– Понятно. – Гордеев почесал в затылке, глядя на этих небывало уверенных в себе людей, похожих на чертей из самого ада. Черти каким-то немыслимым чудом оказались среди обычных смертных. И они действительно были бессмертны. Точнее, они сами твердо верили в то, что возможность отойти в мир иной без высшего соизволения своего верховного владыки для них закрыта.
Кажется, только сейчас к Гордееву пришло понимание, чем чистая сила отличается от нечистой, несмотря на то что время и место для подобных размышлений были в высшей степени неподходящие.
«А какое же подходящее, если не это место и не это время? – соображал адвокат. – Если и существуют на свете настоящие адвокаты, то это лишь адвокаты дьявола. Ибо дьяволу он нужнее всего. А без дьявола на свете не совершилось бы ничего, что совершается».
Его размышления прервал Леопард, который громогласно произнес:
– Приготовить каноэ!
Четверо «красноярцев» сняли с плеч вещевые мешки, вытряхнули из них на камни небольшие резиновые свертки, к которым приделали резиновые шланги, тянувшиеся из миниатюрного прибора, оказавшегося воздушным компрессором, который начал жужжать, напоминая полет шмеля, и свертки, развернувшись, в скором времени превратились в настоящие спортивные лодки, которые «красноярцы» тут же побросали на мутную и непроницаемую водную поверхность.
– Прошу, господа, – предложил Леопард Гордееву и Грязнову, показывая на плавучие транспортные средства. – Прокатим с ветерком.
Не задавая вопросов, они покорно уселись в этих нехитрых приспособлениях. Гордееву в качестве капитана корабля достался Тарантул, который первым делом занялся тем, что прикрепил к кормовой части нечто, напоминающее фен для укладки волос, откуда к поясу спецназовца тянулся тонкий провод, где и соединялся с черной коробкой, которую Гордеев сначала принял за пейджер. Тарантул нажал несколько кнопок. Сперва раздался писк, а затем фен вдруг выплюнул наружу струю сине-зеленого пламени.
Лодка задрожала и медленно двинулась вперед, подталкиваемая реактивной тягой. То же самое в данный момент происходило и с остальными тремя судами. Набирая скорость, они двигались, выстроившись гуськом на равном друг от друга удалении, чтобы огненные хвосты из сопел их реактивных моторов не спалили идущего сзади.
– Через сто пятьдесят метров поворот тридцать градусов, – сказала рация Тарантула голосом Леопарда, чья лодка шла во главе колонны.
Гордеев хотел спросить у Тарантула о том, куда направляется вся их компания, но передумал, потому что, миновав поворот, лихая эскадра набрала такую скорость, что вокруг установился страшный рев, подобный реву обезумевшего пещерного медведя. В ушах зашумел ветер, кирпичные стены, мимо которых они мчались, перестали быть стенами, а превратились в гладкую поверхность, которую захотелось потрогать, чтобы убедиться в этом.
– Мудачье! – произнес Федотов. – Долбаное мудачье!
По экрану монитора проносились одна за другой все четыре лодки «Красноярска», за которыми тянулись огненные хвосты.
– Что, донимают? – бесстрашно спросила Лена из-под мешка.
– Закрой свою пасть! Иначе я ее сам тебе заткну, – заорал Федотов. – И уже навсегда.
– Фу, какой грубый.
На эту фразу Федотов уже не отреагировал, потому что на экране появилось нечто, заставившее его вскочить с места и направиться к двери, ведущей в соседнюю комнату. Оттуда он вскоре вылетел с взъерошенными волосами, держа в руках массивную трубу гранатомета, похожего на выкрашенный в полевое хаки фагот. Из заднего кармана достал промасленный «ТТ» и заткнул себе за пояс. И замер посередине комнаты, прислушиваясь, как голодный волк, к шумам, которые могли бы доноситься извне.
Между тем стояла кромешная тишина.
Где-то очень далеко-далеко вверху шуршали шины городского автотранспорта, где-то еле слышно прогрохотал поезд. И все.
Федотов бросил взгляд на мониторы. Там тоже ничего интересного. Во всяком случае, для него. Он склонился над клавиатурой и нажал несколько кнопок. На экране сменилось несколько картинок.
Однако несколько изображений все же привлекли его внимание, а именно те, на которых совершенно ничего не было, кроме пустоты и мало заметной надписи в правом верхнем углу: «Камера отключена».
– Гребаная шпана! – закричал он. – Мои глаза! Они до них добрались. Я ослеп.
Эскадра надувных каноэ на реактивной тяге неслась по каналам этой подмосковной (в самом прямом смысле) Венеции, когда Леопард скомандовал:
– Стоп! Всем судам прибиться к ближайшему банку.
На английский манер Леопард называл «банком» берег канала.
Двигатели смолкли. Тарантул спросил:
– В чем дело?
– Двадцать или тридцать метров назад я вроде бы заметил камеру слежения. Как ты думаешь, Тарантул, откуда здесь камеры слежения, если это не банковский офис и не супермаркет?
Тарантул пожал плечами.
– Должно быть, кому-то очень необходимо наблюдать за миграцией фекалий в сливных коммуникациях.
– Логично, – кивнул Леопард. – Теперь не мешает выяснить, кому.
– Мне кажется, что мы именно для этого здесь и собрались, – сказал Угорь, отпивая из мельхиоровой фляги.
– Смерть, Тарантул! – заострил внимание Леопард.
– Да, – отозвались они.
– Нужно найти все камеры и вывести из строя.
– Ага, – согласился Смерть.
– Меня почему-то вовсе не радует тот факт, что уже на протяжении часа я представляю из себя телезвезду, – пожаловался Леопард. – Да и вас, я думаю, это не особенно восхищает?
– Совершенно верно, – сказал Смерть, задрав голову и внимательно рассматривая потолок. Затем снял с плеча автомат и сделал одиночный выстрел. С потолка посыпались крошки кирпичной кладки и остатки прибора, который раньше, по всей вероятности, был видеокамерой.
– Тот, кто эти штуки ставил, – конченый идиот, – сказал Угорь.
– Почему? – насторожился Леопард.
– Какой же дебил будет выставлять их на виду?
– По всей видимости, ему просто не хватило времени позаботиться о более тщательной маскировке, – просипел Тарантул.
– Тем лучше, – кивнул Леопард. – Однако мою душу не очень-то греет новость, что все это время мы были в поле его зрения.
– Это больше не повторится, Леопард, – сказал Тарантул, передергивая затвор автомата.
В следующую минуту насыщенный сероводородом воздух над каналом пополнился запахами сгоревшей пороховой смеси, которая обычно содержится в автоматных патронах образца 1947 года выпуска.
Когда стрельба закончилась, Леопард сказал:
– Я селезенкой чувствую, что мы вплотную подошли к самому логову нашего зверя.
– Я тоже чувствую, – закивал Тарантул.