Эти соображения легкой волной прошелестели в сознании Александра Борисовича, который спокойно прошел мимо Корженецкого, — да, теперь, уже вблизи, и портретно узнал его Турецкий, — подошел к тому со спины и небрежным таким, легким стуком по его плечу дал о себе знать. Корженецкий вздрогнул, резко обернулся, и по его вискам к подбородку покатились капли пота. Так жарко? Или так страшно? Турецкий, иронически усмехаясь, смотрел на него в упор. А у Георгия Витальевича даже челюсть отвисла.
— Господи, — прерывисто дыша, прошептал он, — простите, не узнал вас. Ну, конечно же… Здравствуйте, Александр Борисович.
— Неужели я так сильно изменился? За пятнадцать лет.
— Что вы, нет конечно, теперь-то я вижу. — Он бегло оглядел Турецкого, увидел небольшую сумку в руках. — А что, у вас… и все?
— А что, простите, вы хотели бы увидеть? Большой багаж? Так город того не стоит. Не в обиду вам будь сказано. Путешествую налегке, забот меньше. Ну-с, куда прикажете?
— О да, разумеется! — он подхватил Турецкого под руку и быстро потянул к выходу.
В машине, нехилом, надо сказать, «мерседесе» представительского класса, сидел водитель, отгороженный от задней части салона стеклянной перегородкой, — как в доброе старое время в правительственных машинах, в которых пару раз — по причине особого «везения», разумеется, — пришлось проехаться и молодому сыщику Турецкому. Нет, далеко не все было в прошлом так уж и плохо, ухмыльнулся Александр Борисович. И на вопросительный взгляд хозяина машины объяснил причину своей ухмылки, тот кивнул, но, видно, не понял, в чем соль сказанного.
— Да-да, это удобно, — ответил серьезно. — Нам же, вы сказали, поговорить надо? Так я вас внимательно слушаю, Александр Борисович.
— С удовольствием, — ответил Турецкий и полез в карман за сигаретами, а Корженецкий тут же открыл для него пепельницу в спинке переднего сиденья и протянул огонек зажигалки — ловко у него получилось! — С удовольствием, — повторил Александр Борисович, — как только выслушаю подробнейший ваш рассказ о том, что с вами произошло и во что вы вляпались. Правильнее сказать, во что вас «вляпывают», ну, втягивают. И кто втягивает? И на чем вы с ним остановились? Ну заплатили или нет — это ваше личное дело, хотя, думаю, поторопились немного, но, возможно, и успеем поправить. Тут может неожиданно обнаружиться одна опасность, хотя до этого пока не дошло. Короче, желательно все, включая подробный, как сможете, словесный портрет посетившего вас человека.
Хотел задать последний вопрос: «Или у вас с ним был только телефонный разговор?» — но не стал торопиться.
Корженецкий смотрел так, будто гость из Москвы читал открытую книгу его судьбы. Удивление, изумление — это только частности. Он был, кажется, по-настоящему ошарашен.
— Так вы ж, — зачем-то шепотом произнес он, — буквально все давно знаете? Но откуда? Почему? Как удалось?
«М-да, — сказал себе Турецкий, — мужик ты, наверное, и неплохой, хотя черт тебя знает, и успешный, видимо, но с мозгами у тебя не все на месте…»
— Не удивляйтесь, лучше рассказывайте, а посмеемся мы потом вместе, чтоб мне одному не скучно было. Ладно, это шутки. Давайте по делу. Итак, вам позвонили. Больше, если помните, вы мне ничего не рассказывали. Просто почувствовали серьезную опасность. А то, о чем вам только что говорил я, это всего лишь мои фантазии, имеющие под собой определенную основу… Но не берите пока в голову. Слушаю.
Турецкий откинулся на спинку скрипучего, кожаного сиденья и затянулся сигаретным дымом. А Корженецкий начал рассказывать…
Ну вот и куда его девать, опыт-то? А ведь Генеральной прокуратуре он не пригодился, им, вишь ты, физическое здоровье «следака» важнее. Однако, чуть что — бегут: Саня, ау?
Оказалось, что практически все то, о чем рассказал Корженецкий, Александр Борисович уже знал. За некоторым исключением. А почему, закономерно спросить? А потому, приятно ответить, что фактически уже не только дебютная часть, а вся шахматная партия, очень лихо задуманная, прямо надо сознаться, неординарным умом, была, по сути, уже сыграна Александром Борисовичем в собственном уме. Другой разговор, когда дело дойдет до конкретных фигур, там могут появиться трудности чисто оперативного свойства. Но ведь на каждое действие имеется и свое противодействие — закон. А в общем, даже скучно…
— Что скажете… Александр Борисович? — с откровенной тревогой в голосе спросил Корженецкий, закончив исповедь, но не дождавшись ответной реакции.
— Во-первых, перестаньте волноваться, никто в вас стрелять не будет. А во-вторых, у меня к вам есть предложение, которое, вполне возможно, покажется вам абсурдным, но если хорошенько подумаете, то будете мне благодарны по гроб жизни. И добавлю одну фразу, которая может вас поначалу сильно обидеть. Но вы не должны обижаться, потому что позже сами станете смеяться и девочкам своим на старости лет рассказывать. И вообще, я подумал, должна же быть в вашей семье какая-то страшно веселая тайна? Правда?
Турецкий говорил, как с ребенком. Но Корженецкий явно не понимал. Ну что ж, тогда, как говорил вождь мирового пролетариата, пойдем другим путем.
— Хорошо, вы еще не готовы понять меня. Пусть так. Давайте обсудим необходимые частности: условия нашего договора, определим круг обязанностей агентства «Глория», коего я являюсь представителем, и назначим примерные сроки, а также обговорим ваши конкретные действия и тему разговоров, которые вам, не исключаю, придется вести с господином киллером. И повторяю: за свою безопасность можете не беспокоиться. Просто придется вести себя разумно, подчиняясь моим распоряжениям, но, полагаю, такое полуподвешенное состояние у вас продлится не более двух, максимум, трех дней. Может, все закончится и раньше. Это будет зависеть от моего разговора с Москвой.
— Вы так уверены? — осторожно спросил Корженецкий.
Что-то с ним произошло, продолжал размышлять Турецкий. Или в самом деле в его биографии запрятался такой пунктик, оглашения которого он по-настоящему боится. Но в данном случае это не имеет отношения к «заочной дуэли» двух бывших партнеров, а ныне заклятых врагов, — копаться в биографии героя Александр Борисович вовсе не собирался.
Он время от времени оглядывался, но чего-то подозрительного сзади, какой-нибудь слишком «прилипчивой тачки» так и не обнаружил. Но это совсем не означало, что ее могло не быть. Автомобиль у Корженецкого слишком заметен, его легко проконтролировать и при въезде в город. Ну-ну…
Между тем машина въехала в жилые кварталы, и Корженецкий спросил у Александра Борисовича, как им придется строить свои дальнейшие планы? Где Турецкий собирается остановиться, и не лучше ли прямо на квартире у своего клиента? Ну и прочие вопросы, которые пока что «роились» только в напряженном взгляде Георгия Витальевича.
Турецкий ответил, что в настоящий момент в городе находятся двое его коллег, которые расследуют уголовное дело по поводу убийства нигерийского дипломата.
— Ах, это? — как о чем-то незначительном, не стоящим и внимания, вспомнил, морщась, Корженецкий. — Да, я что-то слышал… Наркотики, вероятно, как обычно, да?