Еще кто-то крикнул:
– Я просто туристка!
Снова смех.
– При расследовании убийства, – с улыбкой продолжал Пауэл, – рассматриваются три аспекта преступления. Во-первых, мотив. Во-вторых, метод. И в-третьих, обстоятельства. Двумя последними аспектами занимаются наши эксперты. Что же касается первого, то в процессе игры мы можем сами его выявить. Если это нам удастся, мы разрешим и остальные две проблемы, над которыми сейчас ломают головы наши эксперты-криминалисты. Вам известно, что они не могут установить, каким образом был убит де Куртнэ? Известно вам, что дочь убитого исчезла? Она вышла из дома, когда вы были заняты игрой. Известно вам, что охрану каким-то таинственным образом отключили на один час? Да, представьте себе. Кто-то выкрал у них ровно по часу жизни. Нам бы хотелось узнать как.
Слушатели, зачарованные, затаив дыхание, улье вплотную приблизились к западне. Нужно было с безграничной осторожностью захлопнуть их в ловушке.
– Один умер, у двоих похищено по часу жизни, исчезла девушка… и мы можем все это разгадать, выяснив мотив. Итак, представьте, что я сыщик. А вы будете изображать подследственных. Вы говорите мне только правду… все, кроме убийцы, разумеется. Ему полагается врать. Но мы его поймаем и достойно завершим этот необычайный вечер, если вы мне позволите провести телепатический опрос каждого из вас.
– О-о! – в тревоге вскрикнула Мария.
– Одну секундочку, мадам. Позвольте объяснить. От вас не требуется ничего, кроме согласия. Мне не придется прощупывать никого из вас. Потому что, видите ли, если все невиновные дадут свое согласие, то отказаться может только один человек, и этот человек и есть убийца. Лишь ему необходимо оградить себя от прощупывания.
– Как вы думаете, может у него пройти этот номер? – шепотом спросил Рич у ¼мэйна.
¼мэйн кивнул.
– Представим себе на миг, как все это происходит. – Пауэл втягивал их в спектакль, комната превратилась в сцену. – Я официально обращаюсь к одному: «Разрешите мне произвести телепатический опрос?» Затем обхожу всех. – Пауэл медленно двинулся вкруговую по комнате, поочередно кланяясь каждому из гостей. – Мне отвечают: «Да… Да… Конечно… Отчего же?… Разумеется… Да… Да…» И внезапно драматическая пауза. – Пауэл, грозно выпрямившись, остановился перед Ричем. – «А вы, сэр, – говорю я, – вы позволите мне вас прощупать?»
Все обмерли. Даже Рич словно к полу примерз под этим испытующим и грозным взглядом.
– Он не знает, как быть. Кровь бросилась ему в лицо, потом отхлынула, и он становится мертвенно-бледным. С мучительным усилием он выдавливает из себя ответ: «Не согласен». И в этот момент… – Пауэл со стремительным жестом поворачивается к своим слушателям, и у них перехватывает дыхание, – в этот волнующий момент мы понимаем, что поймали убийцу!
Он почти уговорил их. Почти уговорил. Его затея показалась им дерзкой, волнующей, новой. Еще немного, и откроются ультрафиолетовые оконца. Сквозь одежду и плоть удастся заглянуть в чужую душу. Но чего только не кроется в их душах – клятвопреступления… внебрачные дети… измены… сам сатана. Боязнь разоблачения поглотила любопытство.
– Нет! – крикнула Мария.
И все вскочили на ноги, крича:
– Нет! Нет! Нет!
– Вы были изумительны, Линк, и тем не менее… Вам не дождаться помощи от этих гиен.
Пауэл и побежденный не утратил своего обаяния.
– Мне очень жаль, леди и джентльмены, но, право же, я не могу вас винить. Только идиоты доверяют полисменам. – Он вздохнул. – Если есть желающие сообщить что-нибудь устно, один из моих помощников запишет их показания на магнитофон. Мистер ¼мэйн будет при этом присутствовать, чтобы, помогая вам советом, ограждать ваши интересы. А на мои наплевать, – он грустно взглянул на ¼мэйна.
– Линк, не давите мне на психику. Это первое 3-А за семьдесят с лишком лет. Я должен очень осторожно действовать, чтобы не погубить свою карьеру.
– И моя карьера под угрозой. Если дело останется нераскрытым, мне больше не служить.
– Значит, каждый щупач за себя. Примите мои наилучшие помышления.
– Подите к черту, – сказал Пауэл.
Подмигнув Ричу, он с беспечным видом вышел из комнаты.
В багряно-золотистых брачных покоях закончили свою работу эксперты. Начальник лаборатории де Сантис, взвинченный, беспокойный, резкий, вручил Пауэлу данные экспертизы и измученным голосом произнес:
– Бред собачий.
Пауэл посмотрел на тело и саркастически осведомился:
– Самоубийство?
Он всегда разговаривал с де Сантисом на повышенных тонах: тот неуютно себя чувствовал, если с ним говорили иначе.
– Что?! Ни в коем случае! Не найдено оружие.
– Что же его убило?
– Мы не знаем.
– Все еще не знаете? Вы провозились три часа.
– И ничего не знаем, – яростно повторил де Сантис. – Я потому и говорю, что это бред собачий.
– Так трудно что-нибудь установить, когда у человека в голове такая огромная дырища?
– Да! Да! Да! Представьте себе, я ее тоже заметил. Вход над твердым небом. Выход в затылке. Смерть наступила немедленно. Но откуда взялась рана? Чем просверлили ему эту скважину в черепе? Может быть, вы угадаете?
– Жесткие лучи?
– Нет ожога.
– Кристаллизация?
– Нет обморожения.
– Кислота?
– Не тот характер повреждений. Вообще-то, кислотой можно прожечь такую рану, но не разломать при этом весь затылок.
– Холодное оружие?
– Вы имеете в виду нож или кинжал?
– Что-нибудь в этом роде.
– Невозможно. Вы представляете себе, с какой силой нужно ударить, чтобы нанести такую рану? Это практически неосуществимо.
– Гм… Кажется, я выдохся. Хотя постойте. Может быть, револьвер?
– А что это?
– Старинное оружие. В старину люди стреляли пулями. С шумом, с вонью.
– Нет, здесь это исключено.
– Почему же?
– Почему? – окрысился де Сантис. – А потому, что не найдена пуля. В ране ее нет. И в комнате нет. Вообще нигде ничего нет.
– Какая-то дьявольщина.
– Вполне с вами согласен.
– Значит, вам нечего мне сообщить? Абсолютно нечего?
– Не совсем так. Перед смертью де Куртнэ ел печенье. В ротовой полости убитого нашли полурастаявший кусочек глазури…
– Ну и?…
– Во всех покоях нет никаких следов печенья.
– Значит, он его съел.
– В желудке тоже ничего нет. Кстати, при его болезни горла он не мог есть печенья.