– Руски гавары! – с чудовищным акцентом произнес он.

– Твою мать! – не выдержал Скопцов. – Он что, издевается?!

– Погоди, Вася! – остановил приятеля Максим. И продолжил, обращаясь уже к «деду»: – Нам. Нужен. Шовкат. Мы. Привезли. Привет. От. Коломийца.

– Э! – обрадовался старик непонятно чему. И, сделав шаг назад, жестом пригласил гостей пройти во двор.

Тщательно заперев калитку, старик все так же, жестами, пригласил Максима и Василия пройти к низкому столу, стоящему в тени дерева. Сам вошел в дом. Через несколько минут вернулся с чайником и пиалами в руках.

– Э! – Разлив чай по пиалам, жестом предложил гостям угощаться.

– А Шовкат? – сделав пару глотков, спросил Максим.

– Завтра, – небрежно отмахнулся старик.

– А сегодня – никак? – не отставал Оболенский.

– Э?.. – Старик склонил голову к правому плечу и свел глаза к переносице.

– Вот же!.. – не смог сдержать раздражения Скопцов.

– Спокойнее, Вася, спокойнее! – Максим и сам уже начинал злиться. Но и деваться было некуда – хозяином положения был старик. Собственно, и цель визита была достигнута. Пусть и не сразу, но встреча с нужным человеком должна была все же состояться. Осталось только ее дождаться. – Хорошо, уважаемый! Спасибо за угощение. Мы подойдем завтра… Во сколько?

– Э, – пожал плечами старик.

Скопцов застонал сквозь зубы…

…Уже на обратном пути Василий дал волю переполнявшей его злости:

– Во, блин, дед – на хрен надет!

– Не рычи, Вася, – попросил его Максим. – Не сбивай дыхание. И насчет деда… По-моему, ты не прав. Он такой же дед, как и я.

– С чего это ты взял?! – удивился Василий. – Да из него песок сыплется!

– Ты разве не обратил внимания, как он двигается? – усмехнулся Оболенский. – Легко, как танцует. А руки?.. Очень сильные, и кожа молодая. Похоже, это и есть наш контакт.

– Ну, не знаю! – продолжал выражать свое недовольство Василий. – Толку от такого контакта!..

– Завтра увидим, – не стал продолжать спор Максим.

2

Пожилой чеченец в окружении своей свиты стоял возле микроавтобуса. Сюда, в разгромленный кишлак, они попали лишь к обеду. Понадобилось некоторое время, чтобы в райцентре узнать о судьбе четырех русских, ехавших рейсовым автобусом, уточнить местонахождение человека, боевики которого забрали их с собой, ну и, конечно же, добраться до его жилья. Благодаря небольшой задержке чеченцы разминулись с преследуемыми на каких-то полтора часа.

Кстати, если бы аэропортовский таможенник мог сейчас видеть чеченских «туристов», он бы их, скорее всего, не узнал. Десяток плохо бритых молодцов с автоматами в мускулистых руках, в разгрузочных жилетах, с ножами на поясах… Сейчас они были похожи на тех, кем и являлись на самом деле – на чеченских бандитов.

– Да, серьезные парни! – Подошедший к группе чеченцев Карахон сокрушенно покачал головой. – Русские пришли ночью, перебили всех людей Бобошерова, что-то взорвали, что-то сожгли… Очень серьезные ребята! Я бы с такими связываться не стал.

– Это не тебе решать, – жестко ответил пожилой. – Ты лучше скажи: что узнал? Куда они ушли?

– Они уехали, – развел руками Карахон. – Сели на «уазик» – и укатили.

– Куда?! – Сгоравший от нетерпения пожилой чуть повысил голос.

– Может, туда. – Карахон махнул рукой направо. – А может, сюда… – Теперь его рука указывала в противоположную сторону. – Все дороги перед ними открыты. А с местными они своими планами не делились…

– Понятно, – кивнул пожилой. – Что им здесь было нужно?

Он прекрасно понимал, что этот кругломордый таджик над ним просто издевается. Однако смирил гордыню – Карахон сейчас нужен. Очень нужен. Знает не только местность, но и язык. Без него – никуда.

– Я думаю, – Карахон стал серьезен, – им был нужен Бобошеров. Все указывает на это. Зачем, для чего – не знаю. Даже не спрашивайте, уважаемый. Но все остальные здесь – мелкая сошка. Не стоят внимания – не то что патронов…

– Они достали этого Бобошерова? – устало спросил пожилой чеченец. – Он мертв?

– Нет, – спокойно ответил Карахон. – Он успел уйти в Афганистан. К Абдулу Кариму. Там они его не достанут.

В ответ пожилой чеченец только высокомерно усмехнулся. Смешные, наивные люди! Неужели они еще не поняли, с кем их свела судьба?..

– Кто такой этот Абдул Карим?

– Полевой командир, таджик, – пожал плечами Карахон. – Героином занимается… Оружием… Всем, что может принести деньги.

– Мы сможем добраться до него? – небрежно, как о чем-то очень простом и обыденном, спросил пожилой.

– Зачем? – искренне удивился Карахон.

– Они пойдут туда, – уверенно ответил пожилой.

– В Афганистан?!.

– Если будет нужно, они пойдут в ад, – твердо сказал чеченец. – Эти люди все доводят до конца. Значит, нам нужно быть у этого Абдула Карима раньше них. Ты сможешь в этом помочь?

– Ну-у… – замялся таджик. – Это будет стоить денег…

– Я уже сказал: деньги не имеют значения! – отрезал пожилой чеченец. – Так ты сможешь нам помочь?.. Или нам придется искать кого-то другого?

Карахон к словам пожилого чеченца отнесся несколько скептически. Как известно, людям свойственно идеализировать не только друзей и любимых, но и врагов. Сильный враг существенно поднимает самооценку индивидуума. Таджик уже хотел что-то такое сказать, но на мгновение заглянул в глаза пожилого. И то, что он там увидел, испугало его. В этих глазах явственно горели огоньки сумасшествия. Если эти ребята, которых догоняет этот старик, могут пойти в ад, то сам преследователь, не задумываясь о последствиях, пойдет за ними. И опять же, если сочтет нужным, путь его будет обильно смочен кровью. Причем для него нет никакой разницы, чья это будет кровь…

– Я смогу, – почти шепотом сказал Карахон. – Я все сделаю.

– Тогда поехали отсюда, – решил пожилой чеченец. – Здесь они больше не появятся.

3

Тошали Бобошеров молча стоял над трупом своего преданного и верного, как пес, телохранителя Новруза. Сейчас здоровяк уже не производил того впечатления, что при жизни. Казалось, из него, как из воздушного шарика, кто-то выпустил воздух, он утратил и свои объемы, и знакомые черты. Лицо заострилось, побледнело, широко открытые глаза удивленно глядели в небо. Новруза убили одним ударом ножа, прямо в сердце. Такая ловкость и точность делала честь стоящему неподалеку убийце. И лишний раз служила доказательством того, что там, где речь идет о жизни и смерти, широкая наглая морда и большой живот мало что значат.

– Прости, брат. – Стоящий рядом Абдул Карим положил руку на плечо приятеля. – Но твой человек сам виноват. Ему не стоило оскорблять отца моего воина…