Ближе к вечеру Ландри передал меня парочке рослых лакеев с плохо скрываемыми драгунскими замашками. Те отвезли меня в закрытой карете неизвестно куда. Судя по шуму за окнами, в одно из предместий. Когда экипаж остановился и меня выпустили наружу, солнце уже скрылось за крышами домов, и я едва мог разобрать в наступающей тьме высокую ограду старого, должно быть еще готического, монастыря.
— Следуйте за мной! — сурово распорядился один из лакеев, указывая на лестницу, ведущую к холодным кельям некогда обитавшей здесь братии.
Я вздохнул и повиновался. Что и говорить, у старых вояк породы Ландри своеобразное представление о комфорте и уюте. В любом случае, ночных допросов не предвиделось, и у меня оставалось достаточно времени, чтобы обдумать дальнейшие действия.
Хотелось бы знать, является ли начальник военной разведки самостоятельной фигурой на этой удивительной шахматной доске или везде готов следовать за Бонапартом, как Бертье, Жюно, да и многие другие. Если пресловутый Метатрон, о котором с придыханием рассказывал де Морней, столь могуществен, фигура моего нынешнего собеседника могла бы его привлечь. Быть может, я заблуждаюсь, веря, что Ландри работает на Бонапарта? Может, и сам Бонапарт заблуждается? Тоже вариант.
Конвоировавший меня драгун в золоченой ливрее, приоткрыв глазок, заглянул в одну келью, вторую. Третья была пуста. Мое скромное обиталище ничем, кроме решетки на маленьком окошке, за которым ничего не было видно, да замками на двери, не отличалось от многих, виданных мною ранее в подобных монастырях. Деревянная лавка с тощим, набитым прелой соломой тюфяком, распятие на стене и небольшой столик, напоминающий школьную парту, для чтения творений отцов церкви и переписывания священных текстов. Дверь захлопнулась, я расположился на топчане, заложив руки за голову, и вызвал Лиса.
— Новости, Капитан?
— Да не то чтобы, собственно, новости. Хотел просить тебя как-то разузнать о взаимоотношениях Наполеона с Жаном Ландри.
— Думаешь, он человек Метатрона?
— Почему бы и нет? Сам посуди: ни с того ни с сего он стал закидывать удочки насчет моего родства с Бонапартом. Об этом вроде бы не писали в утреннем выпуске «Пари трибюн».
— Да и в вечернем как-то забыли упомянуть.
— Вот и я о том. Узнать столь пикантную новость он мог либо от твоего шефа, либо от высокого покровителя нашего друга де Морнея. Вот я и хочу узнать, достаточно ли близко Наполеон держит Ландри, чтобы сообщать ему сомнительные подробности личной жизни своих родителей.
— Разумно, — согласился Рейнар, — попробую уточнить. Кстати, уж не знаю, огорчит тебя эта новость или порадует, но сегодня мы вновь свиделись с генералом Кадуалем.
— Постой, откуда он взялся у стен Парижа?
— Шо я тебе могу сказать? Уж точно не примчался на крыльях любви, как некоторые, не будем тыкать пальцем.
Я невольно вспомнил рассказ мальчишки-чистильщика и прикусил губу.
— Насколько я понимаю, — продолжал Лис, — пытался геройски сложить голову. И не только свою, а в первую очередь небезызвестного генерала Бонапарта.
— Что за ерунда?
— Какая уж тут ерунда! Лантенак убит, наш лорд Габерлин, ты будешь смеяться, опять в плену.
— Почему я должен смеяться?
— По кочану! — огрызнулся Лис. — Вальдар, ты все доступно объяснил Лантенаку насчет засады?
— Конечно.
— А шо его тогда понесло головой в пасть?
— Боюсь, этого мы уже не узнаем. Конечно, можно предположить, что старый воин решил свести счеты с жизнью на поле боя, но все равно как-то нелепо.
— Я думал, одному мне так кажется. Думал, у вас, аристократов, на эту тему свои заморочки. Битый час пытаюсь въехать, а по нулям… Ну да ладно. Кадуаля я отправил назад, на остров, сказал, что, если что, ты ему отсигналишь.
— Хотел бы я знать, каким образом?
— Ой, да было бы о чем париться! Пару раз проедешься там по тракту, и ты снова в гостях.
В этот момент я услышал, как ключ с тихим скрежетом поворачивается в замке. Неужели все-таки ночной допрос? Дверь приоткрылась; в коридоре, скупо освещенном потайным фонарем, виднелась фигура в длинном черном плаще с капюшоном.
— Пойдемте, пойдемте скорее, пока все спят!
— Кто вы?
— Неважно. Пойдемте, времени очень мало.
«Может, хозяин кельи? — подумал я. — При чем здесь время? Я совершенно никуда не спешу!»
В руке неизвестного хищно блеснул пистолет.
— Нам приказано вас доставить…
* * *
Прямо сказать, вплоть до этой минуты я собирался хорошенько выспаться. Как минимум потому, что очень хотелось есть. Если верить утверждению Лиса: кто спит, тот обедает, то я готов был также позавтракать и поужинать. Не то чтобы Жан Ландри намеренно морил голодом своего пленника. Насколько я мог видеть, он и сам весь день кормился лишь бутылкой красного бургундского вина, и все, на что расщедрился для нас обоих, — кусок белого хлеба с ломтем ветчины.
Однако глядящий на меня ствол чрезвычайно убедительно показывал, что ни поесть, ни поспать мне не дадут, во всяком случае в ближайшее время.
— Раз вы настаиваете. — Я поднялся с топчана, разводя в умиротворяющем жесте руки. «Быть может разоружить его? — мелькнуло в голове. — Стукнуть рукояткой по лбу и приютить здесь, в уголке. То-то Ландри удивится».
Но в этот миг ночной гость отступил и шепнул в коридор: «Затаскивайте!»
Э, да он тут не один! Двое подручных в черных плащах втащили в келью надзирателя и уложили его на лежанку. Судя по мирному дыханию, тюремщик спал глубоким, чрезвычайно глубоким сном.
— Кто вы? — поинтересовался я.
— Это неважно.
— Куда мы идем?
— К нему.
— Содержательный ответ.
— Торопитесь, у нас мало времени.
Через пару минут мы уже спустились во двор монастыря. Как я мог заметить, калитка в воротах была приоткрыта и возле нее дежурил еще один сообщник моих похитителей.
— Выходите, выходите! — скороговоркой прошептал он. — Я закрою двери.
— Тебе опасно здесь оставаться.
— Торопитесь, не беспокойтесь обо мне. Кто подумает на умалишенного?
Лязгнул засов, ставя не то чтобы точку, но знак вопроса в этой строке моей биографии. Кому я понадобился в столь поздний час? Де Морнею с Метатроном? Людям Конде, пронюхавшим о моем провале? Обещанным «глазам и ушам» Лантенака? Кому-то еще? Похищение выглядело нелепой авантюрой, устроенной непонятно кем и непонятно для чего. Похитители были немногословны, и мне оставалось лишь ждать, когда ситуация прояснится сама собой.