— Ско… сколько?! — ахнула Алена.

— Да, да! Пять тысяч! По каталогу. Ах, я дурак, не купил у вас! Старый дурак! А нумизмат — он, конечно, подменил ваш тугрик. Какой негодяй! Теперь вы видите, мадемуазель, среди кого нам приходится жить?! И я здесь с двадцать седьмого года! Боже мой, как я выдерживаю?!

Алена чуть не плакала:

— Что же мне делать?

— Что делать! Что делать! Тебя обокрали, ты должна заявить в полицию! Я буду на твоей стороне!

— Я не могу идти в полицию, мсье, у меня виза кончилась.

— Что?! — Старик изменился в лице. — Нелегалка? Тогда пардон, мадемуазель, я в это не вмешиваюсь! Гуд бай! До побачення! — И он почти вытолкал Алену из своей лавки.

Алена, однако, не могла примириться с грабежом. Конечно, будь с ней Красавчик или хотя бы Андрей, этот мерзавец нумизмат дорого бы заплатил за свою наглость! Но ладно, она и сама справится!

Шумно распахнув дверь, Алена решительной пантерой вошла в лавку нумизмата. Нумизмат, стоя за прилавком, поднял на нее глаза.

— Мсье, — сказала Алена ледяным тоном, — вы меня обокрали. Вы подменили мой тугрик.

Он усмехнулся:

— Мадемуазель, какой тугрик? Вы что-то путаете. Я вижу вас первый раз в жизни.

Такого поворота Алена не ожидала.

— Мерзавец! — только и нашлась она. — Ты за это заплатишь! — И достала из сумки пустую бутылку.

Но нумизмат уже снял телефонную трубку.

— Алло! Полиция…

Алена все поняла и стремглав выскочила из лавки.

67

Несколько часов она в прострации сидела на бульварной скамье. Жизнь не удалась, и жить было незачем и не на что. Одно дело — приехать в Ниццу и ждать здесь любимого принца — ради этого можно было и посуду мыть в кафе, и два месяца простоять Нефертити и в дождь, и на солнцепеке. Но если он ее бросил, если после всего, что она для него сделала, он просто уехал…

А вокруг кипела беспечная курортная жизнь: красивые загорелые люди катались на яхтах, скутерах, роликах и велосипедах… смеялись и флиртовали за столиками уличных кафе… плавали в море… загорали и играли в волейбол на пляже… летали и парили на планерах и парашютных креслах… и проносились мимо Алены в роскошных открытых машинах… Иные из этих машин притормаживали возле Алены, и сидящие в них компании махали Алене руками, зазывая «мадемуазель блонд» поехать с ними…

Алена не реагировала, Патрисия Каас беззвучно страдала и рыдала в ее душе, а глаза ей слепили тысячи солнечных тугриков, серебривших морскую гладь.

Но вдруг Алена что-то вспомнила, снова лихорадочно полезла в свою сумку, порылась в ней и достала помятую открытку, на которой была сфотографирована модная дама с зонтиком на фоне красивой виллы. Некоторое время Алена разглядывала эту открытку и читала полустертый адрес:

WILLEFRANCHE-SUR-MER, Av. Foch, 17, villa «MARGO».

Затем встала со скамейки, подошла к краю тротуара, подняла руку. И тут же возле ее ног затормозили сразу четыре машины.

Уже через сорок минут одна из этих машин остановилась на авеню Фох в Вильфранше. Алена сличила виллу на фотографии с той, что была перед ней за крашеными воротами с номером 17 и надписью «VILLA “MARGO”» и убедилась, что нашла то, что искала. За воротами был небольшой двухэтажный дом, окруженный кипарисами, розовыми кустами и цветочными клумбами. Под навесом из дикого винограда стоял красный спортивный «мерседес», в глубине двора работал садовник, а возле небольшого бассейна, лежа в гамаке, загорал молодой мускулистый мужчина, смахивающий на Бандераса. Рядом с ним, с закрытыми глазами и с косметической маской на лице, лежала в шезлонге сухопарая дама в широкополой соломенной шляпке и купальном костюме.

Алена попрощалась с веселой компанией молодых французов, которые подвезли ее сюда, подошла к калитке и позвонила.

Калитку открыла служанка, Алена представилась ей, показала открытку.

Служанка, взяв открытку, по песчаной дорожке поспешила к бассейну, доложила сухопарой даме о визитерше.

Дама осторожно сняла с глаз косметические тампоны, медленно открыла глаза, взяла открытку, встала и, постукивая свое лицо подушечками пальцев, пошла к Алене. Алена вглядывалась в нее, пытаясь найти сходство с бабой Феклой, но в отличие от Феклы у дамы была стройная фигура, хорошие ноги, прекрасные маникюр и педикюр, модная прическа и ни одного седого волоса. Высокие каблуки босоножек, прямая спина и откинутая голова подчеркивали ее аристократизм и надменность. Смерив Алену взглядом с головы до ног и обратно, она высокомерно произнесла:

— Бонжур…

— Здравствуйте, — ответила Алена по-русски. — Извините, вы Маргарита?

— Уи, я Марго. Маргорита… — с акцентом ответила дама. — А ты?

— Я внучка Феклы, вашей сестры. Привезла вам привет…

— От Феклы? — в сомнении сказала дама. — Расфе она жива?

— Конечно.

— Сколько ше ей годы… лет?

— Как вам. Она на минуту старше.

Маргарита смутилась:

— Гм… Да, конешно… Ну хорошо, заходи, раз приехала. А пошему она мне не пишет? — Маргарита повела Алену к бассейну, русский язык довольно быстро всплывал в ее памяти. — Ты останешься обедать? Что ты делаешь во Франции? Карлос! — позвала она мужчину в гамаке и повернулась к Алене: — Только, ради Бога, не говори ему, что ты мне внучка. Ты мне племянница. Нет, лучше кузина… — А подойдя к «Бандерасу», сказала ему по-испански: — Карлос, mi amor, познакомься. Это моя кузина, она только что из России. — И снова повернулась к Алене: — Как, ты сказала, тебя зовут?

Карлос открыл глаза. Он был лет на тридцать моложе Маргариты. Окинув Алену взглядом с головы до ног, он произнес, зевая:

— Бонжур, птичка…

68

Обед состоялся вечером на открытой веранде, с которой открывался прекрасный вид на море и на огни яхт в гавани Вильфранша. Веранда была увита диким виноградом и украшена античной скульптурой, широкая лестница вела с этой веранды в сад.

На веранде расположились прекрасно одетые Маргарита и ее любовник Карлос, их соседи по вилле — парижские актеры-гомики и пожилая дама с любовником. Тут же была и Алена, но одетая так, как явилась на эту виллу, она выглядела Золушкой на приеме у аристократов. Возможно, из-за ее присутствия обстановка была несколько натянутая, а надменная Маргарита Алену и вовсе игнорировала.

Впрочем, внешне все было по-светски. У всех в руках аперитив, и все стояли у балюстрады, наблюдая за солнечным закатом.

Это действительно прекрасное зрелище — закат над мысом Ферра…

— Дорогая Марго! — говорил сосед по вилле. — Когда я смотрю на это солнце, море и нашу землю, я хочу произнести тост. Я хочу выпить за твою русскую твердость и стойкость. Вы, русские, не отдали немцам Сталинград, и теперь мы по твоему примеру не отдадим японцам наш Вильфраншсюр-Мер! Японцы — но пасаран!