— Ну земляки, и что? — по-русски говорил Пир-Аманов.

«Жилетка», эмоционально треща и жестикулируя, впрыгнул в поле зрения высокорослого следователя.

— Хорошо, молодец, что знаешь моего дядю. Зато я его почти не знаю. — Пир-Аманов посмотрел в противоположный угол коридора.

«Жилетка» сказал что-то пафосное по тону, а затем прибавил пару слов просительно. Гордеев, наблюдавший эту сцену со стороны, различил в последней реплике слово «регистрация».

— Я вообще к этому отношения не имею! — громко сказал Пир-Аманов, заметив Гордеева. — Все! Идите все вниз. Вы мне не нужны больше.

Из кабинета вышли еще двое арестантов. «Жилетка» попытался было что-то объяснить, но следователь грозно посмотрел на него, сказал адвокату:

— Вы ко мне? Заходите! — и прошел в кабинет.

Понурившись, «жилетка» поплелся следом за своими товарищами.

— Вот так всегда: свои хуже чужих, — глубокомысленно заметил украинец, оглянувшись на «жилетку». -Давай, Сафар, догоняй.

Гордеев проводил троицу взглядом до угла и вошел в кабинет.

— Просмотрели? — Следователь сидел за столом и сворачивал квадратиком лист бумаги.

— Да, спасибо. — Гордеев положил папку перед Пир-Амановым.

Тот покачал стол рукой, наклонился и подложил бумагу под ножку. Еще раз потрогал столешницу. Теперь все держалось прочно.

— Видели, да? — спросил следователь. — Вот так каждый день. Идут и идут! Чего дома не сидится? Там ведь хорошо! Тепло! Фрукты! Море! Нет, все в Москву норовят… И все ко мне. Все с просьбами.

— Ясное дело, — вздохнул Гордеев, — к кому еще идти, как не к своему?

— Если не помогу, скажут, земляков обижаю. Если помогу, скажут, землячество развел. Что делать?

— Я думаю, — предположил Гордеев, — заниматься расследованиями. Вы же следователь, а не начальник паспортного стола. И землякам так и скажите — дескать, у меня времени нет, я опасных рецидивистов ловлю. Вот они и отстанут.

— Да? — задумчиво переспросил Пир-Аманов. — Ну что ж, пожалуй, вы правы. Так и буду поступать. Может быть, чаю?

— Нет, спасибо. Я пойду.

Гордеев пожал плечами и направился к двери.

— И как вам показалось дело Истоминой? — вслед ему спросил Пир-Аманов.

— По-моему, совершенный «висяк», — откликнулся Гордеев. — Никакой перспективы.

— Вот и я так думаю.

— До свидания.

Гордеев вышел из кабинета и пошел по коридору, на ходу набирая номер Грязнова.

— Алло! Денис, это я, Гордеев. Давай встретимся через час в моей конторе. Что? Почему в конторе? Ну надо же мне хоть иногда на работе появляться. Я же не начальник, как некоторые. Ну все, жду.

Когда он выходил из отделения, навстречу ему шла та же самая троица, на этот раз с метлами в руках. Их сопровождал пожилой сержант, его нагрудный карман оттопыривался от пачки из трех разноцветных паспортов.

— Вперед, вперед, братские народы. На дембельский аккорд.

Гордеев сел в машину и, отъезжая, в зеркале заднего вида увидел, что троица принялась дружно мести улицу перед следственным отделом.

8

— Вот мы и приехали, Филипп, — сказала Истомина, круто закладывая руль вправо.

Темно-синий «вольво», слегка скрипнув резиной по мокрому асфальту, выполнил девяностоградусный поворот и, снижая скорость, покатился к высокой арке.

ведущей во двор многоэтажного дома, похожего на увеличенный раз в пять форт Байярд.

Филя, устроившийся на сиденье рядом с Галиной, с уважением посмотрел на женщину. Ему очень нравилось, как она управляла автомобилем, без нервов, мягко, в меру рискуя. Словом, полностью разрушая образ истеричной паникерши, который поначалу создал для себя Агеев.

Автомобиль въехал во двор: обширное асфальтовое кольцо с маленьким сквериком и детской площадкой посередине.

— Какой подъезд ваш? — спросил Филя.

— Вон тот. — Истомина указала на самое дальнее крыльцо в глубине двора.

— Консьерж есть?

— Да.

— А домофон?

— Тоже.

— Один выход из подъезда?

— По-моему, да.

— Уточним.

Машина тем временем объезжала по кругу двор, выруливая к стоянке. Филя вертел головой, осматриваясь.

— Окна вашей квартиры выходят во двор или на улицу?

— И во двор и на улицу. Черт! — Истомина резко затормозила и выругалась так витиевато, что у Фили от неожиданности запершило в горле.

Он перехватил взгляд Галины. Она смотрела на темноволосую моложавую женщину, стоящую возле маленького темно-зеленого «фиата».

— Посидите в машине. — Истомина вышла из салона, резко хлопнув дверцей, и направилась к женщине.

Филя проводил ее взглядом. Галина остановилась перед темноволосой женщиной. Лица Истоминой Филя не видел, зато заметил, как после первых слов улыбка сползла с лица ее собеседницы. Она что-то ответила Галине и сделала шаг влево, скрывшись от взгляда Агеева.

Филя, потеряв к происходящему интерес, осмотрелся в салоне. Взял журнал с полки под бардачком. Оттуда вывалилась большая фотография, сделанная явно с помощью телеобъектива с достаточно большого расстояния. Снимок был сделан зимой. За освещенным и по-новогоднему украшенным стеклом ресторана «Пицца-Хат» на Тверской сидели три человека. Их головы были обведены красным маркером. Спиной немного в профиль к объективу сидела девушка в красной куртке, рядом с ней расположился мужчина лет сорока с седыми висками и крючковатым носом. Напротив мужчины, повернувшись лицом к девушке, сидела моложавая темноволосая женщина, которая сейчас беседовала с Истоминой. Еще один круг выделял среди посетителей женское лицо, черты которого едва можно было различить. Женщина наклонилась в сторону и смотрела на троицу возле окна. Над этим кругом красовался вопросительный знак, обведенный маркером несколько раз.

Агеев посмотрел на женщин и увидел, что они уже готовятся разойтись. У обеих были напряженные лица. Темноволосая женщина встретилась взглядом с Филей, махнула рукой, что-то сказала Истоминой и направилась к ее машине.

Агеев поспешно спрятал фотографию обратно в бардачок. Женщина, поравнявшись с капотом, долгим и неприязненным взглядом ощупала лицо охранника. Истомина что-то громко сказала ей вслед. Агеев различил в реплике слово «ключи». Женщина, не оборачиваясь, выдернула из кармана связку ключей с брелком и пультом сигнализации и швырнула их на капот «вольво», а сама направилась к выходу со двора. Ключи, на мгновение задержавшись, скользнули с капота вниз на землю.

Филя вышел из машины и посмотрел вслед высокой тонкой женщине, сладко причесанными и убранными в «хвост» волосами. Истомина молча, с каменным лицом села за руль автомобиля. Филя наклонился, чтобы поднять ключи. Рванувшаяся с места машина колесом едва не переехала ему руку. Только отработанный тренировками рефлекс позволил Агееву избежать травмы.