон и американский венгр Мартин Корен – руководители их практики в этом городке…
Конечно, она видела, что толстенький полковник Стэнли исподволь втягивает ее в работу. Каждый день за ужином он выспрашивает ее о тех мелких несоответствиях городка стандартам американской жизни, которые бросились ей в глаза за этот день. Вирджиния называла эти несоответствия: в магазине нет надписей «Sale», нет купонов, нет стандартных детских игрушек, без которых не растет ни один американец, – мисс Пигги, супермена, а в кафе нет бумажных стаканчиков, в кинозале, где по вечерам всем студентам показывали старые американские фильмы, никто не кладет ноги на спинки передних кресел и в буфете не продают воздушную кукурузу.
– А кроме того, у меня нет «Америкэн экспресс», – шутя сказала Вирджиния.
И уже через несколько дней она заметила, что почти ни одно ее замечание не прошло мимо внимания полковника: в «7/11» появились большие плакаты: «Sale», «Discount 30%», в газетах «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» появились дыры на тех страницах, где были напечатаны купоны, дающие скидку на зубную пасту и мужское белье, в кафе завезли бумажные стаканчики, а в кинотеатре каждому зрителю стали бесплатно выдавать воздушную кукурузу, чтобы приучать и к этой американской привычке.
Через неделю полковник Стэнли выдал ей уже не пятьдесят, а восемьдесят долларов и сказал со смехом:
– Детка, ты уже заработала прибавку!
Вирджиния взглянула на него удивленно: за что? А он сказал:
– Кроме того, я теперь регулярно буду вводить повышение цен в связи с инфляцией. Кстати, я хочу, чтобы завтра в девять ноль-ноль ты пришла на мои занятия с группой. Не бойся, ничего страшного ты делать не будешь, просто посидишь, посмотришь. Занятия будут в кафетерии…