Двое других охранников находились на втором этаже – в пультовой. Экраны мониторов погасли одновременно, и тут же послышался гул надвигающегося бедствия. Стены в здании были облицованы горючими материалами – явное упущение конструкторов. Они мгновенно начали плавиться и сыпаться. Один из охранников испуганно завопил, спрыгнул с вращающегося кресла, кинулся на выход и через мгновение уже топал по лестнице. У того, что остался, было развито чувство ответственности. Он тоже испугался, но пока еще помнил о своих должностных инструкциях. Бросился к кнопке вызова пожарной охраны, а пока сломал защитный пластик, надавил на колпачок, комнату охватило пламя. Замкнуло в голове – вместо того чтобы бежать сломя голову, чоповец метнулся к стене, сдернул с нее порошковый огнетушитель, и только когда пламя всерьез опалило брови, он понял, что стихия сильнее, взвыл от страха и бросился вон из комнаты. И очень кстати, поскольку, едва он успел проскочить, рухнула дверная рама…
Кашляя, закрываясь руками, он прорывался через прогорклый дым, кубарем катился с лестницы, спрыгнул в холл, где уже горели не только стены с потолком, но и цвет мирового автопрома. Все вокруг полыхало, рвался бензин в баках. Он стащил с себя куртку, закрылся ею и побежал к выходу, виляя между очагами пламени. Трещали и сыпались стены, как-то подозрительно похрустывали панели на потолке. Не крыша, а «крышка» какая-то! Пещерный ужас гнал охранника. Ему казалось, что горящая крыша уже падает ему на голову! Он споткнулся, растянулся, повредив лодыжку, паника хлестнула по голове. Суставы онемели. Он заставил себя подняться, ковылял дальше, чувствуя, что одежда на нем раскалилась и уже дымится. Пол был усыпан стеклом, «витрина» рассыпалась, остались лишь рамочные элементы, которые расплавились настолько, что начинали проседать и гнуться. Он успел перекатиться через цокольное возвышение и уже вздохнул с облегчением, когда за спиной с визгливым звоном развалился каркас, в который было вставлено стекло. Что-то ударило охранника по спине, но не смертельно, он упал, поднялся, чтобы бежать дальше… вернее, он хотел подняться, но что-то его держало, вцепилось клещами в ногу. Он в панике, выворачивая суставы, перевернулся на спину и с ужасом обнаружил, что ногу зажало в скрещенных элементах алюминиевого профиля. Он попытался ее выдернуть, но не смог, острый заусенец вонзился в лодыжечную кость. Сделал попытку извернуться и освободиться при помощи рук, но спину скрутила острая боль, он чуть не задохнулся. А огонь уже приближался, из холла валил жар, начинали плавиться стилизованные под мрамор половые плиты…
Охранник закричал от страха и безнадежности, взмолился: господи, помоги! И случилось что-то невероятное! Он почувствовал, как его хватают под мышки, оттаскивают от рвущегося наружу пламени вместе с громыхающим элементом обрушившейся конструкции! Кто-то нагнулся, развел сильными руками две железки, и боль из острой превратилась в терпимую. Затем его опять подхватили под локти, поставили на ноги, потащили, а он уже практически ничего не видел, глаза слезились. Поддержка вдруг пропала, а он продолжал ковылять в гордом одиночестве. И ковылял, пока его не подхватили под локти коллеги, покинувшие здание до него, не оттащили к решетке подальше от огня…
Чоповцы сидели на земле все втроем, потрясенно смотрели, как пламя дожирает хилые конструкции автосалона. На фоне ночного неба эта вакханалия смотрелась очень эффектно.
– Есть бог, есть бог… – тупо повторял одну и ту же фразу родившийся в рубашке охранник.
– Это не бог, – бормотал второй. – Это парень какой-то был… Я даже не понял, откуда он взялся… из темноты вылупился… Схватил тебя и вытащил из огня… А потом опять куда-то провалился…
– Боже мой… – схватился за голову третий. – Как же так… Парни, нас теперь уволят, да?
– И расстреляют… – нервно засмеялся второй.
