— С ним все в порядке? — спросил Пафнутьев.
— Да, он молодец... Крепкий мужчина. Настоящий джигит.
— Начинаем, — произнес Пафнутьев, разворачивая полосатую сумку. — Похоже, кабинет у него дальше, — и Пафнутьев шагнул в следующую комнату. — Ты присматривай за ним, — обернулся он к Андрею. — И ты начинай, — эти слова относились уже к Худолею, который после схватки Андрея с Амоном все еще пребывал в некоторой растерянности.
Войдя в кабинет Байрамова, Пафнутьев осмотрелся. У окна стоял большой письменный стол из черного дерева, у стены шкаф с аккуратно разложенными папками. И он, не медля больше, все папки, блокноты, записные книжки, отдельные листки бумаги начал сваливать в свою сумку. Покончив с ящиками стола, перешел к шкафу, опустошив его полки, взялся за подоконник, па котором тоже были сложены какие-то доку меты.
Сгребя в сумку все бумаги, которые только были в номере, Пафнутьев оглянулся. Взгляд его упал на небольшой сейф, стоявший в самом углу. Пафнутьев попробовал сдвинуть сейф с места — он оказался незакрепленным. Тогда, крякнув, поднял сейф и выволок в большую комнату, где все еще лежал Амон, разбросав руки в стороны.
— Пора сворачиваться, — Пафнутьев только сейчас обратил внимание на метавшегося по номеру Худолея. Тот фотографировал все, что попадалось на глаза — разметавшегося на ковре Амона, письменный стол, сейф, даже в туалет заглянул, хотя в этом и не было большой надобности. Но беспорядочные метания Худолея неожиданно принесли богатый улов — отогнув угол ковра, он увидел с десяток плоских конвертов с документами. К ним тут же устремился Пафнутьев, обрадовавшись находке. И вдруг Худо-лей, стоявший на коленях с фотоаппаратом, почувствовал сокрушительный удар по голове — это изловчился Амон. Он попытался даже было встать, но Андрею пришлось опять выключить Амона на некоторое время. После этого он отволок обмякшее тело Худолея н ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Через некоторое время Худолей застонал.
— Оживаешь? — удовлетворенно спросил Андрей.
— Ожить-то я ожил, но боюсь, ребята, это вам дорого обойдется.
— Рассчитаемся, — Пафнутьев сразу понял, что имеет в виду Худолей.
— И сегодня же, — продолжал тот чуть окрепшим голосом.
— Если выберемся отсюда.
Ладно, довершайте свое дело, а я уж как-нибудь очухаюсь, — и Худолей с трудом поднялся на подгибающихся ногах.
В какой-то момент обернувшись на лежащего Амона, Пафнутьев вдруг увидел, что тот внимательно наблюдает за ним сквозь прижмуренные веки. Значит, он уже пришел в себя, но не подает вида. И шальная мысль пришла Пафнутьеву в голову.
— Ты по добил его совсем? — спросил он у Андрея и незаметно подмигнул, давая понять, что разговор имеет и второй смысл.
— Выживет, — Ответил Андрей.
— Через час придет в себя?
— Настоящий джигит... Может и раньше...
— Надо бы позвонить прямо отсюда, как ты смотришь?
— Можно и отсюда, — ответил Андрей, не понимая, что затеял Пафнутьев.
Пафнутьев подошел к диковинному телефону, стоявшее на столике у стены. Он знал хитрости этого аппарата, — он записывал номера, по которым звонят сюда, по которым звонят отсюда, вообще записывает все разговоры, "которые состоялись в течение дня. Следовательно, и о его звонке, и весь разговор до последнего слова Байрамов будет знать не более чем через час.
— Кому звонить собираешься? — спросил Худолей, появившись из ванной с мокрыми волосами, с которых еще стекали тонкие струйки воды. Спросил, не зная даже того, что своим вопросом подыграл Пафнутьеву.
— Заказчику, — Пафнутьев пожал плечами. — Задание выполнили, с делом справились, пусть готовит звезду.
— На звезду надеешься? — спросил Худолей. И этот его вопрос оказался кстати.
— Обещал, — ответил Пафнутьев. — Сам сказал — сделаете все как надо, изымите все, что надо, звезда за мной. — и Пафнутьев набрал номер приемной генерала Колова, подождал, пока секретарша возьмет трубку. — Зоя? Привет! Пафнутьев тебя тревожит!
— Я тебе уже говорила, Пафнутьев, что ты меня никогда не тревожил. Опять за свое?
— Ладно, разберемся... Геннадий Борисович у себя? — Пафнутьев знал, что Колов уехал на дачу не менее двух часов назад. — Нет? Мы же договорились, что он будет ждать моего звонка... Ну, ладно, что же делать... Будь добра, передай ему, что звонил Пафнутьев. Скажи, что задание выполнено, что у меня все в порядке. Дело сделано. Добычу передам ему завтра.
— Скажу, почему не сказать... Он, кстати, сегодня действительно задержался, — невольно подыграла Пафнутьеву и Зоя. Везло, везло в этот вечер Павлу Николаевичу, авантюристу и правонарушителю.
— Все правильно, он ждал моего звонка, — подхватил Пафнутьев неожиданную подачу. — Скажи, что с него причитается. Он мне кое-что обещал.
— Обещанного три года ждут.
— Да нет, обещал пораньше... Ладно, Зоя... До скорой встречи, — и Пафнутьев поспешно положил трубку, опасаясь, что Зоя неосторожным словом разрушит его хитроумный план. Бросив взгляд в сторону Амона, Пафнутьев убедился, что тот действительно пришел в себя и слышал каждое его слово. — Уходим, ребята. Уходим, а то генерал задаст мне трепки, если нас здесь застанут, — и Пафнутьев первым вышел в коридор. Он нес сумку с бумагами, Андрей поднял на плечо сейф, Худолей на ходу застегивал сумку с фотопрннадлежностями.
Дежурной на месте не было, не увидел Пафнутьев и невродовских ребят — видимо, успокаивали женщину в служебной комнате. Только проходя мимо стойки Пафнутьев увидел одного из оперативников в глубоком кресле — тот сидел перед мелькающим экраном телевизора, на котором бесновались полуголые мужики, орали хриплыми голосами и дергались так, будто трахали какую-то живность. Бросив взгляд на Пафнутьева, человек в кресле еле заметно кивнул и снова повернулся к телевизору.
С лифтом повезло — он подошел через минуту, распахнул железные створки и без помех доставил разбойную компанию в вестибюль. Омоновский пост и на этот раз не обратил на них внимания и только тогда Пафнутьев догадался — Невродов помог. Пробежав под дождем к машине, они погрузили в нее всю свою добычу и, не теряя больше ни секунды, отъехали.
— Сколько мы потратили времени? — спросил Пафнутьев.
— Двадцать семь минут, — ответил Андрей.
— Неплохой показатель, — заметил Худолей. — Если не считать понесенных жертв. Но при победе не принято считать жертвы, — добавил он бесконечно печальным голосом.
— Куда едем? — спросил Андрей.
— Да вот забросим нашу жертву домой... Пусть его там молоком отпаивают.
— Ни фига, ребята! — с неожиданным напором произнес эксперт. — Молоком не отделаетесь? Моей жизни грозила опасность, а вы мне молоко?! Мы так не договаривались!
— Успокойся, — проворчал Пафнутьев. — Береги силы. Очень много слов произносишь. Так и быть, заедем куда-нибудь по дороге, возьмем пару бутылок...