– Черт!
По коридору на Андрея уже надвигались угреватый сержант с одутловатым прапорщиком. Шли плечо к плечу, осторожно, с искаженными от обиды и злости лицами. Сержант волочил ногу, держал перед собой в вытянутой руке какой-то баллончик.
– Мордой в пол! Руки за спину, сука! – заревел перекошенным ртом прапорщик.
– Подойди, покоцаю. – Андрей сделал вид, что прячет в рукаве нож, хотя на самом деле оружия у него не было.
Прапорщик с сержантом переглянулись, никому из них не хотелось идти вперед. И тут одутловатый толкнул сержанта к Ларину. Перепуганный угреватый милиционер с отчаянным криком надавил на головку баллончика. Белесая аэрозоль густым облаком повисла в воздухе. Андрей не успел задержать дыхание. Мгновенно сдавило легкие, в глаза словно песком сыпанули. Ларин качнулся, он еще успел ударить мента по руке – баллончик покатился по полу. Закружилась голова, подогнулись колени, и Андрей осел на линолеум. Перед тем как потерять сознание, он увидел, как зажимает ладонями рот, крутится на месте прапорщик, как падает сержант. В тесном коридоре газа хватило на всех…
Андрей очнулся от того, что кто-то плеснул ему в лицо воду. Где-то рядом монотонно тикали настенные часы. В глазах все еще ощущалась резь, но все же Ларин сумел рассмотреть, что находится в просторной комнате. У стен располагались старые письменные столы, покосившиеся стеллажи с папками. Прямо напротив Андрея висел портрет Железного Феликса в простенькой деревянной рамочке. Того, кто стоял перед ним, Ларин различал пока еще смутно, но сомнений не оставалось – на этом ком-то была милицейская форма.
– Очухался? – прозвучал с издевкой голос, и еще один стакан воды был выплеснут Ларину в лицо.
На этот раз вода уже промыла глаза, картинка прояснилась. Андрей сидел на табурете, руки за спиной сковывали наручники. Вода текла по телу, холодила грудь, спину. Кто-то уже успел стащить майку.
Интерьер помещения, в котором не по своей воле оказался Ларин, однозначно свидетельствовал – здесь расположен милицейский «опорняк». Графики дежурств на стенах, столы с древними компьютерами, и даже покрытая пылью печатная машинка примостилась на тумбочке под окном. За давно не мытым стеклом виднелась кирпичная стена какого-то строения.
Андрей не оборачивался, но знал уже и то, что делается у него за спиной – в стекле книжного шкафа отражались приведшие себя немного в порядок угреватый сержант и одутловатый прапорщик. На этот раз оба вооружились резиновыми дубинками.
Майор Кожевников, не глядя, поставил стакан, из которого только что облил Ларина, и взял в руки паспорт. Полистал, несколько раз глянул на фотографию и оригинал, словно сравнивал: совпадает ли?
– Значит, Павловский Геннадий Викторович, – хитро прищурился он.
Андрей подтвердил:
– Именно так.
Владимир Кожевников зашелестел накладной, изъятой у водителя «Вольво».
– Следовательно, вы, гражданин Павловский, работаете экспедитором в фирме «Каспий-Виталюр». И сопровождаете груз ценный – полторы тонны осетра холодного копчения.
– Это в бумагах написано, – проговорил Ларин.
Его мозг щелкал, как компьютер, просчитывая незавидную ситуацию, в которой он оказался. Но с какой стороны ни посмотри, выходило одно и то же. Жадобин элементарно сдал своего криминального учителя с погонялом Сивый, за которого сейчас выдавал себя Андрей, ментам. И это было ох как плохо! Такой подлости от бандита Жадобы не мог ожидать даже Дугин. И главное: зачем ему это надо? Слить авторитета органам – это то же самое, что подписать себе смертный приговор. Конечно, сейчас наступили времена, когда на уголовные понятия многие перестали обращать внимание. Но действия «понятий» никто не отменял! Ситуация усложнялась и тем, что Ларин был фальшивым Сивым. И если им займутся плотно, то может выясниться – он заслан в стан врага тайной организацией по борьбе с коррупцией. А ведь и Жадобин, и Кулешов уже держались настороже. Удалось же им вычислить и ликвидировать предшественницу Андрея – Полину Гольцову.
Кожевников небрежно встряхнул паспорт в руках.
– А документы-то фальшивые. И никакой вы не Павловский. – И тут милицейский майор перешел на абсолютно развязный тон. – Ты наколки свои сам посмотри. Да на тебе же клейма ставить негде.
– Все это слова, командир, – спокойно произнес Ларин. – Ты меня на понт не бери. Вот когда заключение эксперта насчет моей ксивы покажешь – тогда и толковый базар пойдет. Не собираюсь я с тобой без протокола говорить. Обвинения мне предъявляй или отпускай на все четыре стороны.
Майор Кожевников широко улыбнулся и покачал пальцем.
– Будет тебе и обвинение. Вот только мы личность твою для начала установим… – Жестом фокусника он поднял со стола недавно отпечатанную на принтере фотографию, показал ее Андрею, держа в вытянутой руке. – Узнаешь? Недолго же ты побегал, гражданин Сиваков…
Ларин ничего не ответил. Смотрел на плохого качества фотографию своего уголовного двойника.
«Неужели все зря?» – подумал Андрей, но тут же вспомнил любимую фразу Павла Игнатьевича Дугина о том, что никогда не следует умирать раньше расстрела.
– Не вспомнил еще? – усмехнулся Кожевников. – А ведь все так ловко обставил… Думал, в твои фокусы поверят? Ни хрена у тебя не получилось.
Майор сделал малоприметный жест, и прапорщик тут же бросился к Ларину, сдавил его шею резиновой дубинкой.
– Кто тебе побег из «крытки» устроил? Отвечай!
Ларин чувствовал, что уже задыхается. Он ничего не мог сделать со скованными за спиной руками. К тому же браслеты ему специально затянули предельно туго, пережав запястья.
– Что ж, командир… На расстрел меня не отправят, а второй пожизненный срок ты мне не влепишь, как ни старайся. Хрен с тобой, твоя взяла. Будет тебе еще одна звезда на погонах, – прохрипел Андрей.
Прапорщик ослабил хватку. Кожевников воодушевился:
– Ну, вот и отлично. Глупо отпираться. Значит, признаешься, что ты Сиваков, что документы у тебя фальшивые. Теперь и протокол можно писать.
– Я сам все напишу, – заявил Ларин, – и оформим как явку с повинной. Иначе не согласен. Ты, командир, прикинь: если я упрусь, то дело из-под тебя выдернут. Другому звезда на погоны упадет.
Кожевников задумался, а затем отдал приказ сержанту:
– Сними с него наручники. Черт с ним, пусть сам пишет.
Щелкнул ключик, браслеты упали с запястий. Андрей пошевелил пальцами, разрабатывая их. Почувствовал, как кровь, покалывая, растекается по сосудам. Он специально вел себя спокойно, чтобы милиционеры расслабились.
– Писать за столом сподручнее, – произнес Андрей.
– Можно и за столом, – согласился Кожевников, доставая несколько листов из принтера. – Вот и ручка.
Прапорщик наконец-то отвел согнутую дугой дубину от шеи Ларина. Андрей поднялся.