– Я тебя искал, Саймон, – крикнул человек с мостика. – Мы ловили на блесну у Уоч-Хилла, и я видел мертвого дельфина, бог мой... Он застрял в камнях.

– Дельфина? – уточнил Чейс. – Ты уверен, что не акулу, а именно дельфина, морскую свинью?

– Думаешь, я не отличу дельфина от акулы? Это была морская свинья. Как Флиппер [16] , только моложе, детеныш. Я не мог подойти очень близко, но, кажется, он разодран до костей, как будто кто-то над ним поработал. Я подумал, ты захочешь взглянуть.

– Я тебе признателен, Тони, – сказал Чейс. – Я отправлюсь прямо сейчас. Где он находится?

– Как раз на этой стороне маяка. Что за черт здесь водится, который может поймать и убить морскую свинью?

– Сам гадаю. – Чейс поднял одну из мертвых птиц. – Может, тот же самый, что откусывает головы чайкам.

«А может, – подумал он, – тот же, что убил двух аквалангистов».

– Ладно... Во всяком случае, если вычислишь, позвони мне.

– Хорошо.

– Это твой парень?

– Ага, – ответил Чейс. – Макс... Капитан Мадейрас.

Макс махнул рукой, а Мадейрас предложил:

– Как-нибудь летом приезжай ко мне поработать. Получишь степень доктора Как-платить-за-свой-ленч.

– Спасибо, – сказал Макс, – но у меня мало опы...

– Ерунда. Хуже, чем бестолковый Бобби, все равно быть невозможно. – Мадейрас засмеялся, указывая на корму судна. Потом толкнул от себя рычаг газа, катер прыгнул вперед; два винта вырыли в воде глубокую яму.

На корме стоял подросток, выглядевший больным и несчастным.

19

Бобби Тобин решил: шансы, что он бросит все в течение следующих пяти минут, весьма велики. С каждым вдохом на него обрушивался смрад крови, рыбьих потрохов и выхлопа от дизеля, и приходилось непрерывно сглатывать, чтобы удержать подступающую к горлу желчь. Каждый раз, когда в корму ударяло настигающее море, мальчик ощущал, как желудок падает в пятки, а потом взлетает вверх, словно стремясь вырваться через затылок.

Бобби знал, что потом почувствует себя лучше, он не хотел все бросать – не собирался, категорически отказывался все бросать: капитан Мадейрас не дал бы ему после забыть об этом. Каждого клиента, поднявшегося на борт, капитан попотчует рассказом, как Бобби повис на фальшборте, оставив завтрак морю; он вспомнит назидательные истории о салагах, подростках, отпускниках, протестантах и детях, у которых слишком легкая жизнь.

Бобби поднялся с колен, стараясь не касаться окровавленными руками рубашки или блестящего белого фибергласа, перегнулся через борт и несколько раз глубоко вдохнул чистый воздух – воздух без вони дизельного топлива и мертвой рыбы. Позади виднелся остров Оспри, за ним – мыс Напатри, а совсем далеко – водонапорная башня в Уотерборо.

– Эй, придурок, – позвал с мостика Мадейрас, – тебе никто не давал команду на перерыв. Смой с палубы дерьмо, пока не засохло.

– Есть, сэр, – откликнулся Бобби, всосал последний глоток воздуха и повернулся лицом к месту резни на юте. Он уже очистил десять больших рыбин – соскоблил чешую и выпотрошил, а каждую тушку завернул в газету, – и еще двадцать ожидали его в садке на правом борту.

Зачем этим рыбакам тридцать рыб? Они не съедят больше одной или двух, продать остальных негде: нынешним летом столько рыбы, что лавочники могли заработать на ней, только если бы брали у поставщиков бесплатно, – и не было даже уверенности, что рыбу удастся всучить в подарок друзьям.

Трофеи, вот и все. Эмблема мужественности.

С дюжину чаек висели над волной от катера, криком торопя Бобби продолжать работу.

Он взял ведро для забора воды с привязанной к дужке шестифутовой веревкой, подошел к открытому кормовому транцу, крепко ухватился свободной рукой, перегнулся и бросил ведро в море. Ведро ударилось о воду, подпрыгнуло, накренилось, сразу наполнилось и своим весом дернуло Бобби, почти вытащив его за борт. Напрягшись, тот потянул веревку, поднял ведро наверх, выплеснул воду на палубу и соскоблил щеткой следы высыхающей крови и чешую, сбрасывая их в море через транец и шпигаты.

Чайки закрутились колесом над вновь окровавленной водой, потом бранчливо раскричались, не обнаружив очередных кусков мяса.

Бобби отшвырнул ведро, опустился на колени, вынул из футляра на поясе разделочный нож и сунул руку в садок за следующей рыбиной. Он вскрыл ей жабры, чтобы спустить кровь, затем разрезал брюхо от глотки до хвоста, залез в брюшную полость, вытащил потроха и выбросил их за транец.

Чайки яростно пикировали; сразу две ухватились за один и тот же кусок рыбьих внутренностей и взлетели, хлопая крыльями, крича и растягивая резиноподобные потроха.

Бобби шлепнул рыбину на бок и начал счищать ножом чешую, проклиная себя, отца, Мадейраса и судьбу.

Боже, как же он жалел, что не отправился в летнюю школу вместо этой работы. Отец предложил ему выбор: идти на летнюю учебу либо на оплачиваемую работу. При нынешнем экономическом положении найти рабочее место было не проще, чем зубы у гуся: выпускники колледжей фасовали товары для бакалейщиков, а учащиеся школ предпринимательства прислуживали в барах. Бобби отказали в найме везде, начиная с Музея тайн порта и кончая Уотерборской эспланадой. Он уже собирался начать обзванивать летние школы, когда отец вдруг вспомнил, что Мадейрасы у него в долгу.

Отец Бобби оплатил операцию по замене бедренной кости своему садовнику Мануэлю, не имевшему медицинской страховки. Как-то раз тот обмолвился – у его брата Тони только что свалился с гепатитом помощник. Не спрашивая сына, господин Тобин позвонил Тони и получил эту работу для Бобби.

Честно говоря, Бобби не возражал. Работа казалась классной: помощник капитана на катере для спортивного рыболовства. Пять «зеленых» в час плюс чаевые – до сотни «зеленых» в хороший день. Работа на свежем воздухе. Обучение профессиональной рыбной ловле. Трудиться предстояло много (семь дней в неделю, если позволит погода), но вечер свободен, и по крайней мере десять дней в течение сезона дождь и ветер должны мешать выйти в море.

Но кое о чем Бобби никто не сказал. Во-первых, моторные лодки – особенно тридцативосьмифутовые, как «Морской охотник», – не похожи на парусники. Они не идут по ветру, разрезая волны, а подпрыгивают, заваливаются в килевую и бортовую качку, и весь день ты мокнешь, обо что-то стукаешься и тебя выворачивает.

Во-вторых, слово «помощник» на деле обозначает официанта (а также его помощника, убирающего со стола), мусорщика, горничную, потрошителя рыбы, жополиза и мальчика на побегушках. Если у клиента сорвалась рыба, это вина помощника: он скверно выставил крючок или не вовремя потянул поводец. Если клиент блюет, помощник убирает блевотину. Хуже всего – довольно часто – приходилось, когда клиенты, не обращая внимания на постоянно вспыхивающую над бачком в туалете надпись, забивали колено унитаза тампонами, сигаретными фильтрами либо презервативами (бывало и так). В обязанности помощника входило вскрыть и прочистить колено.