Через несколько минут мужчины уже сидели за журнальным столиком в фойе Министерства внутренних дел. Говорил в основном Дугин. Смирнов же настороженно слушал его и лишь изредка перебивал, чтобы прояснить кое-какие нюансы.

Когда же Павел Игнатьевич закончил и вопросительно посмотрел на своего собеседника, последний подался вперед и произнес:

– А теперь давайте представим себе, что ваш эксперимент с образцово-показательным ОВД оказался настолько удачным, что вышестоящее над нами руководство приняло решение создать подобные отделы во всей стране. От Москвы до Владивостока.

– К этому и надо стремиться, – убежденно проговорил Дугин и также подался вперед.

Теперь силовики сверлили друг друга взглядами. Казалось, даже воздух между ними наэлектризовался. И вот-вот возникнет искра, которая перерастет в пламя.

– Так вот. Такие ОВД появились. И что мы получим в итоге? Кристально честных полицейских, которые блюдут закон и порядок? Верно? – вопрошал Смирнов.

– А что в этом плохого? – удивился Павел Игнатьевич.

– А что хорошего? – парировал тесть Чижа.

Естественно, у Дугина и у Валерия Петровича были абсолютно разные представления о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Если первый считал коррупцию злом, то второй, наоборот, благом. Поэтому Павел Игнатьевич применил свой излюбленный прием – поставил себя на место собеседника и стал рассуждать уже не со своих, а с его позиций.

– Я отвечу, – ухмыльнулся руководитель антикоров. – Безусловно, при всех своих недостатках и пороках нынешняя полиция полностью устраивает существующие элиты. То есть наших с вами начальников. Но в то же время они видят, что с каждым годом в обществе растет недовольство действиями правоохранительных органов. А это, в свою очередь, подрывает их авторитет. И чтобы этот авторитет поднять, я затеял эксперимент с ОВД. Если все получится и подобные отделы станут расти на территории нашей родины, как грибы после дождя, то каждая из сторон останется довольна. Люди будут благодарны высоким чинам, что они, наконец, не на словах, как это было с переименованием милиции в полицию, а на деле начали реформировать правоохранительную систему. Элиты же получат народную поддержку.

Какое-то время Смирнов задумчиво смотрел на свое отражение в стеклянной столешнице журнального столика, переваривая услышанное, а потом изрек:

– Красиво говорите. Однако ваш эксперимент таит в себе одну угрозу, о которой вы не упомянули, – прищурился он. – Разве станут полицейские из таких вот образцово-показательных ОВД разгонять митинги инакомыслящих и фабриковать против них административные и уголовные дела? Думаю, что нет. И тут возникает логический вопрос – а надо ли это упомянутым вами элитам?

Дугин хотел было что-то возразить на реплику Валерия Петровича, но тот резко встал и сказал то, что меньше всего хотел услышать его собеседник:

– Поэтому мне ничего не остается, как отклонить ваше предложение. Всего доброго, Павел Игнатьевич, – и с этими словами он зашагал прочь.

Глядя вслед своему заклятому врагу, Дугин тихо выматерился, чего раньше за собой не замечал. Что ж, сегодня был явно не его день.

Глава 7

Казалось, что бывшего начальника ОВД – подполковника Юрия Николаевича Чижа – все давно и благополучно забыли. Ведь ни в газетах, ни на телевидении, ни на интернет-форумах уже никто не упоминал о нем. Даже скандальная видеозапись с его казнью, наделавшая в свое время много шума, перестала кочевать из блога в блог, с сайта на сайт и постепенно затерялась среди другого мультимедийного контента Всемирной паутины. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Потому что произошло то, что и должно было случиться, – появились другие резонансные новости, которые постепенно вытеснили из информационного пространства и затмили собой старую.

Но если о Чиже перестали вспоминать средства массовой информации и говорить люди, то это еще не значило, что о нем забыли и соответствующие органы. Точнее, Следственный комитет, который расследовал его убийство. И если все следаки были уверены, что подполковника действительно убили, то старший следователь СК Дмитрий Леонидович Овчаров, который руководил этим самым расследованием, подозревал, что бывшего начальника Отдела никто к праотцам не отправлял и что тот до сих пор жив. Правда, пока все это были лишь предположения. Но как опытный ищейка, раскрывший за свою карьеру немало запутанных убийств, он нутром чуял – что-то в этом деле нечисто. Хотя бы то, что в куче обратившегося в пепел трупа был найден корпус именных наградных механических часов, принадлежавших Юрию Николаевичу. Которые, как знал Овчаров, тот уже давно не носил, отдав предпочтение более практичным – электронным, со встроенным будильником и органайзером. Вот этот момент и не давал ему покоя.

О своих сомнениях старший следователь СК сообщил и своему непосредственному начальнику – Смирнову, с которым его связывала не только совместная служба в секретной структуре по борьбе с инакомыслящими, но и давняя дружба. Но Валерий Петрович и слушать ничего не захотел.

– Мало ли зачем он тогда эти часы надел? – буркнул тесть Чижа. – Может, они сломались, тикать перестали? И он понес их часовщику? А в это время на него антикоры напали? Ты об этом подумал?

– Возможно, но маловероятно, – произнес свою любимую фразу Овчаров. – А почему маловероятно? Да потому, что эти самые часы он уже недавно носил в ремонт. Лично проверял. А если не веришь, уважаемый Валерий Петрович, могу чек показать.

– Ну, хорошо. Предположим, что Чиж до сих пор жив. Но почему эти борцы с коррупцией, будь они неладны, не убили его? А сохранили ему жизнь. Зачем им это? – вопрошал Смирнов.

– Честно говоря, пока не знаю, – развел руками Дмитрий Леонидович.

– Все. Заканчивай в Шерлока Холмса играть, – окончательно потерял терпение глава секретной структуры по борьбе с инакомыслящими. – Нам что с тобой важно? Антикров поймать? Вот и занимайся этим, а не зацикливайся на часах каких-то.

– Но… – попытался было возразить Овчаров.

– Чижа убили. И точка, – убежденно проговорил Валерий Петрович. – А чтобы ты себе голову всякой ерундой не забивал, даю тебе в усиление молодого, но толкового следователя по особо важным делам из прокуратуры. Мне его, вернее, ее, так как это женщина, один человек посоветовал. Вот с ней и будешь работать.

– Зачем мне кого-то в усиление давать? – не понял Дмитрий Леонидович. – Я бы и один справился.

– Как видишь, пока не справляешься. К тому же одна голова хорошо, а две еще лучше. Все. Иди. И помни, что наше с тобой начальство отвело нам на поимку антикоров очень мало времени. Так что землю носом рой, но мы обязаны их найти. Иначе головы полетят. Все понятно?

– Понятно, чего уж тут.

На этом и разошлись. А уже утром следующего дня с Овчаровым встретилась та самая следовательница из прокуратуры, о которой говорил Смирнов. Лидия Михайловна Ермошина, а именно так она представилась, производила впечатление умной и проницательной женщины. Хотя при этом и косила под простушку, этакую фифочку. Выкрашенные в белый цвет волосы, вся «наштукатурена», длинные накладные ногти. Поначалу Дмитрий Леонидович воспринял ее в штыки – ну, не привык он работать с кем-то в паре, тем более с представительницами слабого пола. Считал, что женщина, какая бы сообразительная она ни была, по определению, проигрывает мужчине в логике и интуиции. А следовательно, будет только обузой, но никак не полноценным компаньоном.