— А виноваты во всем, наверняка, оказались самые беззащитные люди — студенты, — предположил Антон и оказался прав. Да, это они беспечно пробегают тут от общежития до остановок транспорта, который идет на ту сторону города, к университету. Студент — известно, с него и взять нечего, кто его грабить-то станет?
— Сами утверждаете, — возразил Смородинов, — что иностранный студент — не чета нашим. Поэтому действительно не понятно, отчего не ограбили?..
Как однажды, еще в годы воинской службы, говорил Плетневу один местный шофер, петлявший неизвестно зачем по степи, когда можно было вполне ехать прямо, человек, как тот баран: где один побежал, туда по его следам и все остальные ринутся. Психология такая. Один, может, и сдуру прошел, а за ним остальные потянулись, глядишь, уже и тропинку протоптали. Тоже объяснение.
Кстати, используя именно эту непредсказуемую особенность человеческого характера, смеясь, заметил Петр Щеткин, любивший всяческие исторические казусы и приколы, хитрые англичане в своих парках уже несколько веков тропинки для пешеходов прокладывают по такому принципу: где человеку удобно ходить — вопреки всяким правилам. Вот и тут, вероятно, та же история.
Ну хорошо, а помимо политики, которую, в общем, все трое готовы были отложить в сторону, не рассматривая всерьез, помимо бандитизма, или злостного хулиганства, — называй, как хочешь! — вопрос с которым все-таки еще не решен окончательно, могут быть еще дельные версии?
Заговорили о той, которую, собственно, и привезли с собой москвичи. Версию эту высказал Меркулов. Она базировалась на предположении, что причиной происшествия могли быть наркотики. Правда, ее категорически отвергают в посольстве Нигерии. Но тогда почему представитель — секретарь посольства — поначалу категорически отказывался комментировать причину появления здесь своего сотрудника? Нет, ну, конечно, позже ответил, что советник посольства по имени Джума Бакете приехал в Воронеж, чтобы навестить своего, говоря по-русски, земляка, родственника, оба — из одного племени. Вроде бы даже — сыновья вождя. У него их много, а эти — старшие, в большие люди вышли. Он что, этот секретарь, сразу этого не знал? Или ждал, когда кто-то подскажет? Последнее — рассказывал Смородинов. Он сам задавал вопросы секретарю посольства, но их разговор являлся беседой, а не допросом, есть там свои, чисто дипломатические тонкости, касающиеся статуса неприкосновенности и прочего. Официально, скорее, это он пошел навстречу следствию. Однако сие обстоятельство вовсе не помешало господину секретарю тут же публично обвинить российские власти в потворстве националистам, в расизме и шовинизме. Известный демагогический набор, особенно перед микрофонами журналистской братии, скорой на сенсации. Опять чертова политика.
— Но, — возразил Щеткин, — между прочим, именно политика всякий раз становится тем щитом, которым прикрывают свои грязные и темные делишки такие вот ребята, «огораживая» себя всякими «неприкосновенностями», пока их четко не поймаешь за руку. Так что из данной версии мы по-прежнему не можем ничего исключить. А того, к кому приезжал Джума, допрашивали?
— Это студент третьего курса Политеха по имени Симба. Или это фамилия у него, черт их разберет. А Симба, узнал я…
— Я знаю, — усмехнулся Антон. — Симба — на их языке означает «лев». Между прочим, не какой-нибудь там Лев Моисеевич, а тот, который — самый грозный зверь и царь зверей в Африке.
— Тоже без протокола? — спросил Щеткин.
— А его просто не было. Или не нашли. Или он прятался. Может, уехал куда-то, темная какая-то ситуация. Сегодня хотел снова подъехать в общежитие с утра, но тут вы прибыли.
— Знаешь, Леша, — сказал Антон, — давай-ка я к нему подъеду. Объясни только, куда. А я ведь бывал в Африке-то, кое-что знаю, и слова какие-то помню, глядишь, и найдем общий язык. Симба, значит? Ладно, — многозначительно улыбнулся он.
