Ну вот, призналась вам в своем паскудстве, и както легче стало. Продолжаю рассказ. В Москве у меня в то время тоже была запутанность. Мне постоянно звонили то Марат, то Миша. Они же не были в курсе тех изменений, которые со мной произошли, они даже не знали, что изза них у меня был выкидыш. И я решаю простить Марата и Мишу. Зачем мне держать в себе этот груз ненависти? Нет, это не в моем характере. Я прощаю их, и мы решаем какнибудь вечером просто посидеть вместе. А в нашем дворе меня как только не звали! Некоторые звали Настенька, некоторые Настюленька, а некоторые просто Куколка или Лялька. И вот от этих всех прозвищ ко мне пристало прозвище Лолита. Я не знаю почему, не знаю изза чего, но иногда меня стали так называть. А мне както было без разницы, я же еще не читала Набокова. И вот я прихожу к Мише и Марату, мы сидим с ними, и както так вышло, что они заметили у меня брекет. Они это видят и говорят:
- О, какой ты стала! Да ты же Лолита!
А я не понимаю, о чем они говорят. Они поясняют, что Лолита - это такая нимфетка была, ей было всего двенадцать лет, а Гумберту сорок. И у Лолиты тоже был такой брекет. Ты, они говорят, ничем от нее не отличаешься. Вы не представляете, как мне было обидно, что они меня с кемто сравнивают! Я же не смотрела фильм, не читала книжку, а они продолжают:
- Да ты же нимфетка! Лолита, а почему ты не пойдешь учиться на гейшу? Ты бы классненькая гейша была! Ой, Насть, да тебе и до шлюхи недалеко! То есть они меня всячески унижали. Я беру свою сумку и хочу уйти. Но тут Марат ко мне подбегает:
- Настя, прости, мы пошутили, мы не хотели. Я говорю:
- "Пускай и Миша просит прощения. А Миша - нет. Он не стал просить прощения. Он вообще оказался такой человек, которого не пожелаешь встретить даже врагу. Вопервых, у него очень высокое самомнение. Он считает себя умнее и образованнее всех. Если ктото высказывает свое мление, Миша обязательно найдет, как его обидеть и доказать, что он не прав. Вовторых, он постоянно укорял меня даже тем, что у меня красивое, холеное тело, убеждал, что я дура, и всячески пытался меня унизить. Вот, например, общаемся мы: я, Миша и Марат сидим, пьем чай. Вдруг Миша говорит:
- Насть, прикинь, какие бы ты бабки заколачивала, танцуя стриптиз перед мужиками. Они такие страшные, жирные ублюдки, но у них полны карманы денег. Ведь ты бы стала с ними спать, правда?
И тишина. И он молчит. И знаете, такая улыбка, как будто он просто счастлив ткнуть меня лицом в грязь. Но ято себе цену знала, я думаю: ни фига, мальчик, сейчас посмотрим, кто кого. Улыбаюсь и говорю: - Миша, пойми: у менято еще вся жизнь впереди. За мной любой мужик побежит и ноги мне будет целовать, и следы от моих туфель будет цветами засыпать. А ты? Чего ты добился в свои годы? Ты даже в институте не учишься, хотя поступал два раза. То есть у нас постоянно такие перебранки, только потом я уже сама начинала к нему ластиться - целую его, обнимаю, и мы занимаемся любовью. Всегда после таких скандалов и ссор. Теперьто, когда я повзрослела, у меня есть версия, почему этот Миша был постоянно зол на меня - он понимал, что я никогда не буду его собственностью. А ему была нужна именно такая девушка, каким я хотела иметь своего парня. Ведь мне тоже нужен был парень, которым я могла бы манипулировать. И он, поняв, что меня теряет, решил мне отомстить. Да, месть получилась шикарной. Когда они меня напоили, подсыпав чтото такое, это был для меня еще один жизненный урок. Который я выдержала с высоко поднятой головой. Короче, после того как они назвали меня нимфеткой и Лолитой и Миша не стал просить у меня прошения, это меня достало окончательно. Он со мной такое сделал, ублюдок, и даже прощения не просит! Я плюю на них всех, ухожу домой и понимаю, что я не могу больше жить в этом доме. Это не дом - это дурдом. Ведь я же не могла сделать так, чтобы я совершенно не видела этого Мишу, этого Марата. Не могла не выходить из дома и сидеть только в квартире. И я решаю устроиться на работу в детский садик. Я знала один садик для блатных детей. Туда детей приводят в понедельник, оставляют и забирают только в пятницу. А так как я всегда любила детей, я просто подошла к заведующей детского сада и сказала:
- Разрешите мне работать у вас. Обещаю, что ни каких жалоб на меня не будет. Она посмотрела на меня и сказала:
- Ты принята.
Так я начала работать в детском саду в паре с одной воспитательницей - самой молодой из всех. Мы с ней сразу же подружились, и я стала ночевать в этом садике. Да, я оставалась на ночь с детьми, я была ответственная за них по ночам. А эта воспитательница постоянно уходила, хотя по должности вся ответственность за детей лежала на ней. Нам платили. А из всех детей там выделялась одна девочка. Она была самой милой, доброй, сообразительной. И даже имя у нее было ангельское - Ангелина. Мне она очень понравилась, и я все свое внимание практически уделяла ей. Она тоже ко мне привязалась. Я поняла, что ей не хватает внимания родителей. И вот однажды за Ангелиной - я звала ее просто Линой - приезжает папочка. А папа у нее весь такой крутой, в перстнях, золотых цепочках и на джипе. Из новых русских. И я вывожу Лину к нему. Он говорит: - А вы не хотите поехать с нами в кафе? Мы сейчас едем в какоенибудь хорошее кафе или ресторан.
Я, разумеется, соглашаюсь. И мы поехали, у нас завязался разговор. Я сказала, что да, я тут работаю и еще учусь. Не знаю почему, но мне сразу понравился Линии папа. Олег тоже проявил ко мне симпатию. Даже, можно сказать, больше, чем симпатию. Я спросила:
- А где же мама Лины? Он объяснил, что она погибла в авиакатастрофе, что после этого прошло всего полгода и Лине сейчас очень тяжело. Изза этого я полюбила Лину еще больше. Я поняла, что ей не хватает того тепла, которое может дать только мама. Ведь ни один человек в мире не может дать ребенку столько любви и ласки, сколько мама. И я решаю, что заменю этой девочке маму. Я так решила, и других вопросов для меня больше не существовало. Это стало моей целью. И сразу же вся моя депрессия кудато ушла. Тем более что Олег мне очень нравился. Олегу было двадцать пять, может быть, двадцать семь, не больше. И вот мы практически каждый вечер с ним встречаемся. Лина, видя это, конечно, радуется, она в садике всем подружкам показывает, что вот, мол, Настя моя, Настя у меня… И знаете, я заметила одну вещь. Раньше, если, например, она хотела какуюнибудь игрушку с полки или чтото еще, она меня называла Настей. А тут из нее стало выскакивать:
- Мам, дай мне это! Вы не представляете - мне это было приятно до безумия! Когда она меня первый раз так назвала, я была на седьмом небе и гдето внутри себя почувствовала такой, знаете, теплый комочек, который как бы растет, растет… То была любовь, которую я хотела подарить этому маленькому ребенку. Мы с Олегом продолжали встречаться. Он очень неплохой человек, но он много работает и не может уделять дочке столько времени и внимания, сколько ей нужно. А я решаю, что мне больше не надо работать в садике. Я решила вернуться домой, мне просто тяжело было все совмещать - и учебу, и работу, и эти встречи.