Сейчас оба лидера сидели за одним столом, друг напротив друга. На столе была и выпивка, были и закуски, но никто из них к ним не притрагивался. Чеченец не мог себе позволить разделить хлеб и стол с человеком, чье отношение к нему самому еще не определилось.
Разговор начал Салман – крупный мужчина ярко выраженной кавказской внешности с грубым рубцом поперек левой щеки. Именно за этот шрам, – след от удара "розочкой" из разбитой бутылки, – он и получил свое "погоняло".
– Зачем звал, Боря? – спросил Салман, угрюмо глядя на сидящего напротив него авторитета. По-русски он говорил великолепно, очень чисто и с равным успехом мог использовать как ненормативную лексику, так и литературную речь. Хотя иногда, в беседе с теми, кто его не знал, для нагнетания большего страха грубо коверкал язык, изображая акцент.
Но сейчас был совсем другой вариант. Салман и Лось знали друг друга прекрасно, контролируемые их группировками территории граничили между собой, пару операций, довольно выгодных в материальном плане, они провели совместными усилиями. Хотя никогда не были друзьями...
– Да так, – осторожничал Лось, – тут одна тема.
– Что за тема?
– Беспредела в городе много стало, Салман, – самым задушевным тоном сказал Лось. Но только Салмана его тон не обманул. Он прекрасно понимал, что этот местный бандит не стал бы с ним, приезжим, советоваться о том, как навести в Красногорске порядок. Значит, намечается какая-то предъява.
Конечно, как истинный нохчо, Салман мог и даже должен был послать этого лощеного господина куда подальше и вообще не вступать в какие-либо переговоры. Наверное, он бы так и сделал. Если бы был один. Только не сегодня, на этой встрече, а вообще в городе.
Человек достаточно неглупый от природы, Салман в свое время закончил институт в Новосибирске, по распределению оказался в Красногорске, где осел. Среди земляков пользовался уважением и авторитетом, они всегда шли за ним, ценили не только и не столько силу и нахальство, сколько рассудительность и умение находить с людьми общий язык. И сейчас он прекрасно понимал то, что античеченские настроения в городе, в области, да и во всей России в целом сильны как никогда.
Это политики стараются подбирать слова, демонстративно обнимаются и целуются с теми, кто им самим противен.
А простой человек знает одно – чеченцы вторглись в Дагестан, тем самым развязав новую войну и не сумев по достоинству оценить тех уступок, на которые пошла Россия в 1996-м. Проявили крайнюю неблагодарность. Впрочем, самим чеченцам такое слово вообще незнакомо.
Так вот, во время этих затяжных и бесчеловечных войн почти каждый российский гражданин кого-то потерял – кто-то сына, кто-то брата, кто-то племянника или близкого друга. Кто-то просто соседа, которого знал с детства!
Тысячи русских парней прошли через горнило этих войн, которые помогли составить об обитателях мятежной республики далеко не самое лучшее мнение.
И сейчас, если он попробует спорить с Лосем, отстаивать какую-то свою правоту, местному авторитету будет не так уж и сложно спровоцировать "проявления народного гнева". Это не будет бандитской войной в полном смысле этого слова, когда за свое право на паразитирование сражаются две банды. Это будет войной двух народов. Причем на сторону одного из них станут все силовые структуры города и области. А в "зеленку" тут не уйдешь.
То есть Салман понимал, что в этой войне он изначально не сможет остаться победителем. Ну, если бы он сам, один, тогда наплевать, чем все закончится. А ведь за ним стоят люди. Его люди... Те, кто ему верит. И бросить их в драку из-за собственного пустого упрямства он просто не мог.
У них, у его людей, здесь квартиры, машины, фирмы, семьи. Начнись война – и они лишатся всего. А виноват в этом будет он, Салман Резаный.
– Борис, говори прямо – где ты видишь беспредел? – решил не кружить вокруг да около Резаный, за какие-то доли секунды просчитав все возможные последствия собственного упрямства.
– Ты слышал, что моих людей постреляли? – цепко глядя в глаза собеседника, спросил Лось.
– Слышал что-то. – Салман покривил душой – он прекрасно знал о том, что произошло. Знал и имена тех, кто устроил это "мясо" на территории, контролируемой Лосем.
– Это были чеченцы, – как бы между прочим, не выделяя национальность беспредельщиков, произнес Лось. – Не из твоихслучайно?
– Нет, не из моих. – Салман прекрасно понял подоплеку заданного ему вопроса. Первый шаг назад, первая уступка уже были им сделаны – он признал, что те люди, которые постреляли пацанов Лося, не имеют к возглавляемой им группировке никакого отношения.
Но вот только Лосю этого было мало.
– За беспредел положено спрашивать, Салман, – сказал он.
– Уж не с меня ли ты спросить хочешь?! – гордо вздернул подбородок чеченец.
– А при чем тут ты?! – удивился Лось. Почти искренне. – Если это не твои, то и ты сам не при делах. Как я могу с тебя за чужой косяк спрашивать?! Не можешь же ты один за всех кавказцев города отвечать?
Салман промолчал, хотя прекрасно догадывался о том, что именно последует после этого мастерски разыгранного дебюта. И он не ошибся.
– Мы хотим спросить с виновных! – В голосе Лося появились резкие нотки. Теперь он смотрел в глаза собеседнику с жестким прищуром, отслеживая его ответную реакцию.
И хотя сказанное не было вопросом, Салман прекрасно понял – от него ждут именно ответа. Он еще раз взвесил все "за" и "против", после чего сказал:
– Спрашивай. Ты в своих правах.
Про себя же чеченец дал клятву, что когда настанет удобный момент, – а он, рано ли, поздно, настанет непременно! – эта сука Лось будет на коленях молить его о пощаде...
А мальчишек надо будет немедленно отправить домой. В Чечню. Если уж так хотят стрелять, воевать, пусть там и воюют, а не втягивают всю чеченскую диаспору Красногорска в блудняки, которые в сегодняшних условиях могут быть чреваты самыми серьезными последствиями.
Лидер "чеченцев" не знал, что Лось "просчитал" его задолго до этой встречи и догадался, что виновников постараются спрятать где-нибудь в родных горах, где понятия так же бессильны, как и закон. Не знал он и того, что люди Лося уже начали облаву.
Андрей Булавин в это утро проснулся поздно. Даже очень поздно.
Чувствовал он себя отвратительно – во рту был поганый привкус, болела голова... Как-то незаметно для себя он умудрился в прошлый вечер напиться, как говорится, до поросячьего визга... До полной отключки, стараясь таким образом заглушить гложущий его страх...
Времени до окончательного расчета оставалось все меньше и меньше, а никаких перспектив в получении денег не наблюдалось. Анна с ним встретиться отказалась...
Оставалось только одно – идти к ее подъезду и, стоя там, дожидаться, когда она выйдет. Падать в ноги, клясться в вечной любви, обещать разом решить все ее проблемы. Да что угодно обещать! Лишь бы получить денег и отдать долг, который уже завтра с него могут начать "получать". Сразу вспомнился страшный кавказец со шрамом. Ведь точно зарежет! И фамилию не спросит!