Блеснул нож в левой руке Бараева — кожа под ребрами лейтенанта раскрылась, будто на застежке-молнии, и кровь еще не успела пролиться, а нож уже снова вывернулся, что-то раскроив…

Правую руку, голую до локтя, Бараев засунул прямо в тело лейтенанта — тот аж вытянулся, как струна, раскрыв кровавую рану рта.

Лейтенант согнулся вслед за его движением…

Аслан да и некоторые ученики отвернулись… Кто-то даже, кажется, упал в обморок. Бараев неодобрительно покачал головой.

Лейтенант обмяк и повис…

Бараев бросил еще бьющийся кусок плоти перед оцепеневшими пленными солдатиками.

— Спрашивайте любого из них. Что хотите. Они будут говорить, — объявил Бараев.

Вырезанное сердце русского лейтенанта еще двигалось, еще кровоточило…

— Кто главный враг ваххабизма? — Негр наклонился к одному из солдат.

— Кто? — очнулся солдат и попятился. — Я скажу… Что надо сказать? Я не враг ваххабизма! — заорал он истошным голосом.

— Отставить! — Бараевский боевик поливал из кувшина на руки командира, а тот аккуратно мыл руки с мылом, как хирург перед операцией. — Нужно вопросы формулировать по заданной теме допроса. И только те, на которые пленный может ответить. Все понятно?

Когда через пару дней приехали представители международной организации «Врачи без границ», всех негров и арабов спрятали в соседнем селении. Бараев встретил делегацию в окружении только своих бородатых боевиков.

— Переводи! — скомандовал он Аслану.

— В феврале этого года, — глава делегации врачей начал свою речь на английском языке, — наш сотрудник Фил Бетроу был зверски избит у себя в доме и похищен. До сих пор о нем ничего не известно. Никто не берет эту акцию на себя, никто не требует денег…

Бараев бесстрастно выслушал перевод и обратился к Аслану:

— Скажи этим… безмозглым дятлам, что его, скорее всего, спрятали федералы, которым все их жидовские врачи до задницы! Они только и хотят, чтоб эти иностранцы поскорее свалили отсюда. Любому ребенку ясно, что их организация «говнюки без границ» только ширма для шпионов.

Аслан в переводе обошелся без резких выражений.

Глава делегации благодарно улыбнулся и сказал по-английски:

— Не стесняйтесь делать дословный перевод. Большая часть нашей делегации свободно говорит по-русски.

— Зачем же вам переводчик?

— Мы хотели бы, чтобы вы сами, без возможных искажений, перевели свою точку зрения, трактовали свое понимание этой проблемы для тех, кто не понимает русского языка.

— Переводи! — подтолкнул Аслана Бараев.

— Они утверждают, что существует острая проблема, связанная с данным случаем. И хотели бы узнать нашу точку зрения.

— Не темни, ты только переводчик. — Бараев расправил плечи и отвернулся от Аслана. — Я тоже не лох подзаборный. Я знаю английский достаточно, для того чтобы понять, о чем идет речь.

— Может, вы без меня поговорите? — скромно предложил Аслан. — А когда будут трудности, тогда я и подойду?

— Стой тут, — приказал Бараев.

— Для постоянной работы в таком сложном и опасном месте, как Чечня, — сказал по-русски представитель международных врачей, — мы привлекаем только самых опытных сотрудников. Фил Бетроу — один из руководителей нашего здешнего проекта. Это человек, который спасал людей в Судане, в Либерии, в Мексике, в Аргентине, в Боливии и Бразилии. Тысячи людей благодарны ему! Он написал и издал на собственные средства такие основополагающие труды, как…

— Мне начхать на него и на его сраные труды, — сплюнул Бараев. — Скажите прямо, он тоже еврей?

— Фил Бетроу — гражданин Соединенных Штатов!

— И жид. Гражданин мира. И Израиля. Так?

— Я не могу продолжать разговор в таком тоне, — поклонился врач. — Прикажите отвести нас к нашим машинам.

— Не расслышал, — Бараев подставил ухо, — вас отнести?

— Ваш народ с благодарностью относится к той бескорыстной помощи, которую мы оказываем простым людям, — вступила в разговор женщина из-за спины руководителя.

— А почему вы решили, что именно здесь нужно искать вашего безграничного врача? Почему вы не спросите в Москве? На Лубянке! Вот там они и прятали в свое время Рауля Валленберга. Там, поди, и вашего прячут.

— Фил Бетроу был похищен на территории, которую контролируют боевики, — сказала женщина. — Есть свидетели, которые видели, что его увели именно бородатые люди!

— Мы хотели бы заявить, что готовы на любые условия, которые выдвинут те, у кого содержится Фил Бетроу… Чтобы получить его живым и здоровым. — Руководитель поклонился и приготовился уходить.

Оживилась и вся делегация.

— Ваша гуманитарная помощь развращает наших людей, приучает жить на халяву, — сердито сказал Бараев. — Вы делаете зависимым наш народ. Зависимым от жалких подачек! И хотите, чтобы мы были благодарны вам за это?

— Вы ошибаетесь, — снова поклонился руководитель, — вы принимаете нас за других. Мы врачи! Мы не поставляем гуманитарную помощь. Мы лечим раненых и больных. А Фил Бетроу поднял из руин городскую больницу в городе Грозном. Там сейчас даже роды принимают. Он спас жизнь многим чеченским детям.

— Передайте ему от всех нас низкий поклон и горячую благодарность, — поклонился Бараев. — Если отыщете этого вашего…

Врачи молча удалились под конвоем бородатых боевиков. Где-то за рощей взревели моторы…

После отъезда делегации врачей и Аслан засобирался домой. Но Бараев его не отпустил:

— Нам еще понадобятся услуги переводчика.

Настаивать и скандалить Аслан не решился.

Потянулись однообразные дни полуплена-полусотрудничества с боевиками. Аслан старался больше сидеть в комнате. Чтобы даже случайно не увидеть все эти пыточные лекции. Только слышал издалека крики. И видел, как уходят в ночь хмурые боевики за новыми пленными, как возвращаются утром с добычей, как Бараев расплачивается с боевиками за каждого приведенного пленного.

11

Я проснулся среди ночи от июньской грозы. Обычно я сплю крепко, пушками не разбудишь, но эта гроза была что-то особенное — я сразу подумал о памятном московском урагане 1998 года. Мою машину тогда здорово помяло упавшим деревом. Вот и этой ночью творилось что-то похожее. Я с трудом закрыл хлопающие окна, которые с вечера обычно оставляю открытыми, чтобы не было так душно. Машины во дворе на все лады оглушительно орали сигнализацией.

Я оделся и спустился на улицу — очень обидно будет, если после сегодняшней ночи от новой машины останутся лишь рожки да ножки. Несмотря на зонтик, я в одну секунду промок до нитки, а в следующую уже до самых костей: косые струи дождя хлестали с такой силой и остервенением, словно собирались смыть весь город, не оставив от него ни развалин, ни камней, ни воспоминаний. Вместе со мной на улицу выскочил сосед с верхнего этажа — мужик лет шестидесяти. Он жался к стене, всматриваясь в абсолютную тьму вокруг себя. Впрочем, не думаю, что выглядел лучше.