Шамиль резко бросил джип в разворот. С одной стороны, ему нравилось быть чьей-то "крышей". Деньги, уважение, страх. Но вот только, с другой стороны, его не совсем устраивал некоторый риск этой престижной "работы". Хотя рядом с друзьями он старался ничем не выказывать своей боязни. Чеченец не может быть трусом.

К рассказовскому ларьку они подъехали довольно быстро момент звонка находились на своейтерритории, которая еще совсем недавно была территорией Тарана.

Хозяин, весь какой-то помятый и бледный, ожидал их неподалеку от своей торговой точки. Увидев приближающуюся и такую знакомую машину, сделал несколько суетливых шагов навстречу, подобострастно и несмело при этом улыбаясь.

Ахмад пружинисто выпрыгнул из автомобиля:

– Ну, что там у тебя стряслось?..

Говорилось это нарочито небрежным тоном, а сам чеченец пренебрежительно смотрел в сторону. Не заслуживает этот трусливый шакал того, чтобы настоящий мужчина обращал на него внимание.

– Да вот... – Этот жирный отчаянно потел. И глазки блудливо по сторонам бегали. Впрочем, по мнению Ахмада, это было свойственно всем торгашам – они постоянно думают о том, кого бы им обмануть. – "Наехали"...

– Кто? – все так же небрежно-презрительно продолжал допрос Ахмад.

– А пойдемте! – засуетился Рассказов. – Я вам сейчас все покажу!..

С этими словами он направился к слегка приоткрытой двери своего ларька. Ахмад, презрительно топыря губы – что он может там ему показать? – направился за ним.

Шамиль все так же оставался за рулем, а Ваха, широко распахнув заднюю дверь, свесил ноги на землю, с неподдельным интересом разглядывая проходящих мимо русских девчонок и думая при этом, что бы он сделал с вон той, окажись они наедине. Или с во-он той.

У самой двери своей торговой точки Рассказов сделал шаг в сторону и гостеприимно повел ладонью:

– Проходите...

Как должное воспринимая такое поведение торгаша, Ахмад шагнул вперед, и вдруг тяжелая металлическая дверь резко и широко распахнулась, нанеся ему мощный удар в грудь. Задыхаясь, юный чеченец полетел на землю, а на него сверху навалились двое крупных парней, умело выкручивая руки.

Ваха растерялся, глядя на то, как из небольшого вроде бы киоска все продолжают и продолжают выбегать люди, вооруженные кто чем – бейсбольными битами, нунчаками, просто палками. Мелькнул обрез в чьих-то руках.

Шамиль первым сориентировался в происходящем – засада! На них!.. Хорошо подготовленная и спланированная! И «ловить» им здесь нечего – численное превосходство явно на стороне противника.

Запуская двигатель, он бросил взгляд на Ахмада и понял, что тому уже не помочь – руки заведены за спину, на них наручники. И двое здоровых парней уже волокут бесчувственное тело "бригадира" куда-то в сторону.

– А-а-а! – заорал Ваха, выдергивая из-за пояса пистолет. – Всэх убиват!

Он даже успел выстрелить раз или два до того, как Шамиль сорвал машину с места.

Тут же хлестнул ответный выстрел. Зазвенело стекло, горохом ударила картечь по корпусу автомобиля. Истошно завыл сзади Ваха. Зацепили, наверное. Шамиль ни на что пока не обращал внимания. Сейчас самое главное – уйти. А потом будет видно.

Чеченец все наращивал и наращивал скорость, поминутно заглядывая в зеркало заднего вида – нет ли погони?

2

Погони не было. Русские бандиты оказались в цейтноте. Им пришлось стрелять, а до прибытия наряда милиции оставались считаные минуты.

– Уходим! – кричал Паленый. – Через пять минут здесь ментов будет немерено!

Бандиты дружно бросились к своим машинам, оставленным ранее немного в стороне от ларька.

– Слышь, Димон, – Боксер тронул бригадира за рукав. – Смотри...

Паленый оглянулся – на месте происшествия оставался только хозяин ларька, Артем Рассказов. Лежал на земле, скрючившись, зажимая руками живот. Из-под пальцев – кровь...

– Ты смотри, – удивился Димон. – Попали-таки.

Щелкнул ногтем указательного пальца по стеклу окошка. Через секунду оттуда выглянула испуганная продавщица.

– Слышь, ты, – сказал Паленый. – "Скорую" вызови. Твоего хозяина подстрелили.

– Хорошо, – тихим шепотом ответила смертельно испуганная и бледная как смерть женщина.

– И еще... – Паленый посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом, как бы стараясь запомнить. – Ты, подруга, никого из нас не видела. И что здесь случилось – ты не знаешь. Поняла?!

На этот раз продавщица просто закивала головой в знак согласия – да, она все поняла!

– То-то же! – удовлетворенно бросил Димон и в сопровождении Боксера направился к своей машине. Он не спешил – этот город принадлежал ему и его друзьям. И только что они в очередной раз это доказали и самим себе, и другим.

3

Слушая рассказываемую Решетиловым историю зажигалки, Сумин очень хотел ему верить.

Этот парень был симпатичен полковнику. Чем-то напоминал его самого в молодости. Когда служба в уголовном розыске еще считалась престижной и героической, когда молодые люди шли в милицию не в надежде на скорое обогащение за счет получаемых взяток или вытряхивания карманов пьяных, а для того, чтобы защищать граждан своей страны от "нетипичных социалистическому обществу антиобщественных проявлений", и Свято верили в то, что когда-нибудь в этой стране будет закрыта последняя тюрьма.

Тогда работали сутками. Не за премии и не за "звездочки", как это любили говорить задерживаемые жулики, истерично терзая одежду на груди. Сейчас полковник и сам бы не смог сказать, что заставляло их тогда не щадить себя. Не скудная зарплата и не ежегодный бесплатный проезд в любой конец страны, уж это точно... Скорее всего, их толкало на постоянный риск то чувство азарта, что постоянно подталкивает охотника, загоняющего сильного и опасного зверя. Стремление помериться силами с жестоким и коварным противником, победить его в единоборстве, доказав себе самому, что ты – мужчина.

Решетилов был именно таким – азартным, порывистым и рисковым. Именно поэтому полковник Сумин хотел ему верить. Но не мог. По крайней мере, пока не мог.

В рассказанной лейтенантом истории не было ничего невероятного. Перешагнув полувековой рубеж и проведя более тридцати лет на службе Отечеству, начальник УУР и не с таким сталкивался.

Но сейчас любая, даже самая малая ошибка могла стоить человеку жизни. И пока каждое слово из рассказанной Решетиловым истории не будет подтверждено свидетельскими показаниями, он остается под подозрением.

– Володя, ты понимаешь, что мне придется тебя отстранить от должности на время проведения проверки? – спросил полковник по окончании рассказа опера.

– Понимаю, – опустил тот голову. Он был по-настоящему расстроен случившимся. И Сумин прекрасно понимал его.