— Об этом можно и не говорить, Владимир Митрофанович, — завершил недолгую речь мучитель, — поскольку нет тяжелее греха, чем убийство беззащитных, осуществляемое с целью получения удовольствия. Но широкая аудитория должна иметь полное представление о вашей многогранной личности, в которой нет ни крохи положительного. Подумаешь, подделка подписей муниципальных депутатов, необходимых для регистрации на выборах — на фоне массовых убийств это даже не преступление. Хотите новость из недалекого будущего, Владимир Митрофанович? Вы станете инвалидом, вам будет трудно ходить, управлять руками. Гвозди ржавые, не исключаю заражение крови. Ивы уже не сможете никого убить — даже на зоне, куда вскоре переедете до конца вашей поганой жизни. Или думаете, инвалидов не пускают на зону? А засим мы с вами распрощаемся. Уже слышна тяжелая поступь людей, которые вас ищут…
Дом обшарили, простучали стены, проверили сохранность окон. И только после этого Олейник прозрел, что стоит проверить подвал. На этот раз подземное пространство осматривали тщательно, усиленным личным составом. И нашли! Злоумышленник к этому времени уже сбежал через люк и был далеко. «Немедленно заварить эту хрень!!!» — надрывался Олейник. Взорам потрясенных автоматчиков предстал распятый на оконной раме страдалец, потерявший много крови. В Библии о таком точно не напишут. Владимир Митрофанович был немногословен (мягко говоря), лишь когда из него гвоздодером стали вытаскивать гвозди, он что-то взбрыкнул и лишился чувств. Его извлекли из подвала — так уж вышло, что ногами вперед. Визжала, обливаясь слезами, Кира Ильинична, окаменел, наливаясь кровью, губернатор Василий Иванович. Поскучнел Глобарь, удалился в гостиную и выпил сногсшибательную дозу добротного ржаного виски. Доктор Таманцев, когда к нему в сарай доставили очередной кусок мяса, также был под градусом и встретил прибавление в «семействе» зловещим нервным хохотом…
Никто и не заметил в этой свистопляске, как Кира Ильинична, вытерев слезы, внезапно обрела суровый лик, выбралась на улицу и заговорщицки кивнула двум своим телохранителям. Те мялись у машины с расстроенными лицами. Эти парни были ей верны. Пятнадцать процентов их дохода составляло государственное жалованье, остальное платила Кира Ильинична из собственного кармана. Не сказать, что они отдали бы за нее свои жизни, но отдельные части тела — возможно. После этого она удалилась за угол, абодигарды, покосившись по сторонам, потянулись следом. Неизвестно, о чем шла речь в кулуарах, но через несколько минут телохранители вышли слегка побледневшие и отправились к воротам за скалами. Данный маневр остался незамеченным. Как, впрочем, и маневр Киры Ильиничны — она покопалась к сумочке, зажала в кулачке ключи от «Фольксвагена» и вальсирующей походкой стала смещаться к парковке. Постояв у машины, она подождала, пока пробегут по своим делам несколько взволнованных мужчин в камуфляже, потом сняла машину с сигнализации и забралась в салон. Перекрестившись, включила зажигание, посмотрела на часы. С момента отправки парней прошло пять минут. Пора! Она бесшумно вывела здоровый джип с парковки, но тут из дома кто-то вышел, закричал. И Кира Ильинична с перепуга утопила газ! Машина пошла юзом, зацепила внедорожник губернатора. Но справилась с управлением. Даже когда за спиной загремели выстрелы, она нашла в себе мужество продолжать движение. В кого стреляют, идиоты, в своих стреляют! От волнения она забыла пристегнуть ремень безопасности, зубы выбивали степ, тряслись руки. Машина выехала с парковки и понеслась по дороге. До поворота за скалой каких-то полтораста метров. Она от усердия закусила губу. Хорошо, вспомнила, что перед поворотом лучше сбавить скорость. Резко выжала тормоз — и тут автоматные очереди затрещали уже впереди. Страх разрывал на части, но Кира Ильинична работала на автопилоте. Она свернула за скалу, ушла от столкновения с массивным выступом, выровняла курс, поддала газу. Отлично, молодцы парни! Она торжествующе завопила. Ее телохранители подошли к охране ворот. А те остерегались лишь незнакомцев. Наставили автоматы, разоружили, один держал угрюмых мужиков под прицелом, другой открывал ворота. Кира Ильинична даже скорость не сбавляла. Победно вереща, она промчалась через КПП — парни, щедрая премия вам уже выписывается! А те, едва проехала хозяйка, сменили гнев на милость, положили автоматы на землю и виновато уставились на коллег — дескать, служба, приказы хозяев не обсуждаются. Охрана ворот поменяла трагические мины на суровые и хмуро уставилась на этих двоих. Не убивать же их из-за какой-то бабы? Впрочем, почему бы немного не вздуть?
