В. Ладно, допустим. И какие профилактические меры вы предлагаете провести в первую очередь?
К. С профилактикой мы уже опоздали. Тут нужна не профилактика, а решительные силовые действия.
В. И что это должны быть за действия, если не секрет?
К. Я же сказал – самые решительные действия, на какие только возможно в наше время решиться.
В. Конкретизируйте, пожалуйста.
К. Пожалуйста. Введение на всей территории России чрезвычайного положения, а также, если это будет возможно, на всей территории СНГ. Это раз. Два – установление строжайшей военной диктатуры, как бы это словосочетание ни резало слух мирных граждан, но иного выхода я не вижу, потому что его попросту нет. При этом должен будет усилиться паспортно-визовый режим для граждан Российской Федерации. Это значит ни много ни мало то, что с определенного часа «икс» ни один гражданин не будет иметь права покинуть территорию России.
В. Что это даст?
К. А это даст то, что у спецслужб появится возможность проверить чуть ли не каждого жителя. В том числе одно из самых неотложных мероприятий – изъятие у населения всех персональных компьютеров под угрозой смертной казни. Это оградит нашу страну от проникновения фальсифицирующей информации по сети Интернет.
В. И страна таким образом будет отброшена на сто лет назад.
К. Ну и что из того, что будет отброшена? Зато все останутся живы и здоровы. Только так мы способны гарантировать безопасность наших граждан.
В. Простите, Валерий Антонович, но кроме компьютера имеются и другие средства получения «потусторонней» информации. Например, коротковолновые приемники. Во времена холодной войны они отлично себя зарекомендовали.
К. С этим тоже придется разбираться, повторения прошлых ошибок мы не допустим, спасибо, что напомнили.
В. Судя по вашим прогнозам, если, не дай бог, когда-нибудь сбудется то, о чем вы нам тут только что говорили, России не избежать массовых репрессий, то есть фактически нового тридцать седьмого года, так надо вас понимать?
К. Понимать можно как угодно. Но только без этого, без этих радикальных мероприятий нам ни за что не остаться прежней Россией.
В. А вы полагаете, что все хотят оставаться в прежней России? Мне кажется, у вас превратное представление об общественном сознании среднего россиянина.
К. Я достаточно ясно представляю себе, что творится в голове среднего россиянина. И поэтому я никому не позволю вешать на мои уши лапшу.
В. Ну что ж, мне кажется, нам пора закругляться, иначе дело может дойти до скандала, чего бы нам никак ни хотелось. Итак, уважаемые телезрители, на вопросы нашей телекомпании отвечал депутат Государственной думы генерал-полковник Валерий Антонович Курбатов. Всего вам самого доброго".
Гордеев выключил звук и молча уставился на Лену. В его глазах читалось презрение, смешанное с равнодушием.
– Ну, и что ты по этому поводу думаешь? – наконец спросил он.
– Ничего не хочу по этому поводу думать. Ни-че-го. Абсолютно ничего. – Когда он говорил, у меня по телу туда-сюда бегали мурашки. Я думаю, что он не остановится на достигнутом. У него маниакальное стремление к власти.
– Да, ты совершенно права, это страшный, опасный человек. Возможно, мы сейчас даже не в состоянии представить его подлинных масштабов. Ясно пока только одно: ни нам, ни кому бы то ни было его ни за что не прижучить. Пока он остается депутатом, он – непотопляемый крейсер.
Абонент недоступен по всем мыслимым и немыслимым статьям. Именно этот его статус пугает пуще всего прочего. У меня такое впечатление, что закон о депутатской неприкосновенности был придуман специально под Курбатова, черт бы его побрал.
– Не расстраивайся, Юра. – Лена погладила Гордеева по голове, приглаживая сбившуюся шевелюру, – будет еще и на нашей улице праздник.
– Ты уверена? – улыбнулся адвокат.
– Абсолютно.
Экскаватор «Стальова воля» с задачей, которую перед ним поставил «Красноярск», справлялся на пятерку с плюсом, мастерски орудуя ковшом.
Уже был виден массивный железобетонный не то куб, не то шар, в общем, что-то среднее. Вокруг озабоченно носился Леопард, давая указание за указанием. К этому времени, тяжело ухая, в котлован уже съезжал могучий тягач с прицепленной сзади широкой платформой, вызванный специально для транспортировки «груза номер один» – бетонного куба, начиненного смертоносным сюрпризом.
– Куда это теперь? – спросил Тарантул, обращаясь к Смерти.
– Ты про боеголовку?
Тарантул кивнул.
– Видишь вон того человека? – Смерть показал глазами на пожилого субъекта, который крутился возле Леопарда.
– Вижу.
– Это главный ядерщик России. Из «темных», то есть засекреченных.
– Ага.
– Вот он и повезет эту репку в свою лабораторию, где и будет освобождать UH-2 от кожуры саркофага.
– Да, прямо мини-Чернобыль какой-то, – прокомментировал Тарантул. – Я имею в виду саркофаг и весь этот антураж.
Смерть усмехнулся помимо воли:
– Торжественнее просто некуда. Этот спец сказал Леопарду, что там внутри скорее всего находится боеголовка, которая год назад исчезла со склада базы подводных лодок в Североморске. Из-за этого происшествия тогда полетели головы многих высокопоставленных чиновников из Министерства обороны и Росвооружения. Однако расследование так ни к чему и не привело.
– Зато привело к тому, что мы торчим сейчас в этом котловане, вместо того чтобы спокойно сидеть где-нибудь в тени и тянуть светлое пиво.
– Пива захотелось?
– Не то слово, захотелось так, что аж скулы сводит.
– Потерпи, Тарантул. Вот очистим всю Россию от сволочной шушеры, тогда и гульнем как следует. А сейчас необходимо довести нашу миссию до логического завершения.
Подъемный кран с длинной стрелой поднял опутанную тросами железобетонную болванку над землей и аккуратно поставил на платформу, где ее закрепили несколько парней в одинаковых оранжевых костюмах, на спинах которых издалека был виден знак «Радиоактивная опасность». «Репку» накрыли брезентом, словно одеялом, мол, спи спокойно, дорогой ты наш товарищ, если только слово «товарищ» применимо к ядерной боеголовке, способной отправить на тот свет одновременно миллионов пять безвинных жертв.
Э п и л о г
На следующий день адвокат Гордеев на личном приеме представил прокурору города Москвы подробное и мотивированное ходатайство по делу об убийстве Волкова, в котором содержались неоспоримые доводы, свидетельствующие о полной невиновности подзащитного – генерального директора телефонной компании «Интерсвязь» Проскурца В. Ф. – в умышленном убийстве потерпевшего Волкова В. С., а также о фальсификации доказательств и злоупотреблениях старшего следователя по особо важным делам Омельченко, допущенных при расследовании дела по обвинению Проскурца. Разобравшись с делом, прокурор Москвы отстранил Омельченко от работы и собственноручно вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Проскурца и об освобождении его из-под стражи.