Как-то раз, летом, Ванечка вызвал ее в свой кабинет. Там уже сидел завотделом по работе с сельской молодежью, некрасивый, веснушчатый рыжеволосый парнишка.
– Ты Негребу знаешь? – обратился к ней с вопросом Ванечка.
Он всем подряд говорил «ты» и очень бы удивился, если бы кто-нибудь ответил ему тем же.
– Не знаю, – честно призналась Лена.
– В деревне Путино что стоит? Ну напротив магазина?
Лена растерялась.
– Генерал там стоит, – зло посмотрев на нее, объяснил Ванечка. – Каждый год к нам приезжает по местам боевой славы. Нужно его сопровождать, ты поедешь, – кивнул он на завотдела по сельской молодежи, – и ты.
Лена вышла из кабинета красная, как рак, потому что ни слова не поняла из Ванечкиной речи. Зав по сельской молодежи, который лучше знал, что стоит напротив сельмага в деревне Путино, прояснил ситуацию. Дважды Герой Советского Союза генерал Негреба, бывший родом из этих мест, во время Великой Отечественной освобождал этот район от немцев. В Путине стоял положенный по закону бюст Героя, а оригинал же каждый год ко дню освобождения этих мест от немецко-фашистских захватчиков приезжал из Москвы и, как барин, собирающий оброк с крепостных крестьян, объезжал на черной «Волге» в сопровождении районного начальства все окрестные села, где его встречали хлебом-солью, банкетами и ценными подарками. Бравый, ничуть не потерявший за годы, прошедшие с войны, стать и военную выправку генерал Негреба складировал подарки в багажнике своей машины, а чтобы, не дай бог, кто-нибудь не спер генеральское добро, от райкома комсомола выделялся специальный человечек, в обязанности которого входило стеречь дары благодарных освобожденных Негребой земляков. В этом году такой чести удостоилась Лена.
Бравого генерала они возили по своему району с утра и до поздней ночи, останавливаясь у каждого сельсовета, где, уже предупрежденные заранее, толпились представители местной элиты – председатель колхоза, главный агроном, бригадиры, звеньевые и обязательные пионеры с букетами. Торжественный банкет, на который созвали все районное начальство, проходил в закрытом лесном пансионате «Красные зори». Пока генерал культурно отдыхал, Лена стерегла подарки, сидя в машине. Наконец в первом часу ночи изрядно нагрузившийся генерал соизволил ехать в гостиницу. Прежде чем войти в номер, он тщательно и по-военному проинспектировал и пересчитал подарки, потом позволил Лене и шоферу отнести все к нему в номер, а когда Лена собиралась уходить, неожиданно схватил ее за руку.
– Комсомолочка, – нетвердо произнес он, – красавица!
Негреба навалился на нее, прижал к стене и попытался поцеловать.
– Ну, отличница, ну же! – приговаривал вдрызг пьяный генерал, пытаясь ощупать Ленину грудь.
Лена, царапаясь об ордена и медали, уперлась руками в зеленый генеральский мундир. К счастью, Негреба едва стоял на ногах. От оказанного сопротивления он, покачнувшись, завалился на бок и снопом повалился на кровать. Воспользовавшись генеральским замешательством, Лена выскочила из гостиницы и убежала.
На следующий день Негреба был хмур и исподлобья поглядывал на Лену. Видно, он помнил, что вчера что-то такое произошло. Но скорее всего, так и не вспомнил.
С тех пор от подобных поручений Лена старалась всеми способами увильнуть. Хотя были девчонки среди комсомольских секретарей, которые совсем даже не чурались подобных развлечений, абсолютно обоснованно видя в них необходимое условие для собственного роста по номенклатурной лесенке.
Однако Лена раз и навсегда для себя решила, что с ней такие штуки не пройдут.
В райкоме она дослужилась до должности первого секретаря, но сначала пришлось поработать вторым секретарем, вкалывая «за себя и за того парня». Она сочиняла за Ванечку все доклады и речи, с которыми он должен был выступать. Расхаживая по своему кабинету, Иван Николаевич репетировал во всю глотку, по складам заучивая такие сложные словосочетания, как «интернациональный долг революционной кубинской молодежи». К счастью, вскоре его забрали на работу в область.
За это время Лена с успехом закончила заочно институт народного хозяйства, и теперь лацкан ее кримпленового пиджака украшал заветный ромбик.
Спустя годы комсомольская служба казалась Елене Александровне и самой веселой, и самой запоминающейся. Чего стоил только приезд миллионера из Торонто! Старый семидесятилетний дед, уехавший в Америку еще в двадцатые годы и ставший там миллионером, решил перед смертью повидать родные места. Все знали, что дед, как «наймит империализма», станет выискивать слабые места в колхозной системе, а по возвращении в Канаду возьмет и тиснет враждебную статейку, мол, видел своими глазами, что в Советской России колхозники голодают.
Лену вызвали в область на совещание. Слушали-постановили: само собой, заасфальтировать в деревне улицу, завезти в сельмаг продуктов и ширпотреба и временно не продавать водку. Но этого мало. Миллионер предупредил, что лично хочет пообщаться с земляками, но, с кем конкретно, держал в секрете. Тут же по списку жителей были вычислены лица, с которыми канадец, возможно, захочет побеседовать. Понятно, это должны быть старики приблизительно его возраста, с которыми он был знаком или помнил их родных. Таковых всего набралось человек пять-шесть. К ним направилась на машинах целая вереница начальства. Операция носила кодовое название «Приезд племянницы».
Дедов и бабок морально подготовили, потом каждому внесли в дом цветной телевизор, холодильник, ковры, сервизы. В день приезда миллионера с самого утра в печи у каждого старика стояли чугуны щей с говядиной, каша, блины, оладьи, пироги с капустой и грибами. Принаряженные старики с самого утра сидели в ожидании. Как только канадец войдет в хату, его следовало встретить, показать дом, поговорить о том о сем минут пять, а как только к дому подкатит «Волга», выглянуть в окно и сказать:
– А, вот и племянница моя из города пожаловала с мужем!
Роль племянницы должна была сыграть Лена, ее мужа – молодой офицер ГБ. Они вносили в дом полные сумки «городских» гостинцев: икры, крабовых консервов, балыка, шоколада, армянского коньяка, вина киндзмараули и апельсинов… Собиралось якобы импровизированное застолье, на которое созывались «соседи» – вся колхозная начальственная верхушка во главе с председателем.
План удался на все сто процентов, и миллионер улетел в свою Канаду, абсолютно убежденный, что при всех издержках советского строя старики в его родной деревне кормят кошек крабовыми палочками. Несколько банок кошачьих консервов, которые миллионер привез с собой в Советский Союз в качестве невиданного сувенира, он почел за благо не обнародовать.
Все это теперь вспоминалось как безобидное баловство.
И вот результат:
– Мам, как ты могла?!
Да, у нынешнего поколения оказалась короткая память.
СССР, КПСС, Политбюро ЦК… Для них это всего лишь звук, нечто из анекдотов про «сиськи-масиськи» Брежнева.
Оля даже не успела побывать комсомолкой. Она не представляет, что значит с дрожью в голосе перечислять названия орденов ВЛКСМ, вступая в ряды Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи. Гордиться красными корочками комсомольского билета. Как самую модную одежду, носить зеленую ветровку со значками и нашивками летних комсомольских лагерей, в которых студенческие и молодежные бригады с романтическими звонкими названиями «Венсеремос!» или «Красные дьяволята» собирали помидоры где-нибудь в Краснодарском крае, чтобы всю выручку перечислить в Фонд мира.