А громоздкий джип с Кирой Ильиничной протарахтел по колдобистой грунтовке и вынесся к мостику через Барнаш. Берега реки заросли тальником, на южном берегу громоздился черный ельник, его прорезала размытая дождями дорога. Со всего разгона она влетела в лужу, брызги грязи залепили лобовое стекло. Бог их знает, где тут стеклоочистители! Ладно, не беда… Мостик приближался, она неслась к нему на всех газах. А когда запрыгали под колесами бревна наката, женщина опомнилась — такие хлипкие «инженерные» сооружения противопоказано проезжать на космической скорости. Сорвалась нога с педали. «Ищешь тормоз, дура? — разозлилась она на себя. — Посмотри в зеркало, он там!» Островская влетела на мост, запоздало отыскав нужную педаль. И вдруг качнулась утлая деревянная конструкция, аж дух захватило и в горле пересохло. Лучше бы не тормозила. Сориентироваться в ситуации, настроиться на нужный лад было непросто. Нет, ей не показалось, что мостик под машиной затрещал и как бы просел. Джип продолжал подпрыгивать на бревнах, добрался до середины, когда подломились опоры на правом берегу, врытые в грунт, и деревянная конструкция, никогда не вызывавшая нареканий у посетителей лесничества, начала заваливаться влево. Но этого не может быть! Кире Ильиничне стало дурно, ужас ударил в голову. Она машинально выжала газ и закрутила баранку вправо. Но ехать джипу уже было некуда. Все пути оказались отрезаны взбесившимся форс-мажором. Мостик прогибался, заваливался, вздыбилась правая сторона, через которую все же перевалилось переднее правое колесо. Ломались распорки, рассыпались и рушились в воду громоздкие бревна наката. Неумолимая сила швырнула машину в воду — глубина здесь была приличной, невзирая на малую ширину реки. А сверху на нее валились бревна, брусья каркаса, фрагменты переломанных перил. Тяжелый джип уходил под воду, а в салоне от дикого ужаса орала дурным голосом деморализованная женщина…
Этот мостик ни за что бы не свалился в воду (громыхай по нему хоть с космической скоростью), если бы кое-кто не подпилил опоры плотницкой ножовкой. Качнулись ветки тальника на правом берегу, и показался пожилой мужчина в брезентовом макинтоше и с капюшоном на голове. Мужчине было за семьдесят, но физических сил для подобных диверсий ему пока хватало. Сухощавое лицо изрыли оспины и морщины, острые скулы натянули бледную старческую кожу, но в глазах поблескивал мстительный огонек. Он с усмешкой следил, как погружается в воду неповоротливый внедорожник, как уносятся по течению бревна. От моста остался лишь завалившийся пролет на левом берегу и кучка невнятного хлама на правом. Мужчина насторожился, подтянул к себе старенькую охотничью двустволку — он явственно расслышал звук мотора. Из-за скал со стороны урочища к развалинам моста подкатил отливающий металликом внедорожник — и встал, как вкопанный, едва не загремев в провал. Захлопали двери, выскочили люди в камуфляже, задергали затворы автоматов. Обвалившийся мост поверг их в шок и трепет. Они не верили своим глазам. Переправа, судя по всему, «закрылась». Брода в этом месте не было. Он находился правее, но о его существовании знали далеко не все. Теперь НИКТО не мог покинуть урочище на автомобиле, какой бы степенью проходимости тот ни обладал. Только пешком, десятки километров по безлюдной местности — предварительно переправившись через Барнаш. Подтянутый субъект в ладно сидящей униформе, оценив размер катастрофы, отцепил от пояса рацию, сглотнул и поднес к губам. Пожилой мужчина на другом берегу отступил на полшага назад, чтобы ветки немного сомкнулись, поднял ружье, упер приклад в плечо и начал целиться. Но не решился спустить крючок, тень сомнения омрачила морщинистое чело. Соблазн был велик, но этим поступком он мог нанести вред людям, которые ему доверяли. Он опустил ружье, отступил еще дальше. А люди в измазанной униформе уже запрыгивали в свой джип, снова хлопали двери. Водитель задним ходом отъехал от обрыва, развернулся. Машина покатила обратно, подпрыгивая на ухабах, а старик задумчиво уставился на небольшой водоворот, возникший там, где утонул внедорожник. Он выбрался из зарослей, подобрал, нагнувшись, тяжелое и замысловатое металлическое изделие, похожее на медвежий капкан, и побрел к опушке — на тропу вдоль обрыва…