Девушка обернулась и помахала друзьям рукой.
Молодые люди прошли большой холл, мимо будки консьержки к дверям лифта.
— Проверь, волосы дымом не пахнут? — Девушка наклонила голову.
Парень поцеловал ее в тонкий пробор, состроил задумчивую гримасу, а потом, рассмеявшись, сказал:
— Нашла кого просить. Я сам весь пропах.
— От тебя еще и коньяком несет. Ужас! Кого я веду в дом?
Вероника поцеловала молодого человека, а он, подняв девушку на руки, внес ее в подошедший лифт.
Позвонили в дверь.
В прихожей, больше похожей на вестибюль музея средней величины, зажегся свет.
— Иду, иду, — засеменила к двери полная женщина с копной каштановых волос с проседью. Она открыла замок и впустила в квартиру Веронику и ее приятеля.
— Привет, ма, я на минуту. Папа дома?
— Дома, занят он. А что только на минуту? Посидели бы, поели.
— Здравствуйте, Екатерина Львовна, — сказал молодой человек, тщательно пережевывая жвачку. — Нам торопиться надо.
— Здравствуй, Максим. Куда это вы спешите?
Вероника тем временем прошла в комнаты и постучала в дверь отцовского кабинета.
— Входи, Верочка, — раздался из-за двери твердый низкий голос.
Вероника вошла в комнату и тут же встретилась взглядом с незнакомым молодым человеком в дешевом сером костюме. Ее поразили глаза незнакомца — черные, как угли, они будто пронизывали человека насквозь.
— Познакомься, Верочка, это Виталий Стальевич, мой новый помощник, — сказал отец, придавая своим словам непонятную значительность. — Весьма перспективный молодой человек.
— Очень приятно. — Вероника пожала холодную и тонкую руку, стараясь не смотреть в лицо новому знакомому. — Папа, мне нужны деньги.
— Они зачем-то в Прибалтику собрались. — В комнату вошла мама.
— Да мы на один только вечер в «Лиетуву», в кабаре. Посмотрим представление — и сразу назад. — Вероника заметила, как нахмурился отец. — Макс Заславский тоже с нами летит.
Лицо Сергея Валентиновича, этого представительного, седовласого мужчины, прояснилось. Он очень уважал отца названного молодого человека и считал, что дружба дочери с ним очень полезна для нее. А там, кто знает, может, и сладится что…
— Сколько нужно денег?
— Рублей семьсот.
— Батюшки святы! — вскричала Екатерина Львовна, а невзрачный Виталий Стальевич лишь закрыл глаза и машинально потер пальцами переносицу.
Сергей Валентинович крякнул, однако молча полез в карман. Он любил дочь. И, как все любящие отцы, всячески ее баловал.
Когда ребята уже уходили, Екатерина Львовна спросила у дочери:
— А чем это от вас пахнет таким сладким и дымом как будто?
— Это новые духи, мамочка, называются «Иван да Марья».
— Хорошее название, — сказала женщина, целуя дочь и не обращая внимания на Максима, который, встретившись глазами с Вероникой, едва не расхохотался.
— Ну счастливо вам, счастливо, дети. — Екатерина Львовна помахала ребятам рукой и закрыла дверь.
Вероника и Максим вышли из подъезда высотного здания. Все их друзья сгрудились вокруг скамейки, на которую залез один из парней. Он размахивал в воздухе двадцатипятирублевкой.
Из-за голов хохочущих молодых людей периодически появлялась грязная рука, протянутая вверх. Когда Максим с Вероникой подошли поближе, их глазам открылась такая картина: возле скамейки у ног парня стоял пожилой, неопрятно одетый мужчина, он тяжело дышал, размазывая пот по загорелому лицу, и иногда неловко подпрыгивал, стараясь схватить дразнящую его купюру.
— Давай, давай, старик, прыгай! Только штаны крепче держи! — куражился юноша на скамейке.
— Полтинник даю, если выпрыгнешь из портков, — не отставал от него один из компании, толстяк в золотых очках.
— Вы что, с ума посходили! — Вероника ворвалась в круг, стала рядом с нищим. — Прекратите немедленно! А ну слезай! — Она чуть не скинула со скамьи парня.
Обернувшись к старику, оглядела его с ног до головы.
— Вы кто такой? Не стыдно, пожилой человек, так перед мальчишкой унижаетесь! Вы где живете?
— Под небом чужим, хозяйка.
— Да бомж он, — сказал один из ребят, заметив недоумение на лице Вероники. — Сейчас много таких в Москве.
Вероника молча вырвала у парня сиреневый четвертак и отдала его старику.
Когда самолет приземлился в Вильнюсе, шел дождь. Мокрые такси, выстроившиеся на привокзальной площади, оказались не такими уж доступными, как казалось с первого взгляда. Таксисты упорно не желали понимать русский язык, и только весомые финансовые аргументы заставили двоих из них вспомнить пару слов на языке «ненавистных захватчиков».
Но ничто не могло расстроить безудержного веселья компании. С хохотом, визгом и гиканием неслись машины по вечернему городу, где богатая, почти западная иллюминация странно контрастировала с еще пока советской пустотой улиц.
В первой машине, где ехали Вероника и Максим, распивали приобретенное в аэропорту шампанское.
— Внимание, шутка века! — кричал, размахивая бутылкой, Максим. — Знаете, что сказала сегодня Ника своей маме, которая учуяла, что от нас пахнет травой?
— Не-а!.. Не знаем!.. — загоготали приятели.
— Она сказала, что это запах новых духов «Иван да Марья».
Однако ожидаемого взрыва смеха слова Максима не вызвали, кое-кто просто недоуменно хихикнул.
— Ну вы чего? Марихуана! Марья да Иван… Ху-анович!
— Ладно, Макс, наливай! — крикнул кто-то из компании, нарушив паузу.
Такси остановилось на перекрестке, уперевшись фарами в бетонный забор. На нем неровными черными буквами было написано: «Оккупанты — вон!» Водитель, который прижался грудью к рулю, опасаясь быть облитым шампанским, оглянулся на пассажиров и включил дальний свет, чтобы сделать надпись повиднее. Однако молодым людям было не до надписей на стенах. Они приехали сюда развлекаться и были полны решимости оторваться по полной программе…
На двадцать втором этаже гостиницы «Лиетува» располагался известный на весь Союз одноименный ресторан. Это было одно из немногих мест в стране развитого социализма, где можно было увидеть настоящее европейское кафешантанное шоу. Вплоть до стриптиза. Здесь собиралась денежная публика — фарцовщики, директора баз и магазинов, многотомные поэты и писатели, лауреатствующие актеры и другие небедные люди.
В небольшом зале ресторана не было свободных мест. На сцене полыхал канкан, мелькали ноги в черных чулках, сверкали откляченные задницы, блестели наряды, развевались яркие перья. За столиком у окна сидели Вероника и Максим. Компания распалась, как всегда бывает, когда наступает определенная стадия опьянения. Тогда каждый выбирает себе самого интересного собеседника, а все остальные будто бы и не существуют. Такими собеседниками были друг для друга Вероника и Максим. Они смотрели друг другу в глаза, он травил анекдоты, держа ее руку.