– Ошибаешься, я на перспективу мыслю. Значит, так, казаки-интернет-разбойники, «правдорубы» долбаные. Прямо сейчас все вместе едем к Стариканову, пусть он решает, что с вами делать.
По глазам Медниковой не трудно было догадаться, что такое решение для нее самое неблагоприятное. Но что уже поделаешь? Можно попытаться убежать. Однако это лишь усугубит дело. Змей Искуситель повсюду достанет.
– Ладно, поехали, – жестко произнесла она, – только не говори потом, что я тебе хороший вариант не советовала. Жалеть будешь.
– Не думаю, – Андрей протянул ключи от машины Муратову.
Артур Федорович от волнения не сразу попал ключом в прорезь замка.
– Да не волнуйтесь вы так, ведь все свои люди. Сочтемся.
Негромко заработал двигатель. «Лексус» развернулся и поехал к выходу.
Скучающий охранник в застекленной будке вновь лениво поднял глаза. Ему и в голову не могло прийти, какие страсти бушуют за зеркальными стеклами машины.
По дороге Медникова сделала еще пару попыток заставить Ларина изменить свое жесткое решение. Она искренне не могла понять, чего тот добивается. Но Андрей был неумолим.
«Лексус» заехал на стоянку в Охотном Ряду. Пистолет исчез в кармане куртки. Но руку оттуда Ларин не доставал.
– А теперь все дружненько и без глупостей топаем к Стариканову, – предложил он, глядя на громаду Государственной думы.
Муратов уже смирился с тем, что происходит. Впрочем, как и Катя. Артур Федорович лишь опасливо напомнил Андрею:
– Пистолет-то в машине оставьте, а то там рамка стоит, металлодетектор.
– А он и не из металла сделан. Это керамика. С такими раньше террористы самолеты захватывали.
Втроем поднялись на крыльцо. Дождались лифта. Пока кабинка поднималась, никто не проронил ни слова. Муратов почему-то разглядывал свои ногти, а Катя с ненавистью смотрела на Ларина. Андрей же довольно улыбался.
– Приехали, – он пропустил вперед своих пленников и повел их по коридору.
Муратов на автомате здоровался со встречными, постепенно замедляя шаг.
– Может, все-таки не надо? Какая сумма вас устроит?
– Я же говорил – со мной торговаться бессмысленно, – Ларин не слишком-то учтиво подтолкнул Артура Федоровича в спину.
К счастью, Стариканов оказался на месте. Он удивленно поднял голову, когда увидел, как в его просторный кабинет вошла троица.
– Чем обязан? – он строго посмотрел на Муратова, тот покосился на Андрея.
Ларин быстро и толково разъяснил Стариканову, что происходило у него за спиной и кто инициировал скандальные сливы компромата в Интернет.
Некоторое время Нил Константинович молчал, переваривая услышанное. Ему не хотелось верить в то, что женщина, которой он доверял, так гнусно его подставила. Но факты были налицо. Он крутил в руках флешку, забранную у Кати. А потом его прорвало:
– Ну, ты, Катька, и дура. Какого хрена тебе еще не хватало? Ты же такое натворила, тебя за это мало живьем в земле закопать. Я бы и закопал, да только толку от этого никакого. Распутница дремучая, – крикнул он, подскочив к Медниковой, но руку на женщину все-таки не поднял. – Уж лучше бы ты нас всех сифилисом наградила. Денег ей захотелось. Да у тебя и без этого из всех дырок баксы торчали. Хавальник на святое разинула. Ну, все, кончилось мое терпение. Вернешь все до последнего цента, что от них получила. А Дымов, не сомневайся, все суммы узнает. И гонорары свои вернешь. Голая останешься. Будешь теперь у меня год без оплаты работать, как путана проштрафившаяся. С голоду не сдохнешь – брюлики продашь, квартиру на меньшую поменяешь.
Медникова ничего не говорила в свое оправдание. Понимала, что все могло кончиться для нее намного хуже. Благо времена на дворе стояли другие, и Стариканову хотелось хоть внешне казаться цивилизованным человеком. И тут его тяжелый взгляд упал на Муратова.
– А ну-ка, иди сюда, – прошипел Нил Константинович, и пальцы его хищно согнулись, словно он собирался вцепиться ими в розовощекую морду партийного функционера.
Артур Федорович сделал пару нерешительных шажков, и тут политтехнолог ухватил его, намотал галстук на ладонь и потянул к письменному столу. После чего пригнул и принялся тыкать лицом в столешницу.
– А это тебе, идиот, за то, что чужим торговать со своим Волошиным надумал. Выделили вам делянку, на ней и паситесь, а они на чужое губу раскатали. Это же надо додуматься – лодку раскачивать, в которой вместе плывем. На грош прибыли получили, а у честных покупателей веру в самое святое подорвали. Человек деньги платит, а вы его дураком в Интернете выставляете. Уроды! – Стариканов еще несколько раз ткнул коллегу по Госдуме мордой в стол, плюнул на ковер и брезгливо отряхнул ладони. – Значит, так. Сделанного уже не исправишь, но смикшировать последствия можно. Первым делом все не по понятиям полученные за внесение в партийные списки деньги в наш партийный общак вернете и штраф заплатите. О сумме я с Волошиным разбираться буду. Хотя нет, придется ему местами в профильных Комитетах рассчитываться. К обиженным людям чтобы сам лично съездил, покаялся и все объяснил. Чтобы у них в моей честности сомнений не возникало. Потом сам проверю – исполнил ли. А от «правдоруба» вашего в Интернете покаянный комментарий должен появиться. Мол, извиняется, его самого подставили, а видеозапись настоящая, вот только звук на ней вредительски наложенный. На самом деле люди о рыбалке говорили, о том, как с детьми-внуками выходные провести. А их очернили…
Ларин за это время не проронил ни слова. Он молчал и тогда, когда в кабинете появился руководитель партийной разведки. Стариканов сам ему обо всем рассказал, передав провинившихся в руки Змея Искусителя.
После чего Нил Константинович по-отечески приобнял Андрея за плечи и, выведя его в приемную, произнес:
– Правильно я в тебе не сомневался. Как первый раз тебя увидел, так и понял – наш ты человек. Но совет тебе на всякий случай дам. Муратов тебе деньги откупные предлагал?
– Предлагал.
– Сколько? – прищурился Стариканов.
– До суммы дело не дошло, я сразу отказался.
– А вот это неправильно. Потому слушай мой совет. Если тебя кто-то перекупить попробует, ты все же суммой поинтересуйся, а уж потом отказывайся. Придешь ко мне, я тебе еще больше заплачу. Вот те крест, – сказав это, политтехнолог размашисто перекрестился и склонил голову – так, словно бы в храме стоял.
* * *
Странное дело, но почему-то особой радости в душе Ларин не испытывал. Вроде бы все правильно сделал – разыграл комбинацию как по нотам. И люди, которые оказались наказаны, были, в сущности, мерзавцами. Но и помог он не ангелам, ведь Стариканов более походил на безрогого черта, хотя и косил со своей бородой под священника. И все же чувство вины Андрей испытывал. Ну, не мог он, несмотря на всю свою подготовку, смотреть на женщин так же, как на мужчин. В том смысле, что он прощал дамам больше.