— С удовольствием! — прямо-таки обрадовался Смородинов, которому все эти иностранцы, видно, давно уже торчали острой костью в горле. — Однако давайте продолжим по поводу «наркотической» версии…
То, что советник категорически отрицал участие своего сотрудника в торговле наркотиками, тем не менее, не исключало этой версии. Что говорило в ее пользу? Во-первых, в последние годы в России особенно активизировались наркокурьеры из Нигерии, перевозящие героин, кокаин, опий в собственных желудках. Так называемые «глотатели». И почему не мог быть задействован в подобном «наркотрафике» дипломат? А дальше можно легко предположить, что произошла «разборка» между курьером, к примеру, и местным барыгой, держащим в своих руках сеть мелких дилеров. Или между тем, кто курирует курьеров, с одной стороны, а с другой — осуществляет контакты уже с российскими торговцами «дурью»? Варианты могут оказаться самые разные. Доказать трудно, а предположить — почему же нет, что мешает? Уверенность господина советника посольства? Тогда чего темнил? Нет, ребятки, есть тут своя логика…
Пойдем дальше. Почему «разборка» произошла именно здесь, в ночном парке? Другого, более цивильного места не нашлось? Напротив, место как раз глухое и удобное. Студенты, правда, постоянно бегают, но среди них много африканцев, азиатов, так что и подозрений такая встреча, «стрелка», ни у кого практически не вызовет. А что произошло на самом деле? Курьера убили, а груз забрали. Остальное не успели, потому что нападавших кто-то спугнул. Кто — это подходящий вопрос. Местные жители? Так они же сюда по ночам наверняка не ходят. Значит, те из них, кто держит здесь свои автомобили. Не исключено, что кто-то и мог оказаться невольным свидетелем избиения и убийства человека. Узнать бы, кто… Потому что бомжиха та — разумеется, никакой не свидетель. И не могла им быть. Вот разве что приятелям сказала… Но это опять возврат к уже отмеченному, первому пункту розыска, к самим бомжам. Ладно, пусть пока будет и «дурь» рабочей версией, даже условно нельзя ее сбрасывать со счетов…
И они отправились заниматься своими конкретными делами. В ближайший РЭУ, в опорный пункт милиции, в гаражную контору, к сторожам. Эту часть дела взяли на себя Петр Щеткин и Алексей Смородинов. А на переговоры со студентами, выявлять контингент тех, кто постоянно здесь бегает, особенно среди ребят из Африки, — этим занялся Антон Плетнев. Ему, что называется, и карты в руки, недаром же немалую часть своей военной деятельности он отдал именно этому, Черному континенту, в частности Анголе и Мозамбику. И с кое-какими обычаями знаком, и разговаривать с местным населением по-своему научился. Словом, к концу дня сыщики решили встретиться в прокуратуре, чтобы подвести хоть какие-то первоначальные итоги.
Александр Борисович узнал Корженецкого по беспокойному, ищущему взгляду, который он бросал на каждого мужчину, проходившего после паспортного контроля в общий зал прилета. Невысокий, достаточно плотный, с заметной лысиной и заметно выпирающим брюшком, но выглядевший при этом даже как-то элегантно, он производил впечатление очень нервного.
Если бы он дал себе труд войти в открытые файлы Генеральной прокуратуры, то, вероятно, без большого труда нашел бы там и фотографию Турецкого, о котором часто говорили и писали, брали у него интервью и приглашали на выступления в первые годы нового столетия. Не очень сильно изменился за два-три года Александр Борисович, узнать было бы нетрудно. И тогда даже сама встреча Корженецкого со своим, без преувеличения, спасителем, выглядела бы сейчас более… как бы сказать, интеллигентной, что ли. Но Георгий Витальевич не взял на себя такой труд, ибо думал лишь о том, как вытащить из капкана собственную задницу, и плевать ему было на все остальные условности. Но ведь — волновался! А мог бы и не волноваться…