– И я, – сказал Угорь.
– Где-то должна быть потайная дверь, – сказал Смерть.
– Как в «Дум»? – спросил Угорь.
– Ага.
– Правильно, киберпанк ты мой, – согласился Леопард, и резко скомандовал: – Все ищут потайную дверь!
«Красноярцы» расплылись в разные стороны, шаря лучами фонарей по стенам.
Гордеев тоже стал осматриваться. Ничего похожего на дверь поблизости не находилось. На это даже не было никакого намека.
В течение десяти – пятнадцати минут Леопард то и дело спрашивал:
– Ну как, нашли?
– Нет еще, – отвечали коллеги и соратники.
Однако первый победный вопль издал не спецназовец, а адвокат Гордеев.
– Кажется, оно! – сказал он неожиданно для самого же себя.
– Где? – закричали все хором.
– Да вот же! – Гордеев показывал на проржавленную перегородку из ветхого металла.
– Точно, она, – подтвердил Леопард, убедившись. – Давай, Денис, свой УПГ, – сказал он с дурашливым акцентом: – Будем делать немножко фейерверк.
Леопард причалил свое каноэ к обнаруженной Гордеевым двери и вывел на ней геометрическую фигуру в виде перевернутой пентаграммы. Казалось, что его рукой водит сам Сатана. В общем в известном смысле так оно, видимо, и было.
Затем он отплыл немного в сторону, чтобы его не зацепила тепловая волна от затеянного фейерверка, и нажал нужные кнопки.
Федотов метался по лаборатории как угорелый, не находя себе места, когда услыхал, что к потайной двери подкрались его преследователи.
Первым делом он подбежал к компьютеру, стал лихорадочно лупить по клавишам, то и дело оглядываясь на дверь, из-за которой до его слуха доносились пугающие звуки. Времени было в обрез. Он встал, взял в руки стул и занес его над головой, глядя на компьютер. Но в последний момент передумал, вернул стул на место, когда же шум за дверью стал угрожающим настолько, что пора было рвать отсюда когти, он подбежал к Лене, сорвал с ее головы мешок, размотал липкую ленту, которой она была привязана к стулу, схватил ее за руку и потянул за собой.
– Пойдем!
– Куда?
– Не спрашивай.
– Разве здесь есть еще выход? – все же спросила Лена.
– Есть.
– Ну тогда пошли, а то тебе и вправду крышка будет.
– Не вякай, зараза! -Федотов отвесил ей звонкую затрещину.
У Лены искры из глаз посыпались.
– Сукин сын, – сказал она, всхлипывая.
– Еще хочешь? – спросил Федотов, снова замахиваясь, но на этот раз у него ничего не получилось, потому что Лена вцепилась зубами в ту руку злодея, что обхватывала ее запястье.
Михаил издал короткий вопль, отпустил ее руку и закрутился волчком, тряся кистью руки.
Его уста произносили одно и то же слово:
– Сука! Сука! Сука! Сука! Сука! Сука, что же ты наделала, сука, падла?! До кости прокусила, ведьма! Как же я теперь?..
Он не успел договорить, а Лена так никогда и не узнала, что должно последовать после этого «теперь», потому что в следующий момент пентаграмма из ускорителя плазмы сделала-таки свое дело, образовав довольно обширный проем, в который запросто теперь мог протиснуться взрослый мужчина. Но в проем протиснулись по очереди семеро мужиков с лицами, искаженными ненавистью.
– Юра! – закричала Лена, увидев в проеме адвоката Гордеева, замызганное лицо которого первым показалось в подземной лаборатории Федотова. – Юрочка! Я знала, что ты меня найдешь! Любимый!
Она бросилась на жилистую шею Гордеева, моментально забыв все неприятности, свалившиеся на ее бедную голову. И с ходу залепила рот своему спасителю и возлюбленному в одном лице поцелуем такой силы, что у адвоката перехватило дыхание и, само собой, пропал дар речи.
Тем временем пятеро прытких парней моментом оккупировали помещение и стали хозяевами положения. Каждый из них нес на себе столько военного добра, что мог запросто поднять на воздух Останкинскую телебашню со всем Останкино.
– Где Федотов? – проорал Леопард. И тут же в глубине увидел дверь.
– Тарантул, Пиранья, за ним!
– Есть.
– Можно и мне с ними? – спросил Гордеев.
– Хорошо, – кивнул Леопард. – Тарантул, останься!
Они быстро взломали дверь и нырнули в темный проем.
Смерть тем временем взял на себя контроль над компьютером.
Угорь орлиным глазом осматривал потолок и стены на предмет поиска камер слежения и прочей провокационной мишуры.
Тарантул шарил по всем возможным и невозможным шхерам, углам и щелям.
Лена и Денис у стеллажей с химреактивами принялись тщательно обнюхивать каждую колбу, реторту, пробирку, банку с тем или иным порошком, маслом, кислотой, коробку с лабораторными инструментами, пялиться в микроскоп, заглядывать в ванночки для катализации химпроцессов.
Словом, дело шло.
В этом аккуратном мире никеля и дорогого пластика, которым с большим вкусом была отделана лаборатория, все казалось каким-то мертвым, неземным, нечеловеческим. Каждого из присутствующих свербило подсознательное желание взять какой-нибудь острый предмет и нацарапать на безупречной поверхности стены страшное ругательство. Так бывает, когда чей-то вкус кажется слишком изысканным, сверхэстетским, что ли.
Леопард стоял посреди лаборатории, ожидая поступления докладов от своих подчиненных, чтобы тут же принять соответствующее решение.
Через десять минут доклады начали поступать.
– Да тут целая телестудия, – подал голос Угорь, вытряхивая из ящиков, громоздящихся на полу, всевозможные приспособления для визуального слежения. – Что с этим делать, командир?
– Отсортируй и опиши, – ответил Леопард.
– Есть.
– Леопард! – позвал Тарантул.
– Что там? – настороженно спросил Леопард.
– Ты только глянь, – предложил Тарантул. Он держал за ремни несколько автоматов Калашникова. – Целый арсенал игрушек. Как минимум роту хватит оснастить.
– Опиши и отсортируй.
– Понял.
– Вот же дрянь! – возвестил Денис.
– Чего там? – спросил Леопард.
– Тебе лучше самому убедиться. Это не просто так.
– А ну, – Леопард подошел к стеллажам с препаратами.
– Вот, – Денис дал ему банку с белым порошком.
Леопард взял банку и поднес к глазам:
– Что это?
– Я только что провела короткий тест и сравнила несколько версий, – сказала Лена. – Ошибки быть не может, это – гексоген. Особо мощное взрывчатое вещество. Но, правда, тут его совсем немного. Вероятно, держали для исследований.