С впечатляющим грохотом обрушилась крыша, и на месте автосалона остались лишь несколько устоявших вертикальных конструкций. А со стороны города доносилась нарастающая сирена пожарных машин, они уже съезжали с дороги, светя фарами…
Подполковник Кудесник, сдерживая растущее бешенство, смотрел на экран большого плоского телевизора. Видеокамера, расположенная на дальней стороне решетчатого ограждения автосалона, не получила повреждений, жесткий диск из нее изъяли. Отлично просматривалась парковка, забитая машинами, на дальнем плане – еще «живой» автосалон с рябящей подсветкой и освещенным холлом. С тех пор, как из салона удалились последние сотрудники, никто к дверям не подходил и на парковке не светился – очевидно, злоумышленники знали о наличии камеры. А выводить ее из строя им почему-то не хотелось. Старт пожара запечатлелся четко – вспыхнуло везде, но только не перед камерой. Языки пламени облизывали стены, рвались в небо. Занялась крыша. Мгновенно в здании погас свет, посыпались искры с проводов. Но фонари по периметру парковки продолжали гореть. Вот вывалился из здания первый охранник – одновременно с ним выехала белоснежная «Ауди». Вот выпрыгнул второй. Они бежали прямо на зрителей, пропали из вида… Самый драматический момент – появляется третий охранник. А в здании уже все рушится, пламя рвется из всех щелей. Падают конструкции, человеку зажимает ногу. Он пытается освободиться. И вдруг откуда ни возьмись в кадре возникает невнятная личность. Оператор приближает кадр до разумного максимума, если приблизить еще, все выйдет смазанным. Человек в чем-то черном, мешковатом, видимо, специально, чтобы зритель не смог оценить параметры фигуры. На голове облегающая шапочка с ниспадающими отворотами – вроде английской «балаклавы» времен колониальных войн. Он хватает охранника под мышки, оттаскивает, потом освобождает, тащит его какое-то время на себе… и вновь уходит за кадр. Вот такие мы, стало быть, благородные. Охранник ковыляет на своих двоих, падает. К нему устремляются коллеги. А от автосалона уже ничего не остается…
Кончилась запись. Процесс тушения головешек никого не интересовал. Кудесник оторвал глаза от экрана и посмотрел хищным взглядом на людей, сидящих за столом в его кабинете. Собрались заместители начальников обезглавленных отделов, ближайшие соратники и подчиненные – бледные, напряженные, уже постигшие, что в городе Качалове обосновалось зло…
По «особому приглашению» на совещание прибыл даже городской прокурор Говядин – вечно пыхтящий, малоразговорчивый, далеко не глупый, невзирая на экстерьер. Сидел в углу, забросив ногу на ногу, и уже битых десять минут протирал платком очки.
– Докладывайте, Олег Витальевич, – буркнул Кудесник.
Поднялся капитан Махрышкин – начальник уголовного отдела, – с нервным тиком на глазу, дрожащей жилкой на виске.
– Это явно мужчина, Аркадий Григорьевич, – начал он с факта, который не посмел бы опровергнуть даже человек, не знакомый с человеческой анатомией. – Можем принять без доказательств, что он и есть поджигатель… Человеческие жертвы, судя по всему, ему не нужны…
– Какой дешевый популизм, – пробормотал из своего угла прокурор Говядин, и Кудесник насилу сдержался, чтобы не взорваться.
– Здание с трех сторон облили бензином – работали там, где не стоят камеры, – продолжал Махрышкин. – На крыше – то же самое. Вспыхнуло так яростно, поскольку… – тема была неприятной, но капитан продолжил: – Поскольку здание возводилось с грубыми нарушениями норм пожарной безопасности. Использованные при строительстве материалы легко воспламеняются. Возводила автосалон турецкая фирма, в общем… похоже, кто-то хорошо нагрел руки, распорядившись выложить стены снаружи и изнутри пластиком с низким пределом огнестойкости – да еще и с высокой дымообразующей способностью. В здании не было ни одной противопожарной стены, перегородки, перекрытия…