— Буду задавать, — кивнул Дронго, — в таком случае вы меня поймете и мы избежим лишних вопросов.
— А вы действительно тот самый Дронго? — поинтересовалась Оксана Григорьевна. — Я много о вас слышала в Киеве. Говорят, вы лучший эксперт в мире. Нечто вроде гибрида Шерлока Холмса с комиссаром Мегрэ или с Пуаро. Это правда?
— Конечно, неправда. Я иногда консультирую своих знакомых по сложным вопросам. Но не наделен никакими особыми талантами. Я их за собой не чувствую.
— Вы напрасно скромничаете.
Она не умела улыбаться, она могла только усмехаться, вдруг понял Дронго. Профессия всегда накладывает свой отпечаток не только на судьбу, но и на внешность. Рыхлое лицо повара, стоящего у плиты, строгое и сосредоточенное выражение учителя, всегда готового выслушать ученика, чувство превосходства у бизнесменов, осознающих, что на свои деньги они могут многое купить. Словом, профессия так или иначе проявляется в манерах, в поведении, в выражении лица. У нее был внимательный взгляд, резкие черты лица и усмешка, когда улыбались только губы, остальные же мускулы лица почти не двигались.
— У нас говорят, что вы расследовали несколько громких уголовных преступлений, — сообщила Оксана Григорьевна.
— Слухи всегда преувеличены.
— Возможно, — согласилась она. — Но вы не сказали мне, когда произошло убийство. Несчастный случай вы исключаете?
— На девяносто девять процентов.
— Почему?
— Смерть женщины наступила через несколько часов после вашей встречи с Халуповичем. Вы ушли от него, отказавшись воспользоваться его машиной, а он поехал в аэропорт. И когда вернулся домой, она была уже мертва. Пришлось выламывать дверь, чтобы попасть в квартиру. Женщина выпила воду из бутылки, в которую кто-то успел положить яд. И, судя по рассказу Халуповича, последним человеком, который побывал в этом доме вместе с ним, были именно вы, Оксана Григорьевна.
— Очень интересно, — сказала она достаточно равнодушно, — ну и что? Вы считаете, что у меня были основания убить его домработницу?
— Нет, конечно. Но у меня, как, впрочем, и у следователей, есть подозрение, что женщине яд достался по ошибке. Он предназначался, скорее, хозяину квартиры, но не его домработнице.
— Это больше похоже на истину, — согласилась Оксана Григорьевна. — Но и в этом случае мне незачем было убивать моего давнего знакомого. Или вы полагаете, что я ждала пятнадцать лет, чтобы приехать сюда и его отравить? Зачем мне это нужно?
— Я не сказал, что вы пытались его отравить. Я лишь обратил ваше внимание на то обстоятельство, что вы были последней, кто посетил квартиру Халуповича.
— Почему вы так решили?
— Он сам сказал мне об этом. Вы встретились с ним вечером, примерно после шести. В восемь женщина погибла.
— Кроме меня, в этот день в квартире больше никого не было? Мне показалось, что там до меня были женщины.
— Почему вы так решили?
— Что-то почувствовала. Аромат чужой косметики.
Это неуловимое ощущение. Да, до меня в квартире была другая женщина.
— Верно, — подтвердил Дронго. — Даже две женщины. Но они ушли раньше вас.
— Теперь я вспоминаю. На кухне стояло несколько бутылок шампанского. Но я не видела там воды. Вы уверены, что несчастную женщину отравили?
— Абсолютно. Прокуратура уже занимается расследованием. Вы ведь знаете, что подобные дела как наиболее тяжкие расследуют именно следователи прокуратуры.
— Халупович сказал, что я была последней, кто был у него на квартире?
— Он не сказал об этом в прокуратуре, считая непорядочным вас подставлять. К тому же он не знает, где именно вы работаете. Но следователи рано или поздно могут это установить, допросив его второго водителя, который видел, как вы уходили. Кстати, почему вы не воспользовались его автомобилем? Он ведь наверняка предлагал вам свою машину?
— Конечно, предлагал. Но я хотела пройтись по городу. Интересно посмотреть на улицу Горького спустя столько лет. Хотя я забыла. Кажется, сейчас она называется Тверской? Я так редко вырываюсь в Москву. Интересно на все посмотреть самой. В Москве у меня живет сестра, но я здесь бываю нечасто. В последние годы, во всяком случае.
— У вас есть дети?
— Взрослая дочь. Она уже замужем, хотя детей нет. Кажется, они не торопятся сделать меня бабушкой. Нынешняя молодежь более прагматична, чем мы, они ставят перед собой более конкретные цели. Поэтому дочь и ее муж думают больше о собственных карьерах, чем о будущем потомстве. Им кажется, что впереди целая жизнь.
— А вы говорите так, словно жизнь уже закончилась.
— Нет, конечно, — усмехнулась она, — но в моем возрасте лучше понимаешь некоторые вещи. Для мужчин это лучший возраст, а для женщин, увы, последняя возможность еще немного почувствовать себя женщиной. После пятидесяти мы уже не нужны никому, даже собственным мужьям. Жаль, что у меня нет сына. Говорят, мальчики больше тянутся к мамам.
— Возможно. Но вы максималистка.
— Да, — усмехнулась Оксана Григорьевна, — именно поэтому я и пошла работать в прокуратуру. Я вообще-то увлекающийся человек. Халупович не рассказывал вам, как мы познакомились? Это была как вспышка, как удар молнии. Он развлекался в ресторане с какой-то компанией, я сидела в другом конце зала со своими знакомыми. И когда мы пошли танцевать, каждый со своей парой, мы внезапно увидели друг друга. Я поняла, что ему нравлюсь. Мне он тоже понравился. В его глазах был вызов и какой-то внутренний огонь. Мне так показалось. Знаете, каким он был мужчиной! С особым внутренним задором, отважный, вызывающе храбрый. Нужно быть достаточно решительным человеком, что — бы вот так все бросить и пригласить меня танцевать. В общем, на следующий день мы с ним встретились и почти три дня провели вместе. Весьма романтическая история. У каждой женщины бывает подобная встреча хотя бы раз в жизни. Он был для меня подобно талисману, единственный мужчина, которого помнишь всю жизнь. Хорошо если он становится вашим мужем, но это уже счастье, которое бывает крайне редко. Нужно довольствоваться тем, что дает вам жизнь.
— Он вам так понравился?
— Это не очень точное определение. Скорее, в тот момент совпали наши взгляды, наша внутренняя энергетика. Сейчас я думаю: хорошо, что все тогда и закончилось. Жить рядом с ним и видеть, как он стареет, было бы невыносимо. Но из этого вовсе не следует, что я приехала в Москву, чтобы его отравить. Если бы я хотела убить мужчину, я бы его, скорее, застрелила. Сейчас нетрудно найти оружие для подобного преступления. Может быть, после меня кто-нибудь приходил в дом Халуповича?