– Да, нашел, – глухо ответил я.
Она внимательно посмотрела мне в глаза.
– Что-то случилось? У тебя взгляд неспокойный.
– Будешь тут спокойным, как же, – проворчал я.
– И что? Говори, Юра, даже если… – она запнулась, – в общем, я выдержу.
– Хорошо, – ответил я со вздохом, – Бондарев мертв.
– Как? – почти задыхаясь от неожиданности, воскликнула Женя. – Почему, когда?!
Краем глаза я заметил двоих здоровых парнюг, которые вошли в зал. Они внимательно осматривали прибывающих и вообще всех, кто здесь находился. Что-то шевельнулось у меня в мозгу… Секунду спустя вспомнил: я их уже сегодня видел. Стальные взгляды, бычьи затылки… А не те ли это, с кем я столкнулся, когда въезжал во двор дома Бондарева? Блеснула догадка – это и были убийцы! А теперь… Теперь уж не меня ли они ищут?
«Объявляется регистрация билетов на рейс 875 Сибирск – Москва. Пассажиров просят подойти к стойке номер три. Повторяю…»
Мой рейс. Можно было бы незамеченным пройти мимо парнюг и затеряться в толпе пассажиров у стойки регистрации. А потом быстро пройти на посадку. Если бы не Женя… Внезапное ее появление сломало все мои планы. Теперь я не мог лететь, оставив ее одну на произвол судьбы, когда даже единственного верного человека (во всяком случае, по его собственным словам) застрелили.
– Слушай, я собрался лететь в Москву. Здесь оставаться опасно. Давай со мной. Оттуда будем действовать.
Она грустно посмотрела на меня и покачала головой:
– Не могу. Здесь мой муж.
– Слушай, – схватил я ее за плечи, не переставая, впрочем, наблюдать за парнями, – Бондарев сразу сообразил, почему в тебя стреляли. Они думают, что документы, которые собирал твой муж, у тебя. Или же ты знаешь об их местонахождении. Поэтому они не могут убрать Трегубова, не будучи уверенными, что больше никто не знает о том, где находятся документы. Понимаешь? Бондарев убит. Если убьют тебя, то можно будет спокойно сделать это, тем более Игорь фактически у них в руках. Тебе нельзя здесь оста…
Парни остановились посреди зала и уставились на нас. А потом неторопливо двинулись в нашу сторону.
– Бежим. Это за нами, – прошептал я, крепко сжал ладонь Жени в своей и увлек ее за собой.
Парни не стали ждать – они пустились вслед.
Мы выбежали наружу и понеслись вдоль здания аэропорта. Я старался держаться поближе к стене, чтобы преследователи не сразу определили направление. В темноте это сделать было действительно нелегко. Вскоре мы свернули за угол и уткнулись в бетонный забор, за которым находилось летное поле.
– Куда теперь? – испуганно прошептала Женя. – Они вот-вот будут здесь.
– Бежим.
И мы побежали дальше. У забора росли раскидистые ели, но зато мощные прожектора освещали округу. Движущегося человека заметить было очень легко. Но другого выхода не было, и мы бежали дальше.
Вдруг я услышал неприятное жужжание у самого уха. Вслед за этим на сером бетоне забора образовалась выбоина. Пуля!
– Они стреляют. Осторожнее!
Надо отдать должное Жене, она не оцепенела от страха, как это сделали бы многие женщины. Видимо, многолетнее замужество за милиционером сделало свое дело. Она не отставала, несмотря на тяжелую и длинную дубленку, пригибалась, крепко держась за мою руку.
Вдруг я заметил пробоину в бетоне. Кто-то, может, бомжи, может, окрестные хулиганы, не поленился, пробил бетон и аккуратно отпилил прутья арматуры. Пробоина представляла собой почти правильный круг, как раз достаточного диаметра, чтобы пролез человек.
– Женя! Сюда!
Я со скоростью ящерицы ввинтился в дыру, схватил Женю за руки и выдернул ее буквально как морковку
– Бежим дальше!
Мы понеслись дальше, а потом спрятались за какой-то ржавый сарай. Пока Женя старалась отдышаться, я наблюдал, нет ли наших преследователей. Судя по всему, они не стали лезть за нами. Может, побоялись охраны аэропорта, может, не заметили лаз, а может, это была территория чужой банды. Как бы то ни было, парнюги не появлялись.
– Куда теперь? – спросила Женя.
Я посмотрел вокруг. Метрах в трехстах от нас возвышалось здание аэропорта с большой неоновой надписью псевдорусской вязью – Сибирск. Вокруг поблескивали в лучах ночных прожекторов белые тела самолетов.
– Может, обратно в аэропорт?
Я покачал головой. Возвращаться туда, откуда только что с таким трудом сбежали? Нет уж. Лучше попасть в руки аэропортовской охраны.
– А может, проберемся на самолет?
При упоминании о самолете у меня тоскливо засосало под ложечкой. Скоро заканчивается регистрация на мой рейс. А самолет, скорее всего, отправится в полет без меня… Какая досада!
– Не получится. Надо выбираться отсюда. Бандиты, скорее всего, уже ушли. Так что давай подумаем, куда идти, а потом пролезем через ту же самую дыру.
– Как это «куда»? – удивилась Женя. – Ко мне. У меня, между прочим, квартира имеется.
– В твоей квартире жить нельзя.
– Почему?
– Там даже паркет разобран. Кто-то потрудился на славу. Мебель превращена просто в щепки. Даже последний бомж откажется от таких условий. Кроме того, находиться там небезопасно. А вдруг снова кто-нибудь нагрянет?
Женя огорченно покачала головой:
– А ты разве нигде не поселился?
– Поселился. В гостинице. Но туда возвращаться нельзя.
– Почему?
– Потому что я боюсь, что меня могут обвинить в убийстве Дмитрия Бондарева.
Я коротко рассказал ей о визите ко мне журналиста и о последующих событиях.
– Да. В гостиницу тоже нельзя. Тогда, может, к моей подруге?
Я покачал головой:
– Нет, Женя. Нам надо в такое место, где мы можем спрятаться. Я уже думаю, может, на вокзал? И в любой соседний город, а оттуда в Москву?
Женя фыркнула:
– «Соседний город», в котором есть аэропорт и откуда летают самолеты в Москву, находится в соседней области. И до него несколько часов езды. Кроме того, нельзя оставлять Игоря без помощи.
Она подумала и наконец предложила:
– У нас есть старая дача. Ее полгода назад Игорь купил по случаю. Кажется, о ней никто не знает.
– Далеко она находится?
– Нет, не очень. На машине минут двадцать.
– Поехали, – решил я.
Мы выбрались обратно через дыру в заборе и пошли по направлению от аэропорта. По моим расчетам впереди должна была проходить трасса, где можно было поймать такси.
Так и вышло. Вскоре мы уже ехали по направлению к даче.
Собственно говоря, «дачей» это назвать было трудно. Так, покосившийся одноэтажный сруб-пятистенок за убогим забором. Из глубоких сугробов то тут, то там торчали черные скелеты деревьев. Возможно, когда-то здесь был